НЮТА

Первый блок это три рецензии от разных авторов на семи страницах.

Рецензия 1.

Роман Нюта – это второй роман Николая Матвиенко. Первый, «Карпатские бриллианты», был опубликован в 2009 году.

Как складывается персональный образ мира? Большинство людей игнорирует эту проблему, поскольку автоматически усваивает те идеологемы, метафоры, модели поведения, которые предписаны социальной средой. Главная героиня романа Нюта не может идти таким путем из-за особенностей своей психики. Ей угрожает диагноз «биполярное расстройство личности», девушка уже провела некоторое время в психоневрологической лечебнице, «детской Кащенко».

Но насколько методы современной психиатрии коррелируют с тем разнообразием условий, которые требуются для созревания личности? Не уродуют ли они ее творческий потенциал, способность открывать новое в себе и людях? Ответы на подобные вопросы остаются в большей степени гипотетическими. Подлинными критериями чаще служат не медицинские данные, а юридические ограничения - угроза телесному здоровью самого наблюдаемого и окружающих.

В этой ситуации на первый план выступают внемедицинские факторы, способствующие объединению разных «лоскутов» личности, их срастанию в единое целое. Прежде всего – способность любить и творить. Именно эти состояния в первую очередь занимают Нюту, им она посвящает большую часть своего интимного дневника. Она увлеченно занимается живописью и встречает свою первую любовь. Недостаток социализованности восполняют ее способности, которыми она старается не злоупотреблять. Справедливо и своевременно, как ей кажется, подправляет отношения своих соседок по палате («воздыхательниц») с их избранниками.

Основной темой романа является рассказ от первого лица о взрослении, построенный на дневниковых записях.

Правда, никаких чисел в записях нет, поэтому форма дневника достаточно условна. Время от времени в повествование вклиниваются письма дедушки главной героини, глубоко любящего ее человека.

В этих письмах сконцентрирована квинтэссенция опыта предыдущих поколений.

И, видимо, не случайно через головы родителей Нюты дедушка обращается именно к ней. В его письмах перед нами раскрывается мистерия передачи традиции.

Есть в романе и некий аналог инициации, института, утраченного современной цивилизации. Трогательно и красочно описан обряд прощания с юностью, который Нюта сочиняет сама, интуитивно соединяя в единое действо те обрывки знаний о древних обычаях, которые ей доступны.

Несколько десятков страниц посвящены фантастической драме «Чечевица», которую Нюта ставит силами своих друзей в лечебнице. Имагинативные способности Нюты позволяют ей постигать суть окружающей реальности через ее моделирование в пьесе. Контрастом по отношению к этому богатству воображения выступают сухие заключения врачей, которые воспользовались постановкой «Чечевицы», чтобы произвести дополнительные наблюдения за пациентами.

Основной нарратив романа составляет мастерская вербализация потока сознания Нюты. Читатель погружается в мысли, казалось бы, не совсем «нормальной» девушки, и здесь Матвиенко достигает удивительного эффекта. Сознание читателя скорее проясняется, чем затуманивается. Ошеломляющая честность перед собой, смелость в поступках и мыслях, отзывчивость, чистота Нюты вызывают уважение и мощный отклик.

За движением ее нетривиальных мыслей не устаешь следить. Мир, который она рисует – внешне мало чем отличающийся от мира среднестатистического читателя, – предстает как чудесная страна, освещенная изнутри ее взглядом. За каждой гранью там таится что‑то волнующее и неизведанное.

Все‑таки подлинный характер психической патологии героини остается под вопросом. «Тайком от родителей прочитала свой эпикриз из больницы. Ничего там такого нет. Просто я ребенок индиго, и они меня пичкают антидепрессантами, чтоб я не так быстро соображала», – резюмирует она сама.

В романе есть еще несколько героев: две Надежды (учительница и «соседка этажом ниже», потомок аристократического рода), возлюбленный героини (сын состоятельного и влиятельного человека), ее родители, подруги, персонал и пациенты лечебницы. Пытаясь анализировать их реакцию, описанную в дневнике, мы черпаем немало уточняющей информации. Процесс ее анализа в какой‑то степени похож на чтение детектива: пытаешься разгадать, где начинается или кончается субъективный произвол Нюты в описании происходящего.

Интересно также, что внутренний ритм повествования очень близок к недавно обнаруженному механизму переключения настроения или цикличности при биполярном расстройстве, который действует по принципу приливов и отливов в определенные, повторяющиеся периоды времени, согласно исследованиям Кай-­ Флориана Шторх, доцента кафедры психиатрии Макгилла, научного сотрудника Исследовательского центра Дугласа.

Новое произведение Николая Матвиенко созвучно духу нашего времени, тем процессам гуманизации медицины и образования, которые идут в стране. Оно актуально не только для родителей, чьи дети страдают биполярным аффективным расстройством, но и для широкого круга читателей 16+.

Роман Багдасаров,

культуролог, член секции «Искусствоведение и критика» ТСХР

 

Рецензия 2 от психолога. 

Роман «Нюта» – новое произведение Николая Матвиенко в стиле личного дневника.

Главная героиня Нюта – невероятно трогательная девочка-­ подросток. Ее жизнь делится на два параллельных мира. Мир иллюзорный, где много свободы и безопасности, и реальный мир, в котором она ищет свою самоидентификацию, имея диагноз биполярное аффективное расстройство.

Возможно, читателям, не погруженным в мир диагнозов, будет трудно переключаться с придуманного мира на реальную жизнью героини, но с другой стороны – попеременные переключения дают возможность соприкоснуться с внутренними диалогами Нюты, с тем, как ее захватывает иллюзорная параллельная реальность.

В реальной жизни у Нюты есть семья: мама, папа, сестра Ася, братья Дима и Сережа и подруги. Но, как это бывает с подростками, девочке не хватает понимания близких, искреннего интереса к ней и к тому, что с ней происходит. «Они все хотят, чтоб я играла какую‑то роль – паметки, индиго, примерной, дисциплинированной, крутой…

Не хочу и не буду тем фантастическим существом, которого они себе вылепили в своем воображении из меня», – так пишет Нюта в своих дневниках. Поэтому все это она находит в дружбе с соседкой Надеждой Мещерской и в иллюзиях воображения, где есть ее друг Дени, дом с красной крышей на Волге, личное пространство и безопасность.

Нюта – невероятно талантливая художник. Для нее очень ценно вдохновение, которое она черпает из своей живописи. Она тревожится о том, что вдохновение легко спугнуть, и ономожет больше не прийти. Это дар и наказание одновременно. Следуя за вдохновением и творческой энергией, главная героиня оттачивает свое мастерство художника и стиль до изнеможения, что приводит к усилению симптомов болезни. А еще ее преследуют видения, рожицы, планеты, гоблины, которые появляются в самом неожиданном месте и в неподходящий момент.

При этом на протяжении всего романа восхищает внутренняя сила героини, ее напор, стремления и амбиции; то, как она рисует картины, формулирует мысли, описывает свои чувства и как очень ясно понимает, что ей подходит, а что нет.
Автор романа Николай Матвиенко прекрасно описал переходы от иллюзорного мира к реальному, так как в маниакальной фазе биполярного аффективного расстройства человек теряет ощущение реальности. И в этом романе читателю предоставляется возможность следовать за героиней с ее воспаленным и больным воображением. При данном заболевании также наблюдаются переключения между маниакальными и депрессивными состояниями. И в романе тоже есть описание этих симптомов, хотя они поданы не так ярко, как переходы от реальной жизни к придуманной жизни воспаленного мозга.

Таких, как Нюта, называют «дети индиго». Но с точки зрения психологии мы не можем оперировать данным термином, потому что он не является научным.

Новый роман Николая Мативенко «Нюта» будет в помощь родителям детей, страдающих биполярным аффективным расстройством. Именно это произведение помогает увидеть внутренний мир ребенка, лучше его понять и принять. Когда родители понимают, что происходит с их детьми, у них появляется больше возможностей им помочь. Также данное произведение будет актуальным для начинающих психологов и психотерапевтов, планирующих работать имен но с такими пациентами.

Олеся Чехиринадзе,

психолог (модальность транзактный анализ),

нейрокоуч, супервизор, преподаватель МИП

и Университета образовательной медицины

 

Третья рецензия от писателя Натальи Тиминой.

Представляю книгу "Нюта", в которой описывается взросление девочки-подростка с биполярным расстройством (это хроническое рецидивирующее заболевание, характеризующееся чередованием периодов депрессии и аномально приподнятого настроения (мании), которые могут продолжаться от нескольких дней до нескольких месяцев).

Обложка красиво и нежно нарисована. Указаны жанры короткий современный роман, СЛР, развитие личности. Всё это присутствует в произведение. Нюта действительно развивается в течении всего происходящего в книге. Поначалу присутствует влюблённость, потом появляется и любовь, но с кем и как рассказывать не стану.

Произведение однозначно точно подойдёт для подростков женского пола. В книге описаны все чувства, эмоции и желания, которые испытывают многие девочки в период переходного возраста. Только в данном случае переходный возраст у героини искажён официально подтверждённым психическим диагнозом. И по сему книга однозначна актуальна как для родителей, так и для подростков.

Повествование ведется весьма динамично без зацикленности и отвлечённости на постороннее.

В произведении проскакивает множество всего: современная и классическая литература, даже проскакивает немного политическая нотка в виде упоминания знаменитых политиков, что говорит о всестороннем развитии главной героини. Также она творчески развита: пишет стихи, рассказы, рисует, поставила спектакль с такими же подростками, как и она... - многогранна её творческая сущность! Да ещё и с великолепной памятью, которой позавидует любой среднестатистический человек.

В эту увлекательно описанную мозаику характера впечатываются нити юношеского максимализма и своеобразной зрелой рефлексии. Главная героиня, словно хамелеон, примеряет на себя различные роли, но за каждой маской проглядывает искреннее стремление к самопознанию и поиску своего места в этом сложном мире. Её увлечения – не просто набор хобби, это её жизнь.

Творческая жилка, бьющая ключом, позволяет ей выражать себя посредством разных форм искусства. Стихи (хоть они и просты) становятся исповедью души, рассказы – отражением увиденного и пережитого, рисунки – визуализацией внутреннего мира. Постановка спектакля – это не просто развлечение, а возможность объединить единомышленников и донести до зрителя важные идеи, а также показать все свои способности ролевой игры.

Исключительная память – не просто дар природы, а инструмент, позволяющий ей накапливать знания, анализировать информацию и делать собственные выводы. Она помнит детали, которые ускользают от внимания других, и использует это преимущество для достижения целей, которые кажутся невозможными. В ней сочетается интеллект, эрудиция и невероятная жажда деятельности, делая ее поистине незаурядной личностью.

Описание психбольницы, в которой лежит Нюта меня порадовало, так как в реальности воображение рисует мрачные картины: обшарпанные стены, тусклый свет, безумные взгляды. Здесь же – чистота, порядок и ощущение, что тебе действительно хотят помочь. Нюта попала в место, где безумие не клеймо, а болезнь, которую лечат. Медработники описаны как профессионалы своего дела.

Описание психбольницы в книге – это скорее идеализированная модель, но она вселяет надежду. Надежду на то, что и в реальном мире можно создать такие места, где люди с психическими расстройствами получат достойное лечение и заботу, а не столкнутся с отчуждением и предрассудками.

В общем книга мне понравилась. Убрав все перепады настроения Нюты, могу сказать, что испытывала практически всё то же самое, что и она. Единственное что мне не понравилось, так это слова "вумен", "герл".

Книга вычитана и тест составлен грамотно, приятно такое читать.

Так что от меня рекомендация к прочтению. https://author.today/review/655071

 рецензия натали тиминой

Конец блока рецензий.

Далее текст Романа Николая Матвиенко Нюта.

Глава 1.

Меня с ней все еще связывают тонкие нити доверительных отношений, и я пытаюсь осмыслить произошедшую размолвку с ее точки зрения, так как видит она, а не как я. Что могло объединять столь далеких и непохожих друг на друга людей? Объединило одиночество, молчание, тишина. А разъединило время, боль, ревность и Дени. Но самое главное, вот уже в который раз задаю вопрос, возможно ли вернуть то, что было? Ведь душа моя стала совсем другой, да и она едва ли сможет забыть свою боль и обиды, причины которых мне непонятны. Как она могла его приревновать ко мне? Ну, как. Это противоестественно.

Она приревновала меня к Дени. Уму не постижимо. Она его знает только по моим рассказам, и никогда его не видела. Между ними пропасть сто лет, между мной и ней бездна недомолвок и непонимания. Я ей все секреты рассказала, а она его приревновала. Я бы хотела к ней вернуться, но она не может мне простить близость Дени. - Это не твоя судьба, - сказала она, отвернувшись к окну.

С чего все началось? Да как обычно, со случайного знакомства. Впрочем, вспоминаю все по порядку в деталях.

Никем и ничем и не обремененная, я гуляла в парке нашего района. Встретила друзей, собралась небольшая компания, человек пять. Болтали о том, о сем. Не знаю, как остальным, но мне это довольно быстро надоело: пустые разговоры, глупые шутки и головная боль от оглушающей музыки.

И тут я увидела ее. Не могу понять, что меня в ней поразило, никто из окружающих не обращал на нее внимания. Она сидела на лавочке метрах в тридцати от нас, держа в руках книгу, а рядом лежала кошка. Помню, в голове у меня мелькнуло: «Раньше вас здесь я не видела дорогая моя старушенция со скучающим видом и меланхолией». Но уже в следующее мгновение я мысленно раскаялась, ибо даже на расстоянии в ней ощущалось что-то истинно прекрасное и благородное, а ее взгляд, брошенный в нашу сторону, еще больше подтверждал разницу в возрасте и в воспитании, которую мне не осмыслить и не перешагнуть.

Я молча отошла от своей компании и побрела в ее сторону, растаптывая ногами листья, обильно усеявшие дорожки в аллеях парка. Поравнявшись с ней, наклонилась и хотела погладить кошку, но та предусмотрительно спряталась за спину хозяйки и оттуда смотрела на меня умными глазами.

– Вы кто такая? – окинув меня испытующим взглядом молвила старушка, взяв кошку на руки.

Моих амбиций как не бывало. «Господи, и что мне надо от этой старушки?» – в замешательстве подумала я, но все же собралась с духом и выпалила:

– Я просто очень люблю животных, а ваша кошка такая красивая.

Моя рука снова потянулась к пушистой недотроге.

– Вы любите животных? – с удивлением и даже иронией спросила она.

Теперь я могла поближе рассмотреть ее наряд: легкий осенний плащ, накинутый на худые плечи, выглядел хоть и поношенным, но аккуратным, на голове шифоновая косынка с черной канвой, поверх серой кофточки розовая французская косынка, завязанный узлом франтон. Весь ее вид и едва уловимый запах нафталина напоминали о чем-то старинном и давно забытом.

– А чему вы, собственно, удивляетесь?

– Вероятно, тому, что моя кошка, – она ласково погладила ее по спинке, – еще не попалась в ваши руки.

– Да что вы, у меня рука никогда не поднимется на животных, – заверила я, хотя, если честно, водились за мною грешки.

– Вы неправду говорите.

Продолжать разговор было бессмысленно, ибо ее равнодушная отстраненность сковывала мне язык.

«Икебана сухостой, нужна ты мне со своей кошкой» – обиженно подумала я про себя и вернулась к ожидавшим меня друзьям.

– Ты что, с ней знакома? – поинтересовался Дима.

– Нет.

– А о чем вы говорили?

– Так, ни о чем. Я ведь ее не знаю.

– А я знаю. Она иногда гуляет здесь со своей кошкой. Знаешь, кто она? – и, выдержав театральную паузу, выпалил: – Княжна Мещерская.

– Кто-кто?!

– Княжна. А ты думала, так, бабуся из деревни? – хохотнул он, довольный произведенным эффектом.

После той встречи я ни разу не вспомнила об этой бабушке, но где-то через два дня случай свел нас снова. Мы встретились в очереди на кассе, и я как давней знакомой приветствовала ее. Теперь мы волею случая могли поговорить десять минут, пока очередь двигалась.

Она оказывается «Соседка этажом ниже» из нашего дома, недавно переехала по квартирному обмену. Она любила вспоминать дворы детства. Знала все старые названия улиц, и домов, строений, всегда называла по имени владельца или по имени архитектора. Она – ходячая энциклопедия. Любила рассказывать о своих концертах в юности, в парках и скверах.

Грачёвский старый парк, который, хоть и в сильно урезанном виде, до сих пор остаётся единственным оазисом зелени между улицами, где она раньше жила. Когда-то, во времена легендарные, это была городская купеческая усадьба с нарядным особняком селадонового цвета, гротом и прочими затеями эпохи модерна. Ко времени же моего детства усадьба перестроилась в сад при центре геронтологии, что, кстати, и спасло купеческие хоромы и от реконструкций, и от позднейших изысков «выявленных памятников».

Но это было позже, позже. А тогда был Парк. Он казался огромным: с катком, зимой занимавшим его центральную часть, заросшими аллейками, деревянными беседками-читальнями и железными двухместными качалками. Музыка уже кончилась, а Надежда не шелохнувшись сидит в кресле и кажется дремлет. Нюта посмотрела на вертящуюся пластинку и подошла к своей покровительнице.

- Опять автостоп не работает, - прошептала Надежда и, перевернув пластинку снова уселась на кресло, низко опустив голову. Нюта знала, что в такие минуты лучше не тревожить никого. Она тихо умостилась в мягкое кресло и погружалась в мир звуков чарующей музыки. Единственно, что ей осталось в этом скучном, однообразном мире – музыка. Удивительное переплетенье журчанья ручейка и шума ветра послышалось в музыке.

Неисполненным желанием повеяло от этих замечательных флейт, скрипок, виолончелей. У Надежды пластинок огромное количество. Она научила меня отличать на слух: трио, квартет, квинтет, секстет. А фрагменты больших эпических произведений научила отличать от маленьких пьес и рапсодий. Я ставила в старинный проигрыватель любую пластинку, из огромной фонотеки которую она собирала всю жизнь, а она с закрытыми глазами сходу называла имя композитора и номер произведения с первых аккордов и звуков.

Ее фонотека — это коллекция винила с начала двадцатого века. У нее в шкафу-фонотеке стояли закладки по жанрам: духовная, классическая, камерная, академическая, народная, романс, мюзикл. Больше всего меня удивило, что она любит современные мюзиклы. Начальное музыкальное образование она получила от самого Чеснокова Павла, автора «Свете тихий». И потом всю жизнь преподавала в музыкальном училище хор и теорию музыки. Фортепьяно у нее всегда было зачехлено, и я ни разу не видела и не слышала, как она играет. Потом через какое-то время она мне сказала, показав свои руки.

- Посмотри на мой артрит пальчиковый.

Я взяла ее пальцы в свои ладошки пыталась их согреть. Не очень это у меня получалось, но мне так захотелось, чтоб она была опять молода и играла на фортепьяно. Потом гораздо позже, когда мы сблизились однажды она сыграла, расчехлив инструмент. Боже мой, я никогда ничего подобного не слышала.

Она играла по памяти без нот малоизвестное сочинение Кити Мещерской своей родной тети. Но то счастливое время уже не воротишь. А время, как ни крути тянется медленно и томительно, а в добавок еще и эти постоянные мяуканья усатого рыжего соседа раздражают не только меня, но и мою милую Надечку. Ах эта Надечка. Как я ей обязана. Но, что я ей могу дать кроме своей признательности, а она этому рада. Ведь у нее совершенно никого нет. Она любит слушать мои сны и мои бредни. Иногда мне кажется, что она такая же ненормальная, как и я.

Пытаюсь осмысленный монолог написать в свой дневник после посещения этой удивительной старушки и ее Сиротки. Я одновременно пытаюсь быть и кошкой, и старушкой, и Сироткой, и княжной. А я и есть Сиротка. Сама себя назначила и возвела в ранг Сиротки. Потому что папа и мама меня не понимают, сестра Ася не понимает, Дима и Сережа чуть-чуть понимают и не лезут в душу с вопросами. Дима и Сережа двоюродные братики, Сергей старший, уже в одиннадцатом классе, а Дима только в девятом, а я в седьмом. Ася в пятом.

Если бы сегодняшняя ситуация с новым знакомством была со мной 3 года назад, то я бы:

- рассердилась;

- развернулась;

- ушла;

- не поглядела бы;

- не жалела;

- не думала;

- презирала;

- не восхищалась.

А сейчас не рассердилась, и не развернулась. Пригляделась и не пожалела. Долго думала без презрения и восхитилась. Меня никто и никогда на «Вы» не называл. Только Надежда Мещерская. Никто ко мне вызывал такого искреннего интереса, как она к моей душе, к моему внутреннему миру, без посягательства на мою личность. Она проницательно проникает внутрь меня своим взглядом и ничего не спрашивает. Просто угадывает мое состояние и говорит:

- Левый шкаф, вторая полка, рапсодия, номер 6.

В следующий раз посмотрит на меня, наклонит голову вправо-влево изучая меня, и молча сама достает нужную пластинку - квинтет Людвиг Шпор. Стопроцентное попадание в мое состояние. Как у нее это получается я не знаю.

Поразительно как диаметрально меняются взгляды. Наверно я взрослею и во мне появляется что-то новое, неведомое. Говорят, дети страдают за ошибки своих родителей. Но я не хочу страдать. Хочу радоваться, и чтоб ладошки не дрожали. Это мешает мне рисовать. Но сейчас я стала более мудрее и терпеливей. Даже не узнаю себя. Душа и сердце стали более милосердны ко всем. В первую очередь, к любимым. Я научилась любить, ждать, терпеть, прощать. И не делаю при этом над собой никаких усилий.

Крайне редко в моей жизни появляются новые люди, новые знакомства. Монотонный порядок – школа, дом, выходные, лето, Волга, каникулы лишь изредка сбивается поездками с родителями в близлежащие провинциальные городишки с колокольнями, рыночными площадями со всякими вкусностями. Две Надежды в моей жизни — это подарок судьбы. Надежда Мещерская и Надежда Александровна

Надежда Александровна мой преподаватель по живописи назначила меня своим пресс-секретарем. Мне нравится больше пресс-атташе. Секретарь это при ее ноге, а атташе — это как бы не к ноге, а представитель на всевозможных выставках, форумах, встречах. Писать то я умею, еще тот спамер-блогер, но для Надежды Александровны писать одно удовольствие. А еще лучше записывать ее мысли как свои. А потом хвастаться в компании. А вы знаете, что, далее закатываешь глаза к небу, что Гала вытворяла с Сальвадором.

И что? Лица и глаза у девчонок округлялись как тарелки антенн 5G. Она, она, она насиловала и подавляла его волю. Он был ее рабом, выполнял все ее капризы. И что? А то что иначе он бы не стал Дали, если бы не Галла. Или вот этот перл Надежды Александровны. Теперь он стал моим перлом. Девочки раскрепощайтесь. Дайте волю чувствам как Серебрякова с прозрачной душой. Станьте ремесленником, как Мухина. Накачайте мускулы как Айдан Салахова. Что ни будь в себе накачайте, если хотите, чтобы не вас покупали на панели, а покупали ваши картины в дорогих салонах. Я и тренирую в себе мастерство, оттачиваю стиль, авторство. До изнеможения. Для чего?

Так они же все стоят у меня над душой. Толпами приходят ночью. Куда ни посмотри – рожи, лица, глаза, руки, ноги, как у Босха. Из-за них я уснуть не могу. Из-за них я загремела в эту «Детская Кащенко», так у нас называют между собой больные эту больницу. После месяца лечения, у меня перед сном рожи по вечерам стали исчезать. И появляются очертания лиц и улыбок. Красивые лица. Знакомые и приветливые. Добрые и умные. С рожами хочу расстаться навсегда, которые меня довели до болезни.

Уже не толпы просят, а одинокие личности просят. Меня рисуй. За ним второй робко «Меня нарисуй». Этюдник весь забит набросками. Надо посчитать сколько их в неделю, в месяц, в год. Если бы по 100 рублей за каждый, то наверно тысяча этюдов за год есть. Сто тысяч в год. Неплохая рента для начинающего художника с диагнозом «биполярное расстройство».

Интересно. А сколько Пикассо в год делал, или Дали. Или Салахова. У них тоже биполярное расстройство? Художник Иванов сошел с ума. Или вот из Википедии. Академию художеств известили из полиции, что «при части содержится сумасшедший, который говорит, что он художник Павел Федотов». Его поместили в частное заведение для страждущих душевными болезнями венского профессора психиатрии Лейдесдорфа, где он бился об стену головой, а лечение заключалось в том, что его били в пять кнутов пять человек, чтобы усмирить.

У Федотова были галлюцинации и бред. Не бейте меня кнутами. И не прикасайтесь ко мне. Надо будет нарисовать «Биение кнутами». Я же это нигде не видела, даже на просторах интернета. Наверно там много крови. Крови я не боюсь, но боль терпеть не намерена. Нет не буду рисовать «Биение кнутами», лучше нарисую «Сердце – биение». Как бьют по сердцу больно, и оно сжимается, щемит и останавливается. Иногда я чувствую, когда засыпаю поздно за полночь, что оно вот-вот остановится. Но мама говорит, что это болезнь не сердечная. «Душу надо лечить и мозги» - говорит папа.

Диагноз у меня не окончательный, но ремиссия есть. А еще доктор мне говорит, что я живу в придуманном мире и мне надо вернуться в реальный мир. У меня была классная компания на первом моем этапе лечения в больнице, и я начала больше читать интересных книг. Мне даже стало любопытно с подачи деда прочитать школьную программную литературу за седьмой и восьмой класс.

Мне нравится учится. Я не устаю и могу запоминать огромные объемы информации. Например, мне очень просто запомнить большое количество дат, просто пробежавшись по ним глазами. Я всю жизнь так учила стихотворения: прочитывала один раз, выходила к доске, рассказывала и садилась обратно. Это остается надолго и очень помогает. У меня бывают безумные идеи. Сделать прозрачный экран, чтоб ко мне никто не прикасался. На перемене, на физкультуре, в транспорте. Так чтоб их током ударило, если они ко мне прикоснутся. Не прикасайтесь ко мне. Ваша кожа воняет. Врач говорит, что это искаженное представление о своем теле и концентрация на собственном уродстве.

До этого момента я жила и все было в порядке. Не могу сказать, что считала себя безумно привлекательным человеком, просто меня это вообще не беспокоило. Потом я вдруг решила, что поправилась, и на этой почве начало происходить что-то странное. Сначала я стала очень много времени проводить перед зеркалом и совершенно маниакально себя рассматривала. Я старалась не есть, но потом мне стало казаться, что дело не только в весе, что у меня очень странное лицо, похожее на пластилин, и что у меня ужасно странная мимика и во время речи появляются какие-то морщины и складки там, где их не должно быть.

Мне мерещилось, что у меня нечеловеческое лицо, что моя внешность не просто некрасивая, а какая-то ненормальная, что у меня странно движется рот, странно расположены зубы, что все мое лицо какое-то скособоченное. Все эти вещи очень трудно описывать словами, потому что в обычном состоянии человек не переживает эти эмоции. Не то чтобы мне казалось, что я животное или что я какой-то монстр — просто мне казалось, что все мое лицо и все остальное сдвинуто непропорционально как у Квазимодо. Я начала летом заматываться шарфом, потом мне стало казаться, что, когда я иду по улице, люди говорят, что я очень уродливая и что они не могут на меня смотреть.

Мне казалось, что все пальцем в меня тычут и подсмеиваются. Например, мне казалось, что бедра у меня большие и я начала перетягивать себя ремнем, потому что мне казалось, что я стала толстая. Нужна большая жажда внимания, желание быть замеченной и быть в центре событий. Это не так, как у нарциссов, которым нужно одобрение, нужно быть лучшими, самыми прекрасными и восхитительными. Мне вообще не важно, восхищаются мной или нет. Я все очень сильно драматизирую.

Любую маленькую проблему я довожу до масштабов глобального ужаса и катастрофы, сама же от этого страдаю и ничего не могу с этим сделать. Все мои чувства и ощущения очень сильные — или же у меня вообще нет никаких эмоций. В моей жизни существует только черное и белое: если я люблю, то люблю до потери пульса; если ненавижу, то настолько, что человеку вообще лучше ко мне не подходить. И это очень тяжело. У меня нет полутонов и полунамеков. Где то есть пятьдесят пять оттенков серого, но я это не видела, только слышала. Ни одного оттенка серого во мне нет. Вот это белая сторона души, вот это черная полоса.

Я внутри полосато-контрастная зебра, млеко питающееся, живущее в джунглях, свободное животное, которое хотят съесть на обед всякие крокодилы и львы. Но большинство окружающих меня это мирные антилопы, газели, верблюды, слоны. Я люблю сравнивать людей с животными. Или с грибами. Этот «чел» похож на белый гриб. А тот мухомор. Если поделить на съедобные и на не съедобные, то в одной корзине будет до верху съедобных грибов-людей, а в другой корзине мухоморов и ядовитых грибов-людей на дне малая толика. Не подбираю я их – прохожу мимо.

Я кожей чувствую токсичность. Двух мальчишек из параллельного класса я чувствую на расстоянии что они токсикоманы, и обхожу их стороной. А хороших и умных забираю в свою корзину памяти, разговариваю с ними, хотя они меня даже не знают. Я люблю строить диалоги в уме с теми, с кем бы мне хотелось подружиться. Надежда Александровна в очередной раз нас «юных манагеров» озадачила. Новыми современными именами. Я запомнила имена и начала искать контенты. Катрин Ненашева - Москва, Анастасия Лисютина - Красноярск. Ольга Сапрыкина – Тверь. Екатерина Быстрицкая, Галина Карунина.

С Катрин Ненашевой Надежда знакома и обещала ее пригласить к нам в студию. Остальных художников я нашла в интернете. Да. Мне надо еще многому научиться, прежде чем я стану таким художником как одна из них. В корзину мою аккуратно всех сложила, чтоб не помялись. Мне нравится скульптура в последнее время. Пойду к деду в мастерскую, буду ваять и лепить скульптуру. Живопись легче и проще. В скульптуре пальцы и руки болят. А они и так у меня слабые. Пальцы иногда дрожат. Я их разминаю.

Мне нравится, когда мама разминает мне окоченевшие пальцы. Интересно, а дала бы я кому ни будь разминать мои пальцы, кроме мамы. Ну, например, мужчине, незнакомцу или мальчику из художественной «одаренной школы». Между собой мы ее называем «Одаренка». Здесь есть одаренные мальчики. Вон тот. Он не стал бы массировать мои ладошки. Какой-то щуплый. Надо писать пресс релиз срочно Надежде. Я незнакомка для самой себя. Я себя не знаю. Знаю, но поверхностно. И это очень утомительно знать себя досконально.

Лучше быть в неведении и не копаться в себе. Само копание и самоедство не есть самые лучшие качества души, так говорит Надежда Мещерская. Я опять летала во сне как наяву. Уж не помню в который раз на воздушном шаре. Ах, этот шар, шарик, шарище, шаричек. Улететь бы и не вернуться. Такой лунной ночи в моей жизни еще не бывало. Эта весенняя, майская ночь навевает свои чары и рой мыслей, воспоминаний и ожиданий, и они томительным бременем ложатся на мою душу.

Я опять влюбилась. Влюбилась в эту Надежду Мещерскую и в эту кошку. Они еще не знают, кто я. Я люблю летать с шарами. Особенно по ночам. А днем иду к Надежде и рассказываю, как я летала. Ей нравятся мои бредни. Особенно про ангела она любит слушать и про своего ангела хранителя она поведала мне тайну. Как ее трижды ангел хранитель спасал от неминуемой смерти. В Гражданскую войну от расстрела, во второй мировой войне от бомбы и уже в мирное время, когда ее чуть-чуть не убил шлагбаум, когда она переходила железнодорожный переезд. Человек рождается для полетов с ангелами, как искры, устремляющиеся ввысь. Где-то я это прочитала. Расправив крылья, усилием воли сначала отрываешься от земли, и летишь очень низко с единственной целью заглянуть в окошко чужого дома.

Жильцы тебя не видят, потому что ты за окном и не жужжишь. Почти как Карлсон, но он жужжал. А ты тихонько летишь над самыми крышами домов. И привлекают внимание именно красные крыши, потому что там настоящая жизнь кипит. И люди там настоящие. И не любопытные. Не лезут с вопросами. Всеми фибрами души хочу поселиться в одном из домов с красной крышей, но меня гонит вперед любопытство и жажда новых встреч, с новыми незнакомками и незнакомцами. Они не такие как все, они из другого теста, из других тканей сотканы. С одним из незнакомцев я так близко подружилась, что он стал являться мне постоянно и я пыталась записать наши диалоги. Но слова убежали, а образы остались, и некоторые из них нарисованы мной как наброски.

Как-нибудь нарисую в перспективе дома, кучу домов с красными крышами, уходящими в даль и над красными крышами летит этот милый незнакомец. Может быть трубочист, а может быть просто мальчик брюнет из соседнего двора. С незнакомцем я поднялась в полете выше деревьев и даже к облакам. Но там страшно. Побывав высоко в воздухе проболтавшись на высоте низких облаков в корзине воздушного шара, я трогала облака руками. Это состояние мне нравится, и я искусственно пытаюсь его себе воссоздать.

Это потом – позже я начала летать выше облаков. Даже летала на космическом корабле, но в более осознанном возрасте «вумен». А в пору переходного подросткового периода моя предельная высота – облака. Но хотелось выше в стратосферу, а физиология не пускает, и слаборазвитые девичьи мозги недостаточно воображают, как там в невесомости и в космосе. И мозг мой как будто для контраста опускает меня под землю. И если в воздухе мне было очень, очень хорошо и хотелось выше-выше-выше, то казалось, что при нахождении под землёй будет неуютно давяще и неожиданно. Там оказалось совсем не страшно и не давяще.

Хорошо и уютно даже в полной темноте, именно в полной темноте мне больше всего и понравилось. Конечно, не тогда, когда ты потерялся в этих лабиринтах и не знаешь где же искать выход, а когда выключив фонарик сидишь в тишине и в темноте. И вглядываешься в них, прислушиваешься к возникающим внутри тебя ощущениям удивительное чувство, которое можно испытать только там глубоко под землёй. А висящие кверху ногами спящие летучие мыши на потолках — это просто чудо особенно их мелкие пальцы на лапах мохнатые спины сопящие носы и торчащие уши хотя, наверное, проснувшиеся и летающие они представляют менее приятное зрелище.

А ещё передвигаясь по тоннелям я в какой-то момент попыталась почувствовать себя червяком, живущим в земле. И вот куда-то ползущим по своим червячным делам радости мало от таких представлений конечно. Куда приятней ощущать себя летящей в воздухе птицей, но именно в таких подземных условиях червячность представляется очень натурально и познавательно что ли. Теперь из троицы воздух - земля - вода осталась неохваченной только вода.

Самое неприятное для меня, потому как не смотря на свой водный знак воду я не люблю. Все лето провожу на Волге. Но для полноты ощущений погрузиться в водные глубины хотелось быть может и там так же, как и под землёй. Вдруг мне неожиданно понравится. Но огонь мне ближе чем вода. Спасибо Наде за этот подаренный праздник жизни. Но эта пирамида из колечек произвела на меня прямо-таки окрыляющее впечатление.

Это не преувеличение и не очередная интрижка. Уж, в этом-то я разбираюсь. Пальцами обхватываю это кольцо, которое величиной как медаль из папиной коллекции. Но медаль расширяется и не помещается между указательным и большим пальцем. Какое-то испытание. Я должна удержать эту тяжеленую биту между двух пальцев, иначе, иначе, иначе она опять увеличиться и не поместится между правой и левой рукой. Очень тяжело поместить весь шар земной между руками.

Кружочки, биты, кольца из льда и огня обжигают ладошки, вырываются, скользят, не помешаются, исчезают, жонглируют мной. Как будто я размножилась на эти падающие и скользящие биты. И сверхзадача моя остановить ритм обхвата бит, чтоб зафиксировать хотя бы одну из них и чтоб пальцы перестали дрожать. Полина говорит, что я иногда дрожу, когда мы встречаемся. Я не замечаю. А она из вежливости молчит. Надо посмотреть на себя со стороны, в зеркало, или в гаджет. Мама говорит, что у меня привычка – быть лохматой и пальцами разглаживать распущенные волосы.

Надо посмотреть на себя со стороны. Когда я ем. Я что волосы свои ем? Я что грязными пальцами разглаживаю волосы? Мне нравятся мои распущенные волосы, они как панцирь меня защищают от дурных и глупых. От любопытных. Мне же надо иметь свое личное пространство, даже находясь в толпе своих родственников. Нет, они хорошие, добрые. Но зачем стоять над душой, зачем лезть в душу, копаться в моем копании, смотреть на меня как на оглашенную. Я не предмет изучения. Я другая. Они не знают, что я из другого мира, где мне хорошо.

* * *

… Явно перепутали адрес получателя, но вдруг я почувствовала себя героем чужого романа, и так захотелось прикоснуться к чужой жизни, побыть кем-то иным, а не этим существом без пыла и страсти с комками комплексов, с депрессией и бесконечным копанием …

… Вы похожи на Аэлиту, а еще Вы похожи на саму себя, и в тысячу раз лучше и прелестней Аэлиты, Лолиты, Шарлотты Бронтэ и Аси. Все эти литературные, вымышленные герои. Так же, как и моя вымышленная арфистка из моего романа. А вы настоящая, живая, и не придуманная. Если б не Вы, я бы опять Вас себе придумал. Каждая девушка неповторима, в ней целый мир. И за одну настоящую, живую я бы отдал всех героинь вымышленных. Мы придумываем себе героев, страстно стремимся подражать им, и забываем, что душа наша - это пластичная глина. Что мы вылепим из нее, то и получится.

Наши пальцы, руки, воображение, сила духа - лепит нашу душу. И получается, либо греческая амфора с благовониями, либо ночной горшок, либо египетский сосуд с манускриптами. Себя слепить - это труд и талант. Чаще всего мы есть то, что из нас вылепила мама, школа, друзья. Ну, может быть учителя. У меня были прекрасные учителя. Частные, не школьные. Они меня лепили. Потом их не было. И я счастлив, что они у меня были. Теперь у меня свои ученики. Передаю им частицу своей души, знания и опыт. Когда ты отдаешь, не превращаешься в смердящее болото, а становишься источником с постоянно свежей, чистой, питьевой водой. Когда меня пьют, я восполняюсь, когда я в застое - ничего не восполняется.

Хочу Вам отдать весь пыл души и выспренние чувства, даже самые сокровенные. Это так хорошо отдавать все, чтоб получить Вашу улыбку и одобрение. Я в Вас влюбился с первого взгляда, вы такая воздушная, романтичная, как из моей мечты. Ух. Аж, самому смешно стало от такой длинной тирады и умствований. С утра. Милая, доброе утро, не слушай меня, ворчуна. Читай, улыбайся, наслаждайся, впитывай. Не всем это дано. Ты талантливая девушка. В смысле полноты жизни. И в смысле кайфовать жизнью. Не упускай ни одно мгновение.

Доброе утро сладкая…

Как жаль, что я не знаю ни имени автора никому это письмо написал таинственный незнакомец. Но утром пришло мне такое СМС. По ошибке.

***

Каждый человек - это огромный мир. С бессметными сокровищами, спрятанными в потаенных уголках его души. Нужно только время и условия, чтобы раскрыть их даже для себя самого. Человек изначально содержит в себе всю необходимую информацию, все необходимые навыки и способности. Он умеет все. И знает все-все, что помогает ему жить и двигаться в перед.

Мне кажется, что человек не получает знания извне. Он открывает их в себе. Однажды, работая над какой-то проблемой, он вдруг понимает, что это нужно сделать именно так и не иначе. Я уверена - мы не накапливаем опыт и не становимся мудрее с годами. Мы просто учимся использовать внутренние ресурсы. Открываем заветную дверцу своей души и удивляемся. "Господи, да я ведь это уже знаю". Я почему знаю, что Шарлотта Бронте была сумасшедшей, как и ее герои – Джейн Эйр, Грейс Пул, Рочестер, Берта. Или сумасшедший юный Вертер и Шарлотта. Или Дмитрий Нехлюдов и Катя Маслова. Ну, не может аристократ полюбить простолюдинку. Не может и все. Я знаю. А Толстой не знает.

Так же как я знаю, что если человек слепоглухонемой, то это не значит, что он сумасшедший. Недавно прочла в Википедии, что была такая женщина – писатель слепоглухонемая, ученый Ольга Скороходова. Это я понимаю. Это не сумасшествие. Она не псих. Представляю, что я слепоглухонемая, ничего не слышу, ничего не вижу, ничего никому не скажу.

Вот я стану Эндерлин Гантенбайн, одену черные очки, и все подумают, что я слепая и не будут меня стесняться. Начнут мне свои секреты рассказывать, я буду разгадывать их хитрости, никто ведь не догадается, что я зрячая. Заведу себе интрижку с Лили, как Гантенбайн и буду манипулировать, писать им роли в сценарии жизни. Ну, например, напишу роль Клары Берендеевой, а сама буду двойником титулярного советника Якова Голядкина из Достоевского. Они все хотят, чтоб я играла какую-то роль – паиньки, индиго, примерной, дисциплинированной, крутой.

Все от меня чего-то хотят. Папа хочет от меня. Мама хочет от меня. Асе что-то надо. Учительнице надо. Что они все пристали? Не хочу и не буду тем фантастическим существом, которые они себе вылепили в своем воображении из меня. Лучше напишу. Бумага все выдержит. А уши у них завянут, если я им начну говорить про себя настоящую. Но скорей всего не начну говорить. Им. А Надежде и Сиротке скажу. О своих снах, о своих дневниках. О своих картинах.

Я погружаюсь в свои картины как в сладкую вату. Они меня обволакивают. Дома, крыши, деревья и птицы - я к ним прикасаюсь рукой, глажу облако пальцами, дышу морозным воздухом. Потому что я эту картину знаю, она всегда была во мне. Я ее просто достала из памяти. В голове много картин – жизни не хватит все нарисовать. Я опять тихонько отрываюсь от земли и поднимаюсь тихонечко на уровень окон первого этажа дома с красной крышей, но любопытство берет верх – еще поднимаюсь на уровень окон второго этажа, где настоящий герой моего романа ждет меня, а может и не ждет.

Я вожделенно ищу его глазами, вот появляется его силуэт с голым торсом, он такой мускулистый и не видит меня, и это так сладко видеть так, чтоб тебя никто не видел. Задерживаюсь у его окна, но романтические приключения меня ждут и на уровне окон третьего этажа. Тихо, чтоб не вспугнуть заглядываю в окно в поиске своего нового романтичного героя в которого я влюблюсь до потери пульса и до изнеможения. Я вся напряглась от ожидания страсти, задрожала и прильнула к окну, чтоб отдаться своей мечте. Я люблю рисовать крыши домов с окнами, таких картин у меня много.

Потому что это мои ночные путешествия с ангелом и в одиночестве инкогнито. Инкогнито мне больше нравится, так как я могу быть грязной и не стесняться своих низменных фантазий. Их не так много, и я их гоню от себя, но они все равно возвращаются и роятся в моем воображении, и мне самой стыдно за себя и за свои фантазии. Порой эти фантазии появляются в самом неожиданном месте и в неподходящий момент. В классе. В папиной машине. На уроке рисования. Если они появляются на уроке рисования, то это положительно влияет на результат моего творчества. Картина получается живая и эмоциональная. Прямо шедевр. Наверно у всех художников так.

Шедевры создаются на гормонах счастья серотонин, окситоцин, дофамин и эндорфин. Интересно это такая таблетка серотонин, раз проглотил и на тебе счастье. Больной проснитесь, вам пора принимать таблетку окситоцин, а то у вас счастье кончилось. Нюта, что-то у вас вид несчастной и затюканной барышни, как будто вас никто не любит, выпейте таблетку дофамин. Нет лучше две сразу пейте и будете удовлетворены полнотой женского счастья. А эндофрин таблетку пейте, когда все, конец, бессилие и пустота. Тушите свет. И вносите покойников. Свет немил.

Никто не любит и хочется червяков поесть в саду назло папе и маме. Тогда пей Нюта таблетку эндорфин. Но врач мне сказала, что это мои фантазии, и нет таких таблеток. Это гормоны счастья сам организм вырабатывает. В момент наивысшего эмоционального подъема.

Когда рисуешь - все гормоны счастья у тебя сами выпрыгивают из карманов и из ушей. А они еще и рожицы строят мне: серотонин, окситоцин, дофамин и эндорфин. Обязательно их нарисую и выставляю в галерее современного искусства. И стану знаменитым художником. Интересно это слово от термина «Худо»? Ну точно про меня. Худоба худо умной и худо кровной Нюты и худорукие художества ее худосочные. Это мой автопортрет. Я как ни будь себя нарисую и назову «ХУДО».

Дедушка и подружка Поля как сговорились – иди в Союз Художников секция юниоров и будут тебе персональные выставки. Сегодня я села перечитывать свой дневник и наткнулась на свой опус своей учительнице рисования Надежде Александровне. Неужели это я писала?

Дело в том, что она дала нам задание изложить свои мысли по поводу Союза художников юниоров. Я не знаю, в чём заключается работа «Союза», знаю только, что обычно люди-«члены» (многочлены) сидят на выставкоме, устраивают выставки, включая самые солидные поездки экспозиций областных, всероссийских и международных.

Знаю людей, которые там волею судьбы оказались. Скорее всего, вы и сами знаете, откуда у меня столь эмоциональное восприятие всех этих тем разговоров, но на случай если всё не так ясно со стороны, постараюсь быть краткой, но не знаю, получится ли быть последовательной.

Моя мама архитектор. Пока я была в возрасте половинного недопонимания, знала, что мама довольно хорошо рисует, это всегда внушало мне чувство гордости и радости за всё наше семейство, но, к счастью, не знала каких трудов ей стоит всё это творчество. В возрасте семи или восьми лет где-то на горизонте нарисовалось более-менее сближение с мамой, а за одно и с её проблемами. Вот тут я и узнала, что существует такая вещь как «Союз». Сколько нервов. Раньше она всё пыталась вступить в «Союз архитекторов». Но с каждым разом как результат этих попыток я слышала лишь расклад характеристик каждого «члена», причём весьма неодобрительный и довольно-таки исчерпывающий.

Пока я металась по школам, думала, что обязательно буду человеком творческой профессии. Когда оказалась в «одаренной» школе, мама мне сообщила, что никакой дороги, кроме художественного училища мне в жизни нет. Сначала я очень сопротивлялась, но потом решила – это мое. До момента поступления я рисовала детские рисунки. Мама меня тщетно пыталась заставить подготавливаться.

То, что дают детям в художественных школах, у меня не было абсолютно. Наверное, сыграл страх подвести маму и самонадеянное «да неужели я и не смогу». Неизвестным чудом, прямо на экзамене до меня дошло, как необходимо строить предметы конструктивно. А когда я опоздала на собеседование, и мой куратор меня послал к директору забирать документы и уносить ноги подальше от училища «одаренных», дух противоречия решил, что я непременно должна остаться.

В первой четверти «одаренных» и отмеченных каждый как мог, старался мне напомнить, что моя мама рисует замечательно, а я ни бельмеса, ни в чём не смыслю, и что меня сюда «запихала» мать. Конечно вы наверняка уже подумали, что действительно, такие подробности совершенно никаким образом не являются связанными с темой «вроде сочинения». Поступила я по доброй воле.

Научилась рисовать сама, если можно сказать что научилась. Никогда не привлекала маму к вопросам своего обучения. Где-то на второй год «одаренной школы» я стала активно внедрять себя в художественную среду нашего района. Когда речь заходила о маме, а заходила она туда раза два, лица говорящих «членов» вдруг делались удивлёнными, заслышав о подвальной мастерской в нашем районе. Лучше бы эта подвальная мастерская и не подваливала к нам, так как из-за сырости хранимые акварели сгнили, а рисовать там никто не собирался.

В конце концов, ради нас, детей, она устроилась на «нормальную» работу с детьми и теперь сходит с ума от бесконечных проектов спорткомплексов, размножающихся как клопы в диване. Я чувствую себя более чем виновато. Хотя бы попытаться там найти себе менее лицемерных людей. Я помню, как она таскалась с работами туда-сюда, когда ей специально не называли конкретных дат сдачи объекта, и когда она сидела и, обессилив от этого, плакала, придя, домой и говорила, что ее работа доконает.

Писать это невозможно без слёз, как и думать об этом. Она устала. Если бы я имела на неё хоть какое-то серьёзное влияние я бы сказала: бросай нас, мы выживем, скорее спасай свои проекты. Я тоже, кажется, уже не могу выдерживать ее проектную нагрузку как архитектора. Серьёзно думается бросить живопись, но пока держусь так как не до конца излечилась. Это скорее безвыходность и желание реализовать те задумки, до которых сама ещё не доросла.

Хорошо, что я себя вроде застраховала от полного онемения тем, что худо-бедно пытаюсь сплавлять свои мысли и чувства на бумагу. А самое страшное, что у меня отсутствует как чувство композиции, так и музыки стиха. Так что проклятый «Союз художников» со всеми его «членами» сейчас меня беспокоят сравнимо с самой безразличной вещью на свете.

Я ненавижу, когда над моими самыми дорогими картинами жестоко издеваются, разглядывая их и критикуя. И вижу, что некоторые работы действительно слабы. И каждый раз заверяю их не выставлять на выставке ради галочки, ради того, чтобы участвовать, но разве им запретишь, если они грант получатели. Для меня это сравнимо с тем, если бы мне показали чучело родного человека. Вроде и есть он, а жизнь отсутствует. По поводу моего анти-творчества и упрёков меня в том, хочу сказать, что намеренна учиться ходить сама.

Мне не нужны ходунки. Время ещё не настало вставать с коленок, прекращать ползать и пытаться делать шаги. В этом плане мои ноги слабы и не вынесут никаких подвижек, кроме движения вниз. У меня иной раз складывается впечатление, что Вы, ползущую меня, пытаетесь подгонять. При огромном уважении и любви к Вам, я всё же не люблю, когда меня пихают в спину. Осталось сказать словечки по поводу моего желания либо не желания жить и творить.

Если мне Бог на душу положит любить до остервенения родные Конаковские просторы и весь Тверской люд, то я непременно оставлю свои труды и свои кости на этой земле. И, поверьте, коли я буду жить и творить здесь, мне будет абсолютно наплевать на всякие там «Союзы» и на их «членов». Ни в коем случае не подумайте это всё фамильярным, я, правда, стараюсь, как могу.

Просто раньше я всё мысленно жалась к вам, пытаясь после какого-либо приватного разговора приобрести идею или понимание чего-то, что помогло бы мне реализовать себя. А теперь вот поняла, что это ни к чему меня не приведёт. Привыкла я, что ли, к слабеньким, но своим, мыслям, чувствам, представлениям.

Я умываю руки и уношу отсюда ноги. От Союза Художников Юниоров. От настоящего счастья глохнешь, шалеешь, бродишь эдакой Алисой в зачарованном лесу с преглупым взглядом и смешным рыцарем на голубом коне, изрисованном горами Геленджика. Как бы это описать парой штрихов. У меня много картин, но Геленджика нет. Хотя он и мой город, в котором я проводила свое счастливое детство с папой, мамой и Асей.

Надо по памяти нарисовать горы, рощи, дома и крыши Геленджика. Помню обрывки и клочки, картины и вспышки. Например, собирая в четыре утра чемодан, обнаруживаю свой мокрый новенький купальник в красивом мусорном ведре нашей летней квартиры. В нем запутались какие-то деньги.

Или, клочки воспоминаний, например. Мы выходим из папиной машины почти ночью, идем в бар придорожного отеля. Мама заказывает мне горячий чай, на меня из тумана выплывает дивной красоты фортепиано. Открываю крышку, на ощупь играю самое глупое, что приходит в голову, помню плохо, а играю еще хуже. Импровизирую, звуки фальшивые и совсем не те. Только два класса музыкальные прошла.

Кое-как возвращаюсь в исходную тональность, быстро закрываю крышку, смущенно возвращаюсь к нашему столу. Мама одобрительно кивает. Это она меня забрала из музыкальной школы, когда я заболела. Подходят какие-то люди, спрашивают, что это было, и кто композитор. Я на голубом глазу уверяю, что это был полонез Огинского. И больше играть не в состоянии. Кажется, не верят. И правильно, как доходит позже, это была "К Элизе", хоть и в новом звучании. Слух то у меня есть. Нет времени заниматься, Ася за меня и за себя играет. Пока она во втором классе музыкальной школы и играет лучше меня.

***

У нас на Волге в Загорье есть три заветных места. Это наши тайники. Секретные места. Старая ферма – руины, забор кирпичный, старый клен на углу и развесистый каштан. Как бы на виду, но он таинственный, там даже колодец пожарный есть засыпанный. Здесь мы любим страшные истории рассказывать. И здесь взрослые иногда собираются, так как это перекресток, некогда людный, стал заросшей тропинкой для дачников и отдыхающих. Второе заветное место – «малинник у заброшки».

Дом заброшенный, забор поваленный, а вокруг дома полно дикой малины. Когда-нибудь этот лакомый кусок земли кто-то купит. А пока эта «малина» наша. Нас тянет сюда как магнитом. Не только потому что малина, а еще потому, что мы рисуем в воображении картины, а кто здесь жил, а где они теперь. Никто даже старые деды не помнят кто здесь раньше жил. И глядя на пустые окна и выбитые двери удивляешься быстротечности времени. Мы любим фантазировать и представлять чужую жизнь в своем воображении. Нам кажется, что чужая жизнь во сто крат интересней и насыщенней, а своя собственная пресная, вялая и сухая как вобла на ветру, на Волге.

Третий тайник чердак нашего старого дома. Туда неудобно залезать. Но там есть пятачок метр на метр, на котором мы как раз все помещаемся и тусуемся. Особенно в летнюю грозу. Лаз наверх маленький, лестница прислонена далеко от лаза, так что надо цепляться руками, ноги повисают, потом одной ногой найти опору и второй ногой себя поднять на чердак. Так друг друга мы и заталкиваем в лаз на чердак старого дома. И пережидаем грозу. Кричим маме – Мам воды. Мам чипсы. Мам плед. Пока маме не надоест, и она перестает удовлетворять наши «хотелки» и фантазии. А фантазий у нас много. Особенно у Аси. Она самая маленькая и жмется между мной и Димой так чтоб не упасть в лаз. Один раз чуть не упала, но Дима среагировал быстро и схватил ее за руку. Там я и сочинила свое первое свидание. Очень уж хотелось всем рассказать и прочитать, но оставила при себе.

Первое Свидание обычное

Я шла на свидание с Дени, как на обычную встречу, чтобы получить книгу, которую он обещал подарить. Никакого волнения от встречи, никаких страхов по поводу того, как я выгляжу или, о чем мы будем говорить. Ничего подобного я не испытывала. Просто деловое свиданием поздним утром около двенадцати, между прочих дел в летний зной на даче.

Воображаю картину своего второго и третьего свидания. Встречи, размышления, копание в себе, что же я хочу на самом деле? Как донести до него, сидящего рядом, что не просто я гирлс, вумен, а личность. Я не буду останавливаться на анализе опыта первого свидания. Сейчас это выглядит, как настройка инструмента перед настоящей игрой.

Когда перебирают все струны, прислушиваясь к звучанию каждой. Я перебирала в уме десять вариантов своего первого свидания. И все они никчемные, комичные, дешевые, водевильные, базарные, «выпукло-вогнутые». Потом переставала воображать и пошла на первое свидание.

Место действия причал, набережная Волги. Густые деревья и густой камыш отделяют наш причал от любопытных глаз, только с лодки можно нас увидеть. Он начал удивлять меня с первого же мгновения. Уверенно подошел, не раздумывая. Поцелуйчик в щечку, как давно знакомого человека. И, потом, после недолгого, сумбурного общения, он прочел мои мысли. Сканировал меня.

Что-то произошло в то мгновение, когда он меня обнял за талию. Я бы согласилась и на более страстные прикосновения, но его что-то удерживало. Я еще не знала, что у него строгое пуританское католическое воспитание с немецким укладом жизни. Свидание было коротким. Минут двадцать.

Но потом последовала смс-атака, которая заставила меня по-другому взглянуть на него, на себя и на нас вместе. Я узнавала его по его сообщениям. И продолжала удивляться глубине его души, полету мысли, стремительности развивающихся отношений двух ищущих и жаждущих людей.

Меня не покидает мысль о том, что этот Дени, раскрываясь перед девушкой, дает ей право на выбор. Он умеет любить. Он хочет любить. Он готов научить меня любить. Он, как водопад бурлящий, могучий, искрящийся, обрушивается на меня со всей своей силой, потому что не может иначе, не умеет по-другому. Заставляя восхищаться силе, радоваться чистоте. Готова ли я поверить? Хочешь ли впустить в свою душу любовь?

Я сделала свой выбор. Потому, что сама стремилась к этому, готовилась, искала. Заглядывала в чужие окна с красной крышей. И полилась музыка, зазвучал инструмент, имя которого – душа. Душа поет, потому что к ее струнам прикасается маэстро. Каждым своим словом, каждым движением. «Это только начало» – говоришь ты мне. «Но это будет не легкий путь» - предупреждаешь.

Я размышляю над тем, как сделать этот путь вместе радостным, чтобы пройти как можно дальше, открывая в себе все новые и новые дверцы, возможности, резервуары. Ведь каждая встреча с любимым человеком, событием, местом для меня ни что иное, как ключик к моей неизведанной кладовой, открывая которую этим ключом, я достаю оттуда новые мысли, эмоции, знания. Что я открыла нового в себе?

Что пытаюсь понять? Собой заполнив время и пространство, себя оставил ты во мне. Какое счастье, что ты появился в моей жизни. Теперь обращение «любимый», обрело плоть. Что я знаю о человеке, которому собираюсь довериться полностью без ограничений и табу? Достаточно, чтобы влюбиться и невообразимо мало, чтобы поверить ему. Что он знает обо мне, кроме моих мыслей, которые я ему доверяю?

А, может быть и не надо ничего знать. Строить свои отношения по-своему, по-новому. Новое неведомое состояние полета как во сне. Но я живу и летаю. Душа летит над лесом, над Волгой. Порхает как ласточка. Напишу диалог влюбленных в космосе. Она его любит, но он сухарь и как бы она ему нравится, но он практик и логист, а она мечтатель. Симпатия есть, но близости нет. Признание в любви на околоземной орбите. А что? Надо продумать диалог до мелочей. Как такое название? Любовь на орбите. Орбита любви. Орбитальная любовь. Как-то плоско и банально. Но думать надо.

Сегодня мы были вместе. «Милый, любимый, единственный, заполнивший все во мне. Я не чувствую своих границ. Где заканчиваюсь я. И где начинаешься ты». Мне хотелось целовать тебя и целовать, но я боялась тебя. И себя. И еще я поняла, что мы не живем в настоящем, мы находимся либо в будущем, либо в прошлом времени. Мы побывали в Африке. Ты уже вернулся с Мадагаскара. Сегодня мы были вместе. Где же настоящее? Как его мало. Одно мгновение, которое может превратиться в вечность. Если научиться дорожить им и тем, что имеешь в это мгновение. Зачем ты забрал у меня мой дом с красной крышей? Ты уйдешь в ад. А я уже давно в адском пламени.

Первое свидание неминуемое

Мы катались на SUP Board, а Сергей - старший такой затейник, что решил вдоль берега наперегонки гонятся с ветром, и чтоб мы гребли быстрее руками что есть силы. Мы и старались, даже самая младшая Ася гребла руками изо всех сил. Кто бывал на Волге не смог не заметить, как быстро меняются пейзажи в зависимости от времени дня и погоды. Как на картинах Рериха. То облака розовые, то они фиолетовые, рябь на воде может быть и синей, и зеленой. А луга, луга вдруг становятся золотыми, камыши то белые, то, зеленые, то высохшие.

Я же художник и все примечаю. Но ни я, никто из нас и не заметили, как внезапно из-за камышей выскочила «золотая яхта», так мы ее прозвали, когда лоб в лоб с ней столкнулись. SUP Board легко выдерживал нас четверых, даже Вовка и Даша к нам часто присоединялись в купании и кувыркании, и мы были уверены в своем Сап борте, как самом надежном спасательном средстве. Но когда мы на полной скорости врезались в «золотую яхту» все оказались за бортом, кроме Сергея, который вовремя схватился за веревки по бокам Сап борта. Я увидела тень, прыгающую в воду с золотой яхты и через секунду чьи-то крепкие руки, усадили меня на мягкое сидение яхты. Дима, Сергей, Ася уже были на яхте.

Я трусливая оказалась, и вся дрожала от испуга. Коренастый сверстник с черными кудрями укрыл меня пледом и усадил под зонтиком. Теперь немного успокоившись, я разглядывала это чудо произведение искусства. У нас много яхт побывало в Загорье, и нас ничем не удивить. Соседи у нас знатные, богатые, крупные бизнесмены. Мы со всеми дружим, они с нами дружат, и мы часто катаемся на их яхтах. Но эта яхта вся в золоте и латуни. Поручни, молдинги, штурвал, навигационные приборы все блестит на солнце. Сергей сразу стал изучать навигационные приборы и знакомиться с хозяевами яхты. Алик хозяин яхты и его сын Дени похожи как два брата, клон и копия, только Дени пониже, а Алик повыше. Но через какое-то время они выровняются, подумала я. Пока Сергей изучал навигационные приборы, а он спец по навигации, мы начали болтать с Дени. О том, о сем.

- Я раньше вас здесь не видела, и яхту не видела.

- Мы первый год здесь отдыхаем.

- Откуда ты?

- Из Африки.

- Откуда, откуда?

- Никто не верит, но мы в этом году окончательно решили перебраться на Волгу. Ты не представляешь, как тяжело на солнце жить и дышать.

- И что там в Африке ты делал?

- Я ничего не делал, а вот мой папа делал. Нефтяные скважины бурил. Геологоразведчик.

- Ты тоже будешь разведчиком?

- Давай ты будешь моим гидом в этих местах. Ты же из местных. А я первый день здесь. Рассказывай и показывай нам.

- Это Сергей у нас спец. Он знает все точки координат на карте. Они склонились над навигационной картой, и Сергей быстро определил точку куда они направлялись.

Оказалось, что это в заливе в трех километрах от нашего причала, но учитывая, что здесь пять заводей, одна переходящая в другую, они заплутали и выскочили на нас из-за поворота камышового.

- Если привезете нас обратно, мы с вами прокатимся.

На том и договорились. Теперь я ближе рассмотрела Дени. Веселый, непринужденный, мой сверстник

- Ты в каком классе?

- У нас в Африке другие классы. Если по русской системе и шкале, то я девятиклассник.

- И чему вас там учили в Африке?

- А, как и везде в пансионе русской миссии. Всему по не многу.

- Вот я художник. У меня есть профессия

- У меня тоже есть профессия. Я спортсмен. И немного коммерсант.

Как мне потом рассказывал Дима. Все было не так. Он говорит, что я была смущенная и у меня руки дрожали. Что я никак не могла согреться, и молчала. И пила горячий чай из термоса, хотя светило солнце. А Дени рассказывал о нашей первой встрече совсем волшебную сказку. Что они с папой утром немного повздорили из-за ерунды и вышли на Волгу молча в недопонимании локации и в недопонимании друг друга. И когда они с нами столкнулись я для Дени явилась как русалка с длинными волосами, а Сергей, Дима и Ася как мои сопровождающие и свита из подводного царства. Ася совсем небылицы дома рассказывала, когда мы возбужденные ватагой пришли в дом.

- А мы катались на золотой яхте. Там принц и король нас встретили и угощали нас. Мы такие счастливые. Мы еще покатаемся. Они нас приглашали.

- Сколько раз вам говорить, не садитесь в чужую лодку -, сказал сердито мой папа.

- С нами Сергей. Он же взрослый. И одиннадцатиклассник.

- А Дени такой смелый, быстрый. Нюту нашу спасал и вытаскивал из воды.

- А где ваш Сап? Не поломали его?

- Цел и невредим.

- В следующий раз предупреждайте, а то мы два раза вас искали на причале.

- Почему-то никто не взял с собой мобильник в этот раз.

- А название яхты то вы запомнили?

И тут все начали вспоминать что за надпись на борту была. Точно на английском языке и точно очень короткая.

Hope. Hore. Noah. Да. Точно. Ной. А почему Ной? Начали «гуглить» и искать.

Ной был человек праведный и непорочный в роде своем; Ной ходил пред Богом.

От сильных эмоций я завалилась спать раньше времени. И снилось мне. Я заглянула в чужое окно. Чуть-чуть. Только краешком глаза. Женщина, девочка, мужчина, кошка. Другое окно. Я порхала от окна к окну и кого-то выискивала глазами. Занавески, оконные пролеты, стекло, портьеры, шторы, карнизы, тюли, драпировки, кисти. Только мне не это надо. Мне лицо нужно. Его лицо. И вдруг я вижу его лицо. Это Дени. Не знаю почему я так обрадовалась, но он показался мне спасительным ангелом в окошке. Он появился в очередном сто пятьдесят втором окне, две тысячи двадцать пятого года в тайном уголке моего замирающего сердца.

Я боялась шелохнуться, чтоб не испугать его. Мы танцевали в огромном зале с большими окнами и зелеными портьерами. Мы шли по фарватеру на яхте Ной, ветер развевал мои распущенные волосы, я чувствовала, что полет идет выше красных крыш, выше облаков, мы улетаем в стратосферу. Но на чем? Не могу вспомнить на чем летели в космос. Пыталась вспомнить каждое слово Дени, но как-то не очень получалось вспомнить слова, но лицо и улыбка были как наяву.

Сергей пробил в интернете яхту Ной. Нашел исходные данные по вместимости, скороходности, мощности, и имя владельца нашел. Алик Миллер, миллиардер, владелец недвижимости «Загорье» Тверского района, Юрьево-Девичьего муниципалитета, Яхт клуб и СПА-Отель НОЙ.

- Получается это он хозяин строительства коммерческого жилья, СПА-Отеля и Яхт Клуба?

- Получается да.

- И получается так, что это он строит дорогу через наш дом?

- Да бульдозеры уже расчищают рощу от деревьев.

- И наш дом стоит на его дороге?

- Ну, дорогу можно пустить и ближе к лесу, там много места.

- Но у них есть генеральный план.

Больничное 

Водопроводные краны производили впечатление елочных игрушек – сверкающие, но ревущие. Один заливался трелью соловья, другой мычал коровой, а откуда-то с кухни завывал как дымоход во время вьюги. В ванной кран почему-то не закрывался – сколько его не крути. Но приходила женщина в белом халате и ловко его закрывала. В столовой самым почитаемым алтарем стояли стопки тарелок, сложенных до самого потолка.

Казалось, вот-вот они упадут. Но опять приходила женщина в белом и в ее руках они наполнялись ароматной пшенкой и манкой с маслом. Самая желанная женщина-врач приходила после пшенки. Те женщины в белом со мной не разговаривали, а эта разговаривала, гладила по голове и улыбалась. И аромат от нее был сладким-сладким. Даже лучше, чем мед и цветущая яблоня в нашем саду. Как потом я узнала - это аромат каштана. Тогда этот запах кружил голову. В этот раз она меня не погладила и сказала, что я плохая девочка, потому что делаю глупости.

- Я убегу отсюда.

- Куда ты убежишь, у тебя гланды и температура?

Так я узнала, что у меня гланды.

План побега выстроился быстро. Сначала представила, что меня разыскивает милиция с собаками, потом пожарные, затем все женщины бегут в белом толпой за мной и кричат: «Лови ее, держи». Мне стало страшно. И грустно. Хотелось на Волгу. К Димке Сереже, Асе. Это из-за Волги у меня гланды. Нахлынули воспоминания.

Сначала старшие братья со мной катались с горки на колясках и самокатах. Ну, мне как младшей досталась рухлядь с двумя восьмерками, без спиц и без доски на раме. Едет только прямо и дребезжит как телега или таратайка. В гомоне и визгах, суматохе и возне я вдруг остановилась и увидела небо. Я и раньше его видела. Но оно вдруг опустилось и подмигнуло мне. Оно открылось и позвало меня в теплые объятия. Дыхание остановилось. Смотрю на Волгу, на облака, на небо. Подкатил комок к сердцу горячий, с глаз скатилась слеза от любви к небу. Запахло каштаном. Я рыдала от любви к небу. Подбежали старшие братья.

- Ты чего ревешь? Ударилась? Где болит?

Они не знали, что я увидела открытое небо. Ах, это небо. Оно поманило меня ввысь, за облака, где нет страха, где только счастье и покой. И так мне стало скучно с ними, что я ушла бродить по речке в поисках черепков и фарфоровых чашек. Вода теплая и щекочет лодыжки. Волга разлилась и пролилась во все закоулки, щели, балки, низины, затоки, протоки и бухточки. Остались пригорки и поляны окруженные грязно серой водой.

В конце мая разлив реки случается почти каждый год, в этот год солнце прогрело воду в низинных местах так сильно, что от воды исходил пар. Разогретая трава, земля и я разогретая плескалась в этом горячем супе из травы, песка, мальков, щепок. Разогретая вода проникала во все щели и пальцам я ловила мелкую рыбешку, она тоже заплывала в эти горячие низинные ванны Волжских заток.

Иду вверх по песчаной отмели, так чтоб всех видеть. Вдали замечаю, идут по песчаной косе Дима и новенький незнакомец. Все же знают, что после сильных волн или паводка надо идти на речку. Можно по десять раз ходить по одному и тому же месту и всегда что-то найдешь. Притворяюсь, что их не вижу и глазам своим не верю: нашла целехонькую фарфоровую статуэтку-солонку, раскрашенную под матрешку. Тайком кладу за пазуху иду дальше. Осталось 20 шагов до них. Они держат в руках цветные камешки, черепки и им тоже не терпится показать свои находки.

Цель одна – похвастаться. Инстинктивно делаю совсем не то, что хотела сделать. Незаметно кладу им под ноги свою солонку-матрешку, пока они мне показывает свои черепки. Новенький хвастается своими стеклянными отполированными осколками, поворачивает глаза ко мне. Я смотрю ему в глаза и под ноги. Глаза и ноги. В светлой воде блестит солонка-матрешка. Наклоняюсь. Его локоны прямо скользят по моей щеке. Он тоже наклоняется. Наши головы соприкасаются. От него аромат цветущего каштана. Сердце мое выпрыгивает из груди. Руки наши одновременно соприкасаются с солонкой.

- Это я нашла.

- Я первый ее увидел.

- Нет. Она моя.

Я его толкнула, и он упал в Волгу на отмель. Солонка зажата в моей ладони.

- Ты. Ты. Хулиган. Все. Я с тобой больше не дружу. - В моих глазах испуг и обида. Я ушла сушить юбочку, и простудилась. Теперь вот гланды. В больничной палате мечтаю о побеге. Пойду на Волгу и найду не только солонку, а целую пиалу. У нас дома такой пиалы нет. Но вот у тети Кристины есть – рельефная, старинная с картинками.

Побег был намечен на прогулке. После осмотра врачей нас вывели в каштановый сад погулять. Цвели каштаны и клонили ко сну. Мы все полосатые, заметные, в тапочках. Жара и зной каштановый притупили бдительность женщин в белых халатах и сторожа, который охранял главные ворота. Было слышно, как водитель молоковоза ему крикнул.

- Дед, ты не закрывай. Я сейчас буду выезжать, только накладные заберу.

Сторож махнул рукой и ушел в свою будку. Женщина в белом задремала на лавочке, полосатые пижамы разбрелись по цветущему каштановому саду. Я тихо вдоль забора подобралась к открытым воротам, заглянула в окошко будки – сторож дремал. Выскочила за ворота и замерла.

А дальше куда? Вправо, или влево? Я же здесь в первый раз. Это братья мои здесь были. И бежали. Но они не указали дорогу. Начала вспоминать. Вспомнила. Я же небо полюбила. Оно теперь мое. Посмотрела на солнце и на деревья. Они справа. А тогда были слева. Значит, домой – налево. Пошла налево. Опять развилка. Люди на меня поглядывают, пальцем показывают. Вон милиционер прошел по другой дороге. Никто за мной не гонится, не кричит: «Держи ее, лови ее!». Только как-то удивленно на меня смотрят. И тут только до меня дошло, что я в полосатой пижаме и в тапочках. Мне стало стыдно за свою пижаму. Значит, не все я продумала до мелочей.

Но я герой. Сбежала, как и старший брат Сергей сбежал. Я воображала, как старшие братья будут гордиться мной, а мама даст целую пачку халвы за мой поступок. Но дорога опять разделялась, как рогатка. И я пошла не левее, а правее. Дорога была совсем незнакомая. Подняла глаза к небу. На небе кучились облака, и оно мне не помогло. Подул ветер и стало страшно. Небо от меня отвернулось, и я заплакала.

Мне шел пятый год. Плакала я не долго. Мимо шел двоюродный брат Андрей - старше меня на пять лет, он меня отвел домой. А дома мама сказала, что никогда не отдаст меня больше в больницу. Запах каштана я сохранила на всю жизнь. Мое детство пахнет каштаном. Ах эти ароматы. Они меня сводят с ума. Бывает, раз - амбре и пошли воспоминания. Дует ветер – новые воспоминания от запахов сирени, каштана, черемухи. У Аси аллергия на цветы, а у меня нет аллергии, у меня полная зависимость от запахов. Я их ищу, их преследую. Изучаю и даже записываю.

Мое обоняние (чуть не написала обаяние) может различить самые невероятные оттенки. Запах известки мня возбуждает, и я ищу известку, чтоб закрыть глаза и вдохнуть ее аромат. Амбрэ капель клея на вишне в мае июне меня сводит с ума. Почки каштана в начале мая растираю пальцами и нюхаю до изнеможения носа. Легко с закрытыми глазами по запаху знаю какую мама кашу варит на плите. По запаху.

Немытое тело один день мне кажется смердящим как помойка. Хорошо мама не увлекается никакими духами. Что папа ей купит на женский день, тем и пользуется. А пользуется она всегда Живанши, потому что папа любит Живанши. А мне нравится запах чистого тела. Помоешься под душем под обильной струей воды, вытрешься, и от тела исходит пряной аромат чистой кожи. Я люблю разглядывать себя в зеркале во весь рост после ванны. Но не долго, а то холодно.

Мне иногда и летом бывает холодно, потому что папа говорит, что я худая и «выпукло-вогнутая». И все у меня торчит: ключицы, плечи, уши, коленки, локти, лопатки. И даже затылок торчит. У других девочек не торчит. А у меня все торчит как оглобли. Интересно посмотреть на эти оглобли. Оглобли в словаре. Оглобля — это палка, дрына, бревно. Обидно, когда тебя так называют. Перестану общаться с теми, кто меня хоть раз так назовет или подумает так.

Первое свидание случайное

То была случайная первая встреча на Сапе и яхте. А я шла не на встречу. Я шла на первое в своей жизни свидание. Как «выпукло-вогнутая» я долго стояла перед зеркалом и прятала свои оглобли. Верх, вниз, назад-вперед. Они все равно торчат. Пытаюсь сделать умную гримасу на лице этакой интеллигентной и образованной – получается рожа и маска.

Расчесываю волосы, они наэлектризовываются и лезут на плечи, в уши, рот. Пытаюсь заплести косу с заколкой для волос. Заколки какие-то дешевые стразы с бусами детскими. Мне нужно что-то значимое и эмоциональное. А что я ему скажу? Какие слова подберу. Ничего в голову не лезет. Решила выучить наизусть некоторые прилагательные на тот случай если комок подкатит к горлу, когда он будет меня целовать. И я оцепенею и не смогу ничего сказать, и он подумает, что я дура набитая и ничего не умею говорить. Поэтому учу наизусть.

Актуальный парень и изумительный Дени. Не правда ли, чудесная погода. У тебя шикарная яхта и отменный вкус. Ты блестяще, ярко и изящно прыгнул в воду спасать меня. Меня переполняют невероятные эмоции. Твой папа интеллигентный и импозантный и мама исключительная и изящная. Я и не знала, что ты первоклассный спортсмен. Я слегка обалдела и пьяна от счастья. И я настроена оптимистично. Мы все в восторге от блеска и шика золотого Ноя.

Дима сказал, что начнет копить себе на золотую яхту. Это так волнительно снова пережить чудо спасения, когда твои цепкие мускулистые руки вырвали меня из пучины воды. У тебя восхитительные родители, и ты такой галантный. Твой геройский поступок меня вдохновляет. Ты привык к славе и к наградам. Гусарский поступок и тебя ожидает грандиозная слава. От меня тебе награда – первый поцелуй.

Что за бред, Нюта. Это ты будешь говорить? Очнись, спустись на землю. Так говорят сумасшедшие и психи из Кащенко. А ты нормальная. Подбери другие слова, другие интонации. Ну, например. Пригласи его на Рождество и на Новый год. Это как-то более по-человечески, не по-шизофренически. Чарующая сказка, романтично, соблазнительно, страстно. Тьфу. Нюта. Негоже тебе перед зеркалом кривляться и учить дурацкую роль придурочной влюбленной по уши. Веди себя достойно. Будь недотрогой. Парни любят недотрог.

Помни. Чем меньше парней мы любим, тем больше нравимся мы им. Вон посмотри на Полину. Ничего не делает, дурацкие роли и слова слащавые, прыщавые не учит, а парни с параллельного класса сохнут по ней. Записки ей пишут. И ты веди себя принцессой. Ну, в крайнем случае поговоришь с ним о живописи, он обалдеет от твоих знаний. Или расспроси его о яхте. Что ни будь придумай попроще. Так чтоб он к тебе потянулся, доверился. А то... «Актуальный парень и изумительный Дени». Бред только не неси Нюта.

Глава 2. Роман Нюта.

Как всегда, все влюбленные в Загорье встречаются под каштаном у старого пожарного колодца. На Нюте яркая сиреневая вязаная кофточка и юбочка из нейлона розового, с белой подкладкой. И похожа она стала в свои пятнадцать лет на летнюю бабочку, порхающую и искрящуюся под солнцем. Сначала пошла по главной дороге через свой двор, затем вернулась, решив сократить дорогу через соседский двор. Тропинка узкая и на тропинке лужи, она поэтому смотрела только вниз, чтоб не испачкать новые парусиновые туфли. А когда подняла глаза – обомлела. Перед ней стоит козел Гоша. Эта сумасшедшая Фекла забыла его закрыть в сарае. У него и так была репутация главного драчуна на улице Речной.

– Иди. Что уставился? Дай пройти.

Гоша внимательно изучает это очаровательное существо, гуляющее по его, Гошиной, территории. Он повернул голову вправо, влево, и вдруг ему стало так весело, что он встал на задние ноги и приготовился боднуть.

– Драчун. Дурак. Видишь, я на свидание иду. Вот скажу твоей Фекле.

Услышав имя Фекла, он стушевался и повернул с дороги во двор. Нюта постояла еще три минутки, прислушалась вначале к его шагам, потом к своему сердцебиению и повернулась обратно через двор Николаева. Гоша стоит в дворике Николаева, испытующе смотрит на Нюту и ухмыляется. Ждет, когда та подойдет поближе. Этот вариант первого свидания не подходит, так как Фекла сдала Гошу на ферму на днях. Папа сам видел, потому что она просила папу помочь ей с отправкой Гоши.

Первое свидание трагикомичное

Нюта идет и мурлычет песенку. Ей весело. Она идет на первое в жизни свидание. Настроение отменное и волнительное. Барышне полагается всегда опаздывать на свидание, тем более первое, тем более средь бела дня, тем более на виду у всех.

Ладно бы где-нибудь в камышах или на чердаке, там никто не видит ни волнения, ни поцелуев. А так попробуй удержи себя от страстных объятий. И от поцелуйчиков, от которых горячо по всему телу и тестостероны выпрыгивают из орбит и скачут впереди тебя. И с этим ничего поделать невозможно.

Тестостероны прыгают, как козлик Гоша на задних лапках, и никакой дрессировке они не подвластны. Он этим воспользуется, сожмет в крепких объятиях и осыплет меня поцелуями. Я не смогу сопротивляться, это же настоящая любовь. Я влюбилась в первый раз по-настоящему. Ну, если не считать в третьем классе.

Но то было мимолетное увлечение. Дени пришел первый. Ждал минут пятнадцать. Наконец я появилась на заросшей тропинке. Вообще то наши загорские тропинки – это целая сеть затоптанных, старых, новых, заросших, культивированных троп, тропочек и даже кабаньих и оленьих троп.

Утром, если встать раньше всех, обязательно увидишь следы ежа, оленя. Раньше кабаньи следы старожилы видели прямо в деревне. Но кабаны не нападали на людей, они просто шли по своим делам через деревню, так как вокруг все было перекопано под коммуникации. Я внимательно смотрела на тропинку, изучала каждый камешек, как будто иду по минному полю. Вперед не смотрела на него. Только под ноги.

Оказывается, на нашей тропинке кое-где даже были маленькие куски асфальта и осколки кирпичей, лоскутки бетона и глянцевые камни. Но в основном это желтая глина и песок, из чего состоит вся набережная Волги. Когда я подошла к каштану, то подняла глаза и увидела смеющегося Дени.

– Привет, Нюта.

– Привет, Дени.

– Как ты?

– Ничего. Нормально. А ты?

– Пойдем куда-нибудь, – сказал Дени.

– Куда?

– На набережную.

– Пойдем.

А как же мы будем целоваться на набережной на виду у всех? Плохой вариант. Думай, Нюта, Нюта, думай.

– А хочешь я тебе покажу нашу заброшку-малинник? В голове мелькнула мысль – уж там-то, я точно знаю, есть укромное местечко, где можно целоваться.

– Давай покажи заброшку.

Я двинулась вперед поводырем, Дени на полшага чуть сзади. Идем разговариваем.

– Вот и пришли, – еле ворочая пересохшим языком от волнения, сказала я.

Мы стояли позади заброшенного дома среди кустов малины. Вокруг заросли, и ни души. Сейчас он начнет меня целовать. И я закрыла глаза. Так стояла секунд двадцать. Дрожь по всему телу и гусиная кожа под платьем от возбуждения. Вот. Вот сейчас. Он страстно прижмет меня к себе, и я растаю от любви. Девочки. Я счастлива. Он меня любит, и я его люблю. Мы поженимся, и у нас будут красивые дети.

Дура я. Открыла глаза, а он смеется и показывает пальцем на меня. Мы в шаге друг от друга, осталось полшага, чтоб обнять. А он смеется и тычет пальцем. Как будто я дура какая-то или шизоидная кукла Барби. Дени тычет пальцем и смеется.

– Я вижу три пары любопытных глаз. Ну-ка вылезайте, шпионы. Я вас разоблачил.

Я оглянулась, а позади только густой кустарник. Но верхушки кустов зашевелились, и показались сначала головы Димы, Сергея и потом Аси. Я готова от стыда сквозь землю провалиться. Как они меня выследили?

– А вы как здесь оказались?

– Это как ты здесь оказалась с Дени? Мы здесь сидели и никуда не уходим уже, наверно, минут сорок.

Эх. Испортили мне первое свидание. Ну я вам припомню как-нибудь. И месть моя будет ужасная. Не то чтобы я мстительная. Но платить добром за хулиганство и испорченное свидание не намерена. Чтоб в другой раз не портили чьи-то судьбы и первое свидание.

Вообще при моей болезни с моим диагнозом после такой фрустрации с первым свиданием я легко могла впасть в депрессию и отчаяние. Я могла бы убить Серегу или Диму в состоянии аффекта, и мне бы ничего за это не было. Потому что я под наблюдением у невропатолога, и у меня есть справка.

И врач мне сказал, что в состоянии аффекта я не контролирую себя, поэтому мне надо быть осторожной с поступками, со словами и с новыми знакомствами. Особенно с незнакомыми людьми, которые не знают мой диагноз. Дени не знает мой диагноз. Иначе он бы себя повел по-другому. Как по-другому? А вот так.

Первое свидание выпукло-вогнутое 

Я иду на первое любовное свидание с милым парнем, в которого влюблена по уши. Он мне нравится, он мой герой. Он меня взял на руки и тонущую, беспомощную вынес из воды на яхту. Он подхватил меня как пушинку своими крепкими руками. Я ощущала его горячую кровь.

Я слышала, как бьется его сердце, его глаза заглядывали в мои глаза. Я кожей ощущала его дыхание и его страсть. Он желал меня всеми фибрами души и тела. Мое женское естество шептало мне – отдайся ему, он твой суженый. Два дня я была в эйфории и летала ночью, не спала, грезила, мечтала, ждала этого свидания. Исписала дневник стихами. Вот одно из них.

ГЛАЗА

Улыбки, лица, взгляды,

Как будто на параде,

Мелькают,

Исчезают,

Запоминаются,

Сверкают.

Но взгляд один,

Как никакой.

Прозрачный, голубой,

Вонзился в душу.

И не знаю,

Иду ли я

Или летаю.

Он спал во мне,

И он воскрес.

Он отражение небес,

Он глубина

И пульс земли,

И он дыхание души.

И вот теперь я в них гляжу,

И не во сне,

А наяву.

Я вижу их,

А в них себя,

И я готова,

Тебя любя,

В глаза глядеть

И не забыть,

Что только в этих,

Не в других,

Могу я видеть

Небо, солнце,

Тепло и радость,

И себя.

В твоих глазах –

Моя судьба.

Стишки так себе. Это не Пушкин. Но глаза его запомнила. Голубые и бездонные. В твоих глазах, Дени, можно утонуть. И я готова снова тонуть, чтоб ты спасал меня и нес на руках. Неси меня на руках по жизни, мой милый Дени. Я отдаю тебе все, что есть у меня, весь пыл души и картины. Кстати.

Надо нарисовать его портрет по памяти. Нет. Пусть позирует, и подольше. А я его буду ворожить и привораживать, чтоб он стал безвольным и послушным, как в моем сне. Я с ними выделываю что хочу, потому что я невидимка. Меня нельзя увидеть, потрогать, ущипнуть. А я могу и целовать кого хочу, и предаваться страсти с кем угодно.

У меня нет оболочки. Сквозь меня можно пройти, как сквозь облако воздуха и тумана. Я не имею плоти и крови. Во сне, когда заглядываю в окна чужие. И в жизни. Когда я влюблена, не чувствую костей, кожи и дыхания. Нарисую его портрет. Надо взять мольберт на первое свидание, и пусть позирует. А я изображу его Гераклом или Аполлоном. Лестью усыплю его, ласками уморю, взором притуплю внимание, разговорами песнями и танцами повеселю его со всем неистовством бешеного женского темперамента.

Я и пришла. С этюдником.

– Ты пришла?

– И ты пришел.

– Я приехал. Вон в кустах стоит мой квадроцикл.

– Поедем покатаемся?

– Поедем.

– А этюдник?

– Бросай в бардачок.

Мы мчались по лугам через лес. Дени аккуратно объезжал борщевик, чтоб случайно ветки не задели квадроцикл. Мы мчались навстречу своему счастью. И не было счастливее нас на всем белом свете. По дороге на Осиновку нас начала обгонять легковушка с подозрительно громким звуком выхлопной трубы.

Дени слегка притормозил, дал легковушке проехать вперед, и на наших глазах она сначала взлетела, потом в воздухе перевернулась, как в замедленной съемке, два раза, и три раза еще перевернулась в кювете и остановилась на крыше среди борщевика. Естественно, за рулем был пьяный водитель в одних трусах. И, естественно, рядом сидели две голые женщины в одних бикини.

Поскольку был выходной, эти картины полуголых и полупьяных встречались на Волге повсеместно. Это такой особый вид туристов. Папа всегда смеется, когда видит одиноко стоящие машины вдоль берега и в глубине леса. Даже на полях, как грибов разноцветные шляпы, сверкают цветастые мухоморные крыши «Жигулей», «Лад», «Тойот», «Вольво», «Мерседесов», красные, синие, желтые, поганки, юбочки, воротнички, срамотники. Больше всего меня забавляют местные названия грибов: срамотник, прелюбодей, юбочка, искуситель.

Да, народная молва зря не даст такие названия. Дима марки машин хорошо знает и всегда меня поправляет, если я ошибаюсь. Раньше такого не было. Эти пьяно-голые туристы появились на нашем берегу всего каких-то пару лет назад. Папа говорит, что была агрессивная реклама «Покупайте коттеджи в Загорье». Он тогда не придал этому значения. Но сейчас он уверен, что эта реклама идет от яхты «Ной» и от Алика Миллера, папы Дени.

Не могу я как-то увязать эти голые торсы, пьяных водителей и Дени. Как их связать воедино? Мы не стали дожидаться скорой помощи и полиции из-за дорожного происшествия, оставили свидетелям свой телефон. Дени оставил номер, как он потом сказал, не свой, а семейного адвоката. У него есть семейный адвокат. Семейный доктор. Семейный телохранитель. Семейный счет. И фирма у них семейная. «Миллер и сыновья». Второе название – «Ной».

Первое свидание испорчено пьяными туристами с голым торсом. А как хорошо все начиналось. Что же, на самом деле не будет первого свидания? Не будет первой любви и первых поцелуев? И как жить с этим дальше? Я остановилась в развитии как личность, как гирлз, как вумен, как человек.

Я робот. Я машина. Я покемон. Я искусственный интеллект, который не имеет эмоций. Я очки виртуальной реальности. Я дополненная реальность, я невыявленный объект реставрации, неизученное явление в природе. Девушка, не бывавшая ни разу на любовном свидании.

Тогда я стану тем цветным мухомором юбочка по околицам тверских лесов с полуголыми пьяными водителями. Чтоб папа посмеивался надо мной ехидно и говорил втихаря: «Выпукло-вогнутое мухоморное первое свидание». Мне не нужно мухоморное свидание. Мне нужно самое настоящее первое свидание, как у Наташи Ростовой. Как у Маши Троекуровой, Татьяны Лариной.

Но ты его не заслужила. Ага. Я не заслужила первое свидание. А еще что я не заслужила? А я заслужила таких родителей? А я заслужила такое имя – Анюта, Анна, Анука, Анаше? Как меня только не склоняют. Анна на шее, Анна оглобля, Анна Каренина, где твои рельсы? Нюта безвольная, Карета Анна, Орден Анны. Святая Анна.

Если вы отберете от меня первое любовное свидание, я убегу из дома. Я спрячусь так, что вы меня никогда не найдете и будете реветь до зимы, пока я не замерзну, и вы найдете мое окоченевшее тело и будете рыдать, что отговорили меня от первого свидания. Оно мне нужно как воздух, как хлеб насущный.

Я недочеловек. Я полуфабрикат, выращенный в инкубаторе на искусственном освещении и подкормке. Меня не высиживала живая курица, не укрывала своими перьями. Меня штампанули и дали порядковый номер в роддоме, мама сказала, 25 номер у меня был. И еще ей сказали – распишитесь в получении. В получении чего? Вещи.

Мама расписалась за меня и получила что? Кого? Что там было написано? За что мама расписалась, когда меня получала? А может, меня подменили? И моя родная мама меня ищет.

Хватит ныть. Ты психованная. И у тебя есть справка. Готовься к первому свиданию. Еще одна попытка. Как выпускной экзамен. Сдашь или останешься на осень и во второй раз заново. Вечная второгодница, не способная перейти в высшую лигу, у которой свиданка первая была.

Параллельное первое свидание

В это лето Поля во второй раз гостила у меня на Волге. Отпустили ее на два июльских дня. Она забежала в мою комнату. Поля прямо с разбега прыгнула на диван ко мне.

– Нюточка.

Обняла меня и захихикала.

Я удивленно посмотрела на нее.

– Ты что, Поля?

Она перекатилась по дивану и снова захихикала.

– Ой, Нюта, – она прикрыла рот рукой. Где я вчера была. Ах-ха-ха. Ладно. – Поля быстро села и откинула назад свой длинный хвост. – Нюта, ты ж Петьку помнишь?

– Петьку?

– Ну, Петьку. Светлого этого. Он с Денисом приходил однажды.

Я попробовала вспомнить. И действительно поняла, о ком говорит Поля. Этот Петька и вправду раза два гулял с ними вдоль реки. Но он был настолько задумчивым и погруженным в свои мысли, что даже почти ни с кем не разговаривал.

Поля продолжила свой рассказ.

– Этот Петька. Ахах. Я с ним ходила на свидание. – Она снова расхохоталась и упала на диван.

Я, мягко говоря, удивилась. Лучшая подруга Поля – очень яркая и веселая девочка. И было удивительно, что она пошла на свидание с Петей.

– Это он тебя позвал? – спросила я.

– Он? Нет, конечно, я.

–Ты?

– Да.

– Зачем?

– Как зачем? Мне стало интересно. К тому же у него красивая собака.

– Ты позвала его на свидание из-за собаки?

– Да. То есть нет. Короче, не знаю. Факт в том, что он пришел без собаки. Ох. – Поля снова ровно села на диване. – Я расскажу тебе все по порядку. Сижу я, короче, дома. Листаю фотографии. Параллельно думаю, чем заняться? И вспомнила. Что я же хочу завести собаку. А мама не разрешает.

И вспоминаю, что у Петьки обалденная собака лайка. И ласковая. И что с ней можно поиграть. И, недолго думая, пишу этому Петьке в телегу. Говорю: «Привет. Как дела?» Он мне: «Привет». Я говорю: «Что делаешь?» Он мне: «Ничего». Я говорю: «Бери собаку и пошли гулять вместе». И он такой: «Давай». И, короче, мы договорились, что пойдем вдоль реки. И будем гулять с собакой. Я, довольная и веселая, надеваю спортивный костюм, кеды и иду на речку.

В предвкушении классной собачьей прогулки. И вижу у реки Петьку. Одного. Без собаки. И он мне: «Привет». Я говорю: «Где Тайга?» А он мне: «А она ушла с дедушкой». И смотрит на меня. Я прям одурела от возмущения. Он говорит: «Вдвоем погуляем. Зачем нам Тайга?» Я вообще чуть не ушла... В общем, ладно. Чего, домой, что ли, возвращаться? Сказала ему, что ладно, пошли.

И тут, ты прикинь… Он откуда-то вытаскивает букет полевых цветов и мне протягивает. И говорит – это тебе. И краснеет еще. То есть этот Петя решил, что я его на свидание пригласила. Ты представляешь? Цветы нарвал. И, небось, Тайгу специально дедушке сбагрил, чтоб она нам не мешала.

Я внимательно слушала рассказ подруги.

– А потом что?

– Что? Я взяла букет и пошла с Петей вдоль речки. И он спрашивает – а о чем ты думаешь? Я говорю ему – о Тайге. Он говорит – а я о тебе. И сказал, что он рад, что я его позвала гулять, и что хочет опять со мной пойти. Но я с ним не пойду.

– Почему? – спросила я. – Он тебе не нравится?

– Вообще, он нормальный парень, но такой тихий, робкий, двух слов не может связать. Я с ним двадцать минут походила, а он все молчал. А я ж люблю поговорить. – Поля слезла с дивана. – Вот так. Вот такое у меня свидание с Петькой. Вместо свидания с Тайгой. Ладно. Мы хотели с тобой поискать книжки о свиданиях. Давай сейчас и поищем.

Назову себя Гантенбайн – мы хотели. Не знаю. Не знаю, какое-то вымороченное первое свидание. Гуглим и читаем чужие дневники о первом свидании. Сандра Мэй, Виктория Первоцветова, Мануэле Кросби, Даррен Кнапп. Андрей Белый, Эдвард Март, Александров Николай. Да. Количество произведений, посвященных первому свиданию, зашкаливает. Только качество этих произведений для меня не совсем авторитетное. У меня точно первое свидание будет экстраординарное. Не такое, как в книжках и в фильмах.

Первое свидание «всамделишное»

Не состоялось.

Опять двадцать пять.

Почему?

Потому что потому.

Потому что:

– он не пришел;

– я не пришла;

– был конец света и апокалипсис;

– Волга разлилась из-за поломки Конаковской дамбы, и наш дом затопило;

– началась атомная война;

– всемирное землетрясение;

– форс-мажор;

– дикие кабаны вышли из леса;

– начался всемирный потоп;

– я сошла с ума;

– я опять в психушке.

Ну, последнее наиболее вероятно из всех возможных вариантов, так как оно самое реальное.

Я заметила. Если долго думать об одном и том же, то это называется наваждение, руминация, или навязчивая идея. У меня была руминация с окнами у домов с красной крышей. Теперь моя вторая руминация – первое свидание.

Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь в бесполезности первого свидания. А зачем это мне нужно? Кому оно нужно, это первое свидание, пусть тот его и делает. А мне вот ну ни капельки не нужно.

Дени нужно первое свидание, пусть и назначает. Я не буду назначать. Больно надо мне его первое свидание. Подумаешь. Меня и Ася, младшая сестренка, может поднять, потому что я «худая выпукло-вогнутая оглобля». Ну что с того, что он меня поднял на руки?

Меня и Сергей берет на руки. Буду жить без первого свидания. Вон Надежда вышла замуж, когда ей было тридцать пять лет. Я помню, было одно из первых занятий. Первые три урока она провела с нами, будучи девушкой незамужней. И где-то на четвертом или пятом занятии к ней приехал молодой человек, статный брюнет с красивыми голубыми глазами на красивой иномарке. Как мы все ей завидовали. Особенно девчонки.

Мальчишкам не понять женской солидарности. Я видела ее счастливые глаза, улыбку. И еще мы уговорили Надежду, как настоящие дружки и будущие невесты, чтоб она надела свое свадебное платье и чтоб она позировала целый урок, и мы ее рисовали. Состоялся волшебный урок и праздник души. Было буйство линий и штрихов черно-белой графики, и оно стало основой нашей студийной коллекции, которую мы активно начали собирать для выставок.

Я тайком как секретарь выставкома любовалась эскизами свадебного наряда своего кумира Надежды Александровны. Вот что делает любовь с девчонками. Они теряют голову. И аппетит. И килограммы. И ум теряют. А парням только это и надо. Чтоб я обомлела и потеряла контроль над собой. А они будут пользоваться мной. Фиг вам. Я буду контролировать каждое ваше движение.

Как по закону штата Джорджия, мужчина, чтоб его не посадили за домогательство женщины и за дискриминацию, перед тем как соблазнить женщину обязан спросить: «Можно я сниму вашу блузку?» Потом по параграфу второму закона штата Джорджия он должен спросить: «А можно я расстегну вашу первую пуговицу на бюстгальтере?» И так на каждой пуговице вопрос.

И если она не разрешит расстегнуть очередную, восьмую, пуговицу, тогда она имеет право объявить о насилии, и его посадят за дискриминацию. Вон сейчас суды идут над Трампом из-за пуговицы. Над Клинтоном суд из-за пуговицы или какого-то пятна двадцатилетней давности. Сейчас наука все может доказать. Даже пятна после стирки может восстановить и посадить насильника. Но Дени не насильник. Он хороший. А откуда я знаю... Уже полчетвертого утра, а у меня еще не готов вариант первого свидания. Ладно. Завтра допишу свое первое свидание.

Первое свидание объективное

Дени готовился к своему первому свиданию.

И Нюта готовилась к своему первому свиданию.

А в это время кипела работа.

Миллер-старший вложил все свои капиталы в недвижимость «Коттеджи Загорья». А это числа с девятью нулями зелеными купюрами. Управляющий надежно вложил и застраховал капитал и акции.

Юристы подняли не только Римское право и закон мидян и персов, но и законы Ивана Грозного, законы Брест Литовского царства, когда Тверская губерния была под властью литовского князя. Подвели юридическую базу так, что даже если бы инопланетное вторжение и колонизация марсиан были, Миллеру все равно бы принадлежало 70 процентов загорских земель и всего недвижимого имущества. Никакие санкции, никакие революции, перлюстрации, вымороченное имущество не может быть оспорено и отсужено у Миллера.

Над этим работали шесть юристов, три нотариуса и две самые крупные юридические фирмы, аккредитованные при ЮНЕСКО. И на эту процедуру ушло три года. Только на оформление бумаг. Еще три года утверждали проект освоения и отчуждения земель сельскохозяйственного назначения. Чтоб начать строительство дорог, потребовалось просто зайти в нужный кабинет с нужными бумагами и получить подпись в обмен на чек предъявителя. Дальше все было просто и знакомо Миллеру-старшему, так как начались строительные будни, «вира-майна».

А его управляющий имел строительный опыт 35 лет главным инженером на нефтеперегонном заводе в Африке. В строительстве дорог заминок и срывов графика нет. В строительстве коттеджей график идет с опережением. Люди покупают коттеджи еще на стадии фундамента. Когда будущие покупатели видят залив Конаковского водохранилища, леса, луга, яхт-клуб, то их кошелек сам расстегивается, и в кассу Миллера-старшего идет поток наличных денег как учтенный, так и неучтенный.

Дорогу к новому коттеджному поселку спроектировали в то время, когда еще не был зарегистрирован план БТИ «Дом с красной крышей» на улице Речной в Загорье. Регистрационная палата находилась в том же здании, что и дорожный проектный отдел. Просто это разные ведомства, и дата появления дома по документам совпадала с датой утверждения дороги в кадастровом реестре Тверской области.

По существу, дом надо было теперь сносить. Потому что второй раз утверждать новые координаты дороги в планы Миллера-старшего не входило. Домом больше, домом меньше – это сущие пустяки, когда такие перспективы на освоение земель и новые коттеджные городки появляются на Волжском заливе.

В планы Миллера входит построить еще гавань для яхт-клуба. И еще СПА-комплекс на пять звезд, чтоб весь дипломатический корпус из Завидово съехал из нафталинной базы отдыха Завидово к нему в Загорье. Всего этого не знали ни Нюта, ни Денис, ни папа, ни мама Нюты. Да и сам Миллер-старший только недавно занялся этим вопросом. Ему надо провести разведку по местности.

С вечера он сказал Дени, чтоб в шесть утра был на причале в полной готовности – едем на разведку. Дени привык, что папа геологоразведчик, и на всякий случай взял все, что нужно для выживания в экстремальных ситуациях: канат, зажигалку, сухой паек. Все как обычно. Опоздал всего на 3-4 минуты. Но папа этого не любит. Яхту заводили молча. Дени отвязал канат. Алик погазовал и прогрел мотор. Яхта медленно набирала скорость. За три часа они обследовали все заводи, протоки, отмели. Видно было, что Миллер-старший очень доволен утренней навигацией.

– Это теперь все твое?

– Это теперь наше, – резюмировал Алекс Миллер.

– Ну, кроме Волги.

– Да. Вон от той косы с северо-востока сюда к нам. И дальше на юго-запад до того выступа. Вся береговая линия и вглубь леса на шесть километров. Двести пять тысяч гектаров.

– Вон туда заверни, Дени, – сказал папа.

Дени ловко завернул яхту в заводь между камышами, и там они приглушили мотор, чтоб попить воды и освежиться.

Дени не рассчитал газ, яхта резко рванула с места через камыши, и вдруг – резкий удар и крики. Яхта врезалась в сап-борт SUP BOARD.

Миллер трезво оценил ситуацию. Яхта только набирала ход, скорость маленькая, дети взрослые на сапе, не пострадали. Он увидел, как Дени прыгнул с борта и поднял из воды худую девочку лет пятнадцати с распущенными волосами. «Цела и невредима», – подумал Миллер. Но спросил:

– Где-то болит?

– Нет. Я испугалась.

– Все целы? – Они вдвоем с Дени подняли на борт яхты Сергея, Диму, Асю. «Не хватало мне приключений и разборок с местными», – подумал Миллер-старший.

– А вы давно здесь живете?

– Саше семнадцать, и он помнит. Ему было пять лет, когда он научился плавать здесь.

– А ты?

– А я научилась, когда мне было шесть лет.

– А где ваш дом?

– На улице Речной. Дом с красной крышей.

– Это тот, что около дороги?

– Да. Там ворота железные и антенна высокая.

В голове пронеслось: «Что-то я припоминаю, мне говорил управляющий про какой-то дом с красной крышей, которого по плану нет, а он есть, и через этот дом должна дорога идти».

– Поехали, я вас покатаю, – предложил Дени.

И они катались по заводям, пока не приехали к роскошному шатру-палатке, как бродячий цирк шапито.

– Это есть наш дом на нынешний сезон, – гордо сказал Дени.

– А в следующий сезон у нас будет большой дом, приглашаю вас в гости, – добавил Миллер-старший.

Они еще поболтали немного, и Дени отвез их на яхте в близлежащую заводь на улице Речной.

«Хорошие дети, дружные, – подумал Миллер. – Надо будет узнать об этом доме больше.

В глазах Дени Нюта явилась как русалка из камыша. Так он себе и представлял первое свидание. Что он мчится по волнам на всех парах в разведку навстречу новым открытиям, и вдруг появляется из ниоткуда Она. Он знал, что Она где-то есть. Он знал, что она придет. И она пришла, приплыла, свалилась ему прямо в руки. Он даже не помнит, как она оказалась у него на руках. Инстинкт спортсмена. Поддержка. Страховка партнера. Доли секунды – и его крепкие руки выносили русалку из воды.

Со стороны это так и выглядело, так как Нюта была испугана. И все пережитое первое свидание она запивала горячим чаем, никак не могла согреться. Пришла домой и провались в крепкий сон.

* * *

Приснилась Полина на одном берегу, а на другом – темный, сухой лес, в который можно убежать, и это значит – убежать совсем, перечеркнуть прошлое, в этом лесу искать не станут, да и найти там невозможно. Между берегами речка, между берегами мостик. Одна широкая доска. Она еле-еле закреплена, ненадежная, но в первый раз мы с Полей сумели как-то перебежать по ней – прыгуче, еле касаясь доски мысками.

Но потом Полину забрали, поймали, увезли – или, скорее, она ушла сама, да, она ушла сама. И вот она появилась снова, и мы снова собрались убежать, но я вижу, что доска только кажется мостиком, на самом деле она просто лежит на воде и не тонет, потому что это дерево. От любого прикосновения она перестает лежать ровно, начинает плыть, ее заливает водой. Поля испугалась, а я смогла осилить эту доску – и оказалась в этом чудном лесу. Сухом и темном, как берлога, шалаш или мой панцирь.

Потом Поля стала Асей, а я стала Василисой. И я написала фантастический любовный рассказ «Чечевица». Там про эксперименты над людьми в диалогах и, конечно, про любовь. Я главное действующее лицо, и имя у меня будет Линда. А у Дени будет имя Стивенсон. Нет, Стив. Всего двенадцать действующих лиц. Я как лидер-руководитель и предводитель разоблачаю эксперименты и не боюсь авторитетов, которые хотят подавлять мою волю.

Все-таки мир – страшное место, и угораздило же меня оказаться здесь, и надо мной проводят эксперименты врачи, учителя, родители, родственники. Эксперимент на выживаемость: помру или останусь в живых. Я-то выживу после ваших экспериментов, но другие не выдержат – сдуются. Холодно, как же холодно-то.

Ходишь-ходишь, ищешь-ищешь, но все впустую. Только показалось, что там на ветке – что-то теплое, пушистое, радостное, подходишь – нет, это всего лишь каменная статуэтка, как и все остальные. Или эти миражи – кажется, что где-то там горит огонь, горячий, а вокруг сидят веселые существа, они поют, греются, пьют грог, смеются. Но подойдешь поближе – и опять пустота, только «п-ш-п-ш» – ненавижу этот звук.

Вот и приходится кочевать с места на место, потому что нельзя останавливаться, надо идти, а иначе нет никакой надежды найти настоящий огонь. Как-нибудь напишу про огонь на Ивана Купала, потому что полет через огонь – это моя стихия. Ты проходишь через огонь просветленная и обновленная. Огонь снаружи и огонь внутри разный – физический и духовный. Но иногда я чувствую внутри физический огонь, а снаружи мягкий душевный, и это так удивительно – гореть снаружи и внутри и не сгорать в пламени. Прыжок через огонь – это мое.

НЮТА

Я целеустремленный, уверенный в себе человек. Жила, живу и буду жить живописью, и если я сказала, что добьюсь, то я добьюсь.

Мне говорят:

– В арт-бизнесе акулы.

– Тебе придется выбирать между любовью и карьерой, между карьерой и семьей.

– А как же дети?

– Тебе пятнадцать, ты готова к этому?

– Ты понимаешь всю ответственность?

– Интриги, грязь, ты сможешь это выдержать?

– Зачем тебе это вообще?

Я вот что думаю по этому поводу. Каждому человеку в своей жизни приходится выбирать, чем-то жертвовать, терять и находить. Это жизнь. И решает человек по ситуации, когда она возникнет, а не заранее. Да, я заранее могу сказать, что выберу карьеру, но сама прекрасно понимаю, что на данный момент это просто слова. Пока выбор не станет передо мной, я по-настоящему не прочувствую эту ситуацию. А если еще при этом брать в расчет возраст... Но то, что я буду стараться, чтобы любовь не мешала моей карьере, – это точно.

Насчет возраста. Да, мне пятнадцать, и как раз сейчас я готова войти в этот мир арт-бизнеса, я ведь всю свою сознательную жизнь знала, кем буду, и догадывалась, что мне придется пройти. По большому счету, интриги и склоки бывают в любых офисах, на заводе, где угодно. Так что по любому вляпаться придется. Я знаю, что будет тяжело, что придется много работать.

Но во всем этом есть и хорошие стороны:

– Это моя стихия, я хочу находиться в ней ежечасно.

– Я не могу жить без живописи.

– У меня будет большой круг общения с такими же ударенными и зашоренными, как я.

– В этом возрасте я смогу направить всю свою энергию, силу в нужное русло.

– У меня будет море эмоций.

– Я, короче, уже прям сейчас хочу туда.

В десять лет меня словно ударила шаровая молния, и я заявила маме, что когда вырасту – помашу ручкой и уеду из Москвы. И вот целый год я твердо знала, что так и будет. Но самой, в глубине душе, мне не верилось, что такое может случиться. То есть я не представляла это. Ну, то есть как оно произойдет. Как я окажусь вдали от города в глуши. Что увижу в первую очередь. С кем и куда пойду.

Я мечтала, я верила, и я знала, что как-то оно обязательно должно произойти. Но я не могла себе представить, что вот я гуляю по лесу одна, или, например, я иду по роще, не могла представить, что дикие звери будут моими друзьями. В общем, парадокс какой-то. Но думаю, что хоть кто-нибудь понимает, о чем я. И вот в один из дней я поехала и купила билет в одну сторону и приехала на дачу одна без сопровождения.

Это был геройский поступок, так как никто не знал, где я. Я просто написала смс маме: «Не ищи меня. Я на даче». И здесь я написала свой первый рассказ «Две сестры и туманная деревня». В голове были и другие сюжеты про новый-старый дом с изразцовой и кирпичной печью. А в горячке один дом наслаивался на другой, как бульдозеры наезжают друг на друга, большой дом поглощает малый дом и кушает его, аж трещат бревна.

Мои дома — это моя коллекция, но нет ни одного родного, близкого. И даже тот, который есть, – чужой. Хочу свой. А его нет. Папа обещает восемь лет достроить мой дом, наш дом с красной крышей. А пока я в сладких мечтах рисую свои дома и пишу картины с домиками. И рассказ-притчу о доме- призраке. Я одна и без денег. В старом доме.

Потом было все, как и, наверное, у многих малолеток. Несколько дней без еды, без денег в кармане, только продукты в долг в сельпо, постоянный выбор – купить чипсы, чтобы без готовки, или кинуть денег на телефон, чтобы звонить маме, по которой жутко скучаешь, потому что пока что в этой Москве на тебя всем плевать, и мама единственная, кто тебя поддерживает.

Теперь я с трудом представляю, как же я жила три дня на даче одна в старом нашем фамильном доме. Старому дому более ста лет, но бабушка его немного освежила: подняла нижние венцы, одела в сайдинг и перестелила крышу. Крыша была на рубероиде черном. Так она говорила, но я не помню. Я всегда помню, что старый дом с зеленой крышей.

Трудно представить, какой дом был еще тогда, когда маме было три года и дедушка купил этот дом у тети Тамары. Никто никогда не видел эту загадочную тетю Тамару. Ни соседи, ни бабушка. Только дедушка видел ее и рассказывал нам, детям, небылицы про нее, что когда он отдавал деньги за старый дом, то вез ей деньги на тачке, потому что была инфляция, дефолт, девальвация, и деньги обесценились. Не представляю, как это он вез деньги на тачке через всю деревню. И как она с этой тачкой денег на паром садилась. Нарисую я ее с тачкой денег.

А еще сложнее представить, как бы я жила там сейчас, в старом перекошенном доме с мышами и пауками. Воображение у меня и фантазия отменные. Я даже написала рассказ. Хотела назвать его «Дом», но передумала. Назвала его «Дом в туманной деревне». Туман у нас редко бывает, так как дом стоит на пригорке с южной стороны, и быстро туман рассеивается от южных лучей, а вот в низинах волжских туман летом по утрам всегда стоит сплошной пеленой.

Написала начало рассказа, чтоб не забыть… «Две сиротливые дождливые прозрачные капли медленно стекали по окну окошка купе вагона под углом направления ветра в противоположную сторону от медленного хода поезда. В купе было зябко и неуютно. Лампа мигала то и дело, погружая в кромешную тьму все, что находилось внутри. На нижних сидениях в темноте виднеются три силуэта, две девочки лет тринадцати-пятнадцати и хрупкая старушка, которая читала книгу, а одна из девочек спала, укрывшись пледом. Судьба этих подростков-девочек была весьма необычна: они выросли в детском приюте, а теперь их взяла к себе столетняя старушка, и они ехали в новый, неизвестный дом…» Дальше текст еще не записала. Но обязательно напишу о страхах девочек, о своих страхах, о буллинге, стрессах, отстраненности, самобичевании, истязании мамы и папы. Сюжет потом допишу.

Вспомнила, как я прощалась то ли с детством, то ли с юностью. Не совсем поняла разницу, но попрощалась со своей невинностью. У всех рано или поздно происходит прощание с юной девой, не думала, что это так прозаично и обыденно. Подружки страсти рассказывают, а у меня кроме скуки и разочарования прощание с юностью ничего не вызывает. Надо будет выпытать у Зои, Маши, Полины, как у них происходило это.

Я прощалась с юностью очень секретно и тайно. Чтоб никто не видел.

Мальчишки делают секретики. Я на стороне мальчиков, я, можно сказать, предводитель и путеводитель, разгадываю секреты моментально. Мне достаточно посмотреть в глаза, чтоб прочитать тайные мысли.

Что в секрете главное? Красота? Не совсем. Главное –найти такое укромное место, где его не найдут другие. Но и это не совсем главное. Важно самому не забыть это место и следующей весной открыть собственный секретик. Для секретика необходимы фольга, мох, фантики, камушки и кусочек стекла. Можно использовать цветное бутылочное стекло. Коричневое или зеленое. А вместо фольги классно положить осколок зеркала. И я жертвую свое карманное зеркальце. Я постоянно чем-то жертвую, что-то отдаю, мне не жаль, например, оторвать от блузки пуговицу, похожую на фальшивый бриллиант.

Мы были в походе с классом, с ночевкой. Палатки, костер, песни. Разговорчики до утра, секретные сплетни про старшеклассников. Для «преподов» отдельное шушуканье, чтоб лишнее не сболтнуть, а то потом не отмоешься от разборок.

В самый разгар веселья, под гитару и под вожделенный напиток с газом, без алкоголя (прибьют) мне стало грустно. Я оцепенела. Застыла со стаканом, как будто меня парализовало. Глаза затуманились. Мне стало плохо. Перед глазами пролетала вся жизнь за одну секунду. Я была одновременно эмбрионом, младенцем и взрослой. Едино моментно в пяти возрастных категориях. Молча встала и ушла от компании. Никто не обратил внимания.

Я брела по пригорку, через рощу, вышла на поляну. Легла на траву и обняла ее руками. Вспомнила, как в детстве я в теплой волжской воде ловила руками мальков, и пальцы сами зашевелились, лаская траву, как будто это моя питательная жидкость, которая меня обволакивает и греет, обжигает кипятком, и я сама как горячее молоко разливаюсь и наполняюсь водой жизни и водопадом счастья. Горячие слезы сами навернулись, и рыдания сковали мое равномерное дыхание. Я не знаю, что это. Со мной это в первый раз. Наверно, я стала взрослой девушкой, и надо взглянуть на это как на становление новой личности. Это точно не очередной приступ депрессии.

Карандаш и бумага – моя привычка. Всегда ношу с собой. Села и написала прощальное письмо своей юности. Сейчас и не вспомню весь текст, но смысл, идею помню.

– Юность дорогая, ты уходишь?

– Да, – ответила мне юность.

– Почему?

– Ты взрослеешь. У тебя появляются женские инстинкты, ты выпукло-вогнутая, как говорит твой папа.

– Но я же еще слабый ребенок.

– Ты не ребенок. Посмотри на себя в зеркало в ванной. Без одежды.

Я написала прощальное письмо своей юности корявым почерком на коленке и начала искать место, чтобы запомнить. Увидела валун темно-серый, размером с собачью будку. Хороший ориентир.

Подошла к валуну и, как обычно, отсканировала его ладошками. Подходит. Вырыла веточкой тайную ямку неглубокую под валуном. Чтоб когда-нибудь прийти и откопать, и прочитать свое прощальное письмо себе. И опять внимательно посмотрела на камень, кусты, деревья.

Что-то этот камень мне показался знакомым, как будто я его в детстве нашла, когда заболела и сбежала из больницы. Отмерила шаги, чтоб все запомнить, где искать прощальное письмо своей юности. Под камнем. Потом вытерла слезы. И вернулась в веселую компанию. Никто и не заметил, что я вернулась повзрослевшей. Я четко знала, что я не ребенок. Я взрослая. И взгляд у меня цепкий. И постоять за себя могу. Ушла от костра ребенком, вернулась к костру взрослой. И мне захотелось прыгать через костер. А самое странное – я так до сих пор толком и не знаю, что стоит за ритуалом прыжка через огонь. Кто-нибудь сможет объяснить, зачем на Ивана Купала нужно прыгать через огонь?

Сколько версий прохождения через огонь. Действительно интересно становится разобраться. Пожалуй, стоит сосредоточиться на внутренних ощущениях. Что чувствуешь в момент прыжка в огонь? Самый отчетливый, наиболее осознаваемый момент – решение. Последний миг перед тем, как отталкиваешься от земли. Страх. Перед пламенем – если разведен настоящий, высокий костер. Перед собственной неуклюжестью, если прыгунья такая, как я.

Страх – и прыжок через него. Внутри себя. Я прыгающая в огонь. Огонь внутри. Везде огонь. Момент полета. Ярко. Искры – в глаза. И хоть засыпьте учеными изысканиями, но очищение тут есть. Что-то исчезает в момент полета. Вуаль. Пленка. Плева рвется. Тень мысли рвется. Что-то. Не знаю. Не описать. И еще.

Когда идешь потом купаться или просто возвращаешься в реальность, такое ощущение, что ты прошла через огонь. Незафиксированная реальность. Будто ты идешь сама по себе, а тело – не то чтобы отдельно, но как-то вне фокуса. Словно рано утром, на грани сна и пробуждения, тебе снится сон о том, что ты идешь по улице или купаешься в реке. Сумбурное описание получилось. Что-то внутри противится анализу. Нет, не противится. Просто отказывается формулироваться в слова. Оно есть.

Словари и статьи не помогают приблизиться к пониманию огня внутри и вне. Огонь везде. И я снова прыгаю, как в замедленной сьемке рапидом и со стоп-кадром. Замираю, лечу, горю, падаю, не сгораю. Или сгораю. Чудно как-то и непривычно. Гореть как Жана Д’Арк и не сгорать.

А ведь меня не было всего один час, так мне показалось. Но потом Полина спросила: «Где ты была три часа? Я тебя везде искала». Длинное прощание с юностью оказалось. Как бы мне хотелось снова оказаться на той же поляне, погладить тот камень, спросить его, как он хранил мой секрет, и прочитать мое письмо мне в будущее. Надо попросить, чтоб кто-нибудь мне составил компанию в этом путешествии во времени. И составить список, что я не люблю. Список нелюбви будет длинный. Что я люблю, будет маленький список.

Что не люблю, составила длинный список: громкую музыку, громкие салюты и крики. Когда стоят над душой. Когда на меня смотрят, выпучив глаза. Когда пристают. Когда папа говорит мне: «Выпукло-вогнутая». Когда нет мамы. Когда много уроков. Когда не могу вспомнить название вещи. Когда со мной спорят и читают мораль. И не надо со мной спорить, я этого не люблю. Не люблю свои озябшие пальцы, если они не прикасаются к горячей поверхности фарфоровой чашки с горячим кофе. Не люблю той мелкой дрожи, которая меня опустошает. Не люблю пипидастр и пыль. Не люблю пустоту в душе, когда там бездна и темнота. Не люблю, когда туман в глазах. Когда некого любить, а так хочется. Когда роются в моих вещах. Когда хочется обнять весь шар земной от любви и подарить всем радость, а всем пофиг, я очень этого не люблю, что всем по фиг. Не люблю, когда меня лапают. Не люблю, когда пахнет изо рта.

И не надо на меня смотреть. И командовать не надо. Лучше помолчать. Не трогайте меня. Не люблю мыть посуду. Не люблю ночь, потому они ночью ко мне приходят. Не люблю всякие клички мои: Анна на шее, АНУ–Ка, Каренина Анна. Зовите меня НЮТА. Я Нюта. Все пытаюсь поймать момент, когда я стала я. Когда поняла, или, точнее, ощутила, что девочка, девушка, женщина. Я не о фазах взросления-старения, но о понимании-ощущении своего пола. Вот иду по берегу Волги, торможу у причала, присаживаюсь, смотрю на тусню рыбок. Я абсолютно нормальна. Я ищу свой слом. Ищу подтверждения своих опасений. В словах нет ни философии, ни религии, ни социальной программы. Если кто-то не просто скользит глазами по буквам, но еще и понимает смысл, то вопрос к самой себе: кто я? Воображуля. Я воображаю себя кем угодно. Придумываю себе чужие истории. А чем моя подлинная, настоящая история хуже придуманной?

Придуманную жизнь можно скорректировать, изменить, переписать. А свою не исправишь быстро. Дени уже не выбросишь из своей жизни. Он здесь. Его раньше не было, и я не придумала его, он сам к нам явился из Африки. Нет с Мадагаскара. Теперь никто не знает, с какого континента он появился, потому что нам запретили с ним встречаться. А может, Дени – это придуманный «анти-херой». И никакой он не сын миллиардера, а обыкновенный турист. Тогда откуда у него такая яхта вся в золоте. Откуда у него на ладони экран вместо гаджета. Откуда у него акваланги с мотором и подводным экраном. Он по очереди нам давал понырять с аквалангами. Асе не дал. «Мелкая еще».

***

Все мы пленники рисунка. Я сейчас говорю о сепии. Приходим на занятия, а там графические занятия и ритм линий. Непонятный темпо ритм графических линий, в котором вроде ничего сложного, а все равно не получается, как у «препода». Свобода, вот что мне нравится больше всего в этом месте. Общая свобода, определенная условиями, и моя личная свобода, которой это место очень способствует. Я точно знаю, зачем это нам – чтобы возвращаться. Чтобы было к кому и было зачем. Но мне до смерти интересно – вам, вам-то это зачем? Зачем вам такие плохие стареющие, но не вырастающие дети? И мы снова бежим – сплетать хвосты и лазить по деревьям, иногда жалуясь: «А она мне и говорит, представляешь? – Да совсем с ума сошла, больные они, эти взрослые», – но чаще мы играем в свои невинные игры, в которых нет ничего плохого, кроме одного – вам с нами нельзя. Иногда мы убегаем из дома, садимся в поезд, прикинувшись взрослыми, прикрывшись паспортами и едем туда, где никто не знает, чьи мы.

Чьи вы, ребята? Мы – свои собственные. В Африку и Мадагаскар никогда не сбегают дольше, чем на пять дней. Мам, ну чего ты? Я обязательно вернусь, не к ужину, так к обеду. Только в Африку смотаюсь, и назад. Не смогла с тобой не поделиться найденным чудом. Я думаю, что тебе понравится. В унисон с книгой и мыслями.

А я вчера от переизбытка свободного времени вследствие накинувшейся на меня простудной хвори перечитала дневники. Какая я, однако, умница. Просто диву даешься, как мне удается придумывать такие милые слова и словечки.

Ты создаешь свой домашний очаг из слов и предложений – ту среду́, вокруг чего живет тихое девичье счастье, тепло, уют. Что может быть прекраснее, чем холодным зимним вечером, когда за окном завывает вьюга, а от выпавшего снега дороги становятся труднопроходимыми, зажечь камин, присесть рядом и наблюдать, как потрескивают там дровишки, дрожат язычки пламени, в дымоходе кто-то тихо затягивает свою грустную песню, а дом с красной крышей наполняется мягким теплом и ароматом.

Остается только раскрыть дневники, зажечь свечи и забыть обо всем, что связывает тебя с этим миром, с его суетой и беготней, и отдаться в плен чужим чувствам и нахлынувшим желаниям, сдержать которые в такой атмосфере не представляется возможным, да и нужно ли. А утром проснуться самым счастливым человеком на Земле.

Потому что ты написала дневник за себя и за нее. Это мои слова. Мои слова о ней. Я так о себе не умею писать. Можно ты будешь писать, а я тебе буду диктовать о Нюте. Мы как бы двоимся и почкуемся, размножаемся, как одноклеточные делятся пополам, чтоб эти половинки делились снова, и так до бесконечности.

Я ей диктую, а она, послушная, пишет и не бунтует. Потому что она размножилась и уже другая. Вижу себя со стороны: волосы тщательно уложены, будто только что из парикмахерской, будто была у стилиста. У меня аккуратная голова, серьги, кулон или колье, блузка или строгий пиджак. Одним словом, верх, верхняя половина тела – безукоризненно оформлена.

Но вот волосы, волосы почти до пупка, жесткие непослушные волосы – хотелось бы, чтоб они были мягче и неприметней. Ягодицы. Не форма попы, не ее объем, но ее мягкость и трясучесть. Ляжки и коленки. Коленки должны быть прикрыты. Пусть на мне будет юбка, которая не скрывает область тазобедренных суставов и ниже, но пусть скроет мои коленки. Коленки – это не то чтобы неприлично, это как-то беззащитно, это подкашивает. Почему мне так нужно поймать момент своего самосознания, своего прозрения? К девушке меня готовили, к женщине готовили. К школе готовили (приготовишка), к работе готовили. Но к старости никто не готовит.

Напишу как-нибудь про бабушку-соседку Мещерскую этажом ниже. Почти афоризм и крылатая фраза. «Соседка этажом ниже». Жаль, никто сейчас читать не умеет. Прочтут двое, которые ни говорить, ни писать не могут. Калеки. Мой роман – о калеках. О ходулях, о костылях. Нет, повесть. Да, повесть. О соседке этажом ниже.

Сколько раз мне мама запрещала к ней ходить. Мама запрещает мне с Дени переписываться и думать о нем. Это они с папашей испортили нам жизнь на Волге. Дорогу проложили прямо через наш дом. Теперь, когда машина едет, дом трясется как от землетрясения. Приду к «соседке снизу» и тихонько сяду в мягкое кресло и молчу. И она молчит. Ни о чем не спрашивает. «Я же тебе говорила, что он испортит тебе жизнь», – подумала она. Сиротка мурлычет и думает то же самое.

Я слушаю мурлыканье и слушаю, как молча они обе меня осуждают. Надежда молчит, и я молчу. Час можем так сидеть и молчать. И есть в этом молчании свое очарование. Я бы описала это одним длинным словом – волшебно-гармонично-фантазийно-космическо-экстазное-внутренне-вселенное молчание трех родственных душ в период расставания одной из них, то есть меня.

***

Любовь – вот что крепко-накрепко держит тебя на плаву. Не пускай в свою жизнь скуку. Как только почувствуешь, что туман скуки надвигается, тут же устраивай себе небольшие праздники. Импровизированные дни любви скрасят тебе будни. И не важно, как ты будешь упражняться в любви, как культивировать в себе любовь будешь.

Полюбишь облако глазами, почувствуешь нежность к дереву, заговоришь с ним. Или поговори с собой, потому что ты не одна, вас много внутри, и ты многоликая. С каждой из своих личин выстрой доверительные отношения. Мышцы любви надо накачивать. Нравственность и духовность, если не подпитывать, – помирают быстро и исчезают в мгновение. Но Дени совершенно безнравственный.

Разве так можно строить? Можно так дороги без прослойки строить? Вот так строить можно? Так нельзя. Но так дешевле. Не может быть. Может не быть. Быть может, нельзя. Я позволяю ему любить себя. Продолжаю думать о нем. А он разрушил мою мечту. Разрушил мой дом. Касанием в толпе, улыбкой в письме, разговором во сне. Я все еще люблю тебя, я позволяю тебе любить меня. Но это неправильно.

Я живу на краю вулкана, мой дом рушится. Моя мечта рассыпается. Капля за каплей, шепча, придумывая на ходу оправдания ему и себе. Замирая и желая, смеясь и опасаясь, я иду к тебе, позволяю себе идти к тебе. Я ничего не боюсь рядом с тобой. Но верни мне мой дом. Тихий дом. С красной крышей. Ты подлец и негодяй. Вон из моего дома. Я его строила последние семь лет. И вот она награда. В одно лето ты пришел и все разрушил.

А я тебя любила. Разрушитель сердец. Тот, кого я ждала: свою тень, свою плоть, свою мечту – приходит и все разрушает. Порой мы сами не осознаем, что мечта – это всего лишь придуманный образ, слепленный из ожиданий и грез, фантазий и воображения. И ничего общего с реальной жизнью не имеющий. Надо быть трезвой. Ага. Сказать себе: «Нюта, не влюбляйся. Нюта, не шарь по чужим окнам. Не давай волю чувствам. Не мечтай. Не драматизируй. Не плачь. Не летай на шаре. Уйми дрожь в ладошах. Не распускай волосы. Держи себя в узде». Легко сказать, но сделать и заставить себя невозможно. Как невозможно выпрямить искривленное, утолить жаждущее, наполнить худое, удовлетворить неудовлетворенное женское сердце, иссохшее без любви.

Дени любит рассказывать про Африку. И все такое хорошее рассказывает. Какой-то рай на земле. И подумалось тут мне, что африканской цивилизации никто не помогал развиваться, кроме нас, русских. Никто не вез вакцину от чумы и гуманитарную помощь. И теперь мы им всем шлем. А судя по всему, в ту Африку сколько ни пошли – все мало будет. Потому как – а «нафига» им развиваться? Они спокойно могут сидеть на попе ровно, весело воевать друг с другом, радостно размножаться и ждать очередной гуманитарной помощи. И тебя же еще «мочканут» из привезенного дядей Сэмом «Калашникова». На редкость осмысленное занятие. Это скажу Дени, когда мы с ним в очередной раз встретимся.

Остывание

Прости, что не ответила на смс, – банально нет денег на телефоне, а выходить на улицу сегодня страшно не хотелось. Очень приятно было получить утром приветствие. Вроде бы, мелочь, ничего серьезного, но оказанное внимание бесценно.

Вообще, у тебя есть удивительная способность – видеть в женщине женщину, даже если она далеко, даже если вы, фактически, незнакомы. Спасибо за это. Вчера был трудный день. Пятница – конец учебной недели, когда я совершенно выматываюсь. Всего несколько часов в день рисунок, графика, колористика (самые вредные краски), но эти несколько часов – соковыжималка.

День закончился феерической ссорой с Дени.

Не могла уснуть до четырех утра. И вы знаете, утром, подойдя к компьютеру, я вспомнила фразу из письма: «Там моя героиня и герой совершают маленькие подвиги над самим собой, над обстоятельствами. Они трудятся над своей душой». Мы совершили этот маленький подвиг.

Наговорили друг другу вчера всякого, как бывает, сгоряча. А утром попросили прощения. Для меня это еще куда ни шло, но вот для него… Впрочем, наверное, как для любого мужчины, например, мой папа так и не смог переломить себя, кажется, ни разу за всю жизнь – не извинялся передо мной, даже если был тысячу раз не прав. Хотя, конечно, тень обиды осталась. Но это пройдет, я знаю.

Ох, в общем, что-то я устала сопротивляться-упираться. Без друзей тошно, но как вспомню, с каким увлечением они ко мне влезли, как вспомню, как они обсуждали мою личную жизнь с людьми совершенно посторонними. Вот и верь людям после этого. Что странно, у меня никогда не было такого, чтобы человек, мне понравившийся, был ко мне равнодушен.

Это касается и дружбы, и не скажу любви – влюбленности. Может быть, это связано с крайней моей избирательностью и даже привередливостью, о которой я как-то уже писала. Только тут влюбилась так, что сама от себя не ожидала. Доводы рассудка чаще всего остаются не услышанными.

Я знаю, что мужчину надо заинтриговать, дать ему соскучиться по тебе, но… Ох, время, время. Скорее бы прошли эти две недели. Бросить писать я, оказывается, не могу. Мне почти физически не хватает этого ощущения, когда ты выпускаешь свои мысли в пространство.

Я всегда стараюсь в своих текстах создать настроение, я люблю рисовать словами широкими мазками, но смотреть на эти картины в темном углу, в полном одиночестве, уж очень тоскливо. Посмотрим, что с этим делать, хотя, должна признаться, некоторые клубочки мыслей я предпочла бы никогда не доставать из корзины – их яркость больно режет глаза.

А откровенность моих фантазий может шокировать и принизить мои достоинства перед низменными инстинктами страстных похотей. Что-то там написано про похоть очей и гордость житейскую в Библии. Дени мне иногда рассказывает наизусть цитаты из Библии, когда мы болтаем по телефону.

***

Как приятна взаимная симпатия, как приятен спокойный, доброжелательный диалог, как приятно радовать и радоваться. Как приятно писать тебе письмо, зная, что ты ждешь, как хорошо потом получать ответ на свои мысли и движения души. Особенно приятно мне писать тебе сегодня – в благостном умиротворении после бурь последней недели. Как-то вдруг успокоилось все, как-то вдруг нежданный покой пришел.

Вчера и сегодня подолгу разговаривала с тобой так хорошо, так спокойно, так тепло. Иногда смешно подумать: как мало надо человеку для счастья. Как мало надо девушке для счастья – чтобы ее ценил, уважал и любил парень. Ох, слишком много у меня сегодня восклицательных знаков. Впрочем, это ведь лучше меланхолических многоточий и безликих, а иногда безнадежных точек.

Вчера сделала подарок нам. И это было огромной радостью и чудом для нас обеих. Так хорошо знать, что человек улыбается благодаря тебе. Мы закрыты на все замки, мы скрыты от всего мира, мы недоверчивы. Но мы учим друг друга разговаривать.

Мы учимся понимать друг друга. Через боль, через обиды, через скандалы. Но эти скандалы не становятся тупиком, они – наша мучительная дорога к доверию. Признаться, я не знаю, чем закончатся наши отношения. Впрочем, всегда есть только два пути развития: все или ничего. Ни на что другое я не согласна. Середнячок в таких делах – не для меня. Я безумно любопытна – как маленький ребенок. Не могу противиться твоему желанию сделать мне подарок. Хочу, чтобы ты знал: общение с тобой – уже подарок для меня. Мне очень приятны эти молчаливые разговоры.

Письмо от дедушки. 

Здравствуй, Нюта. В первых строках моего письма желаю тебе отменного здоровья и отличного настроения. От мамы я узнал, что ты в больнице после месячного недомогания. Я тоже месяц лежу в больнице пятьдесят два, это рядом с Кристиной, соседний дом, так что я два раза хожу к ним в гости каждую неделю, иногда три раза. Вспоминаю, когда мне было четырнадцать лет и я лежал в больнице с гландами две недели.

Я там в палате перечитал много книг. И даже читал те книги, которые нам рекомендовали как внешкольное чтение по программе русской литературы и истории. Я настолько хорошо знал содержание, что потом легко сдавал экзамены и писал сочинения.

А потом, уже в армии на службе, я читал много классических произведений зарубежных авторов. И когда поступал в институт, эти знания, почерпнутые из книг, мне очень пригодились. Ты меня спросишь – а читаю ли я сейчас? Нет, не читаю. Есть причины. Первая – не попадаются достойные авторы, вторая – я очень много снимаю и делаю ролики для Фейсбука, ВК, Ютуба.

Даже не имея компьютера, лежа в палате, я на мобильном приложении InShot монтирую, озвучиваю ролики. К концу двадцать четвертого года мне предложили вступить в Союз писателей. У меня вышло три книги в разные годы, и я намеревался писать еще четвертую книгу, так как у меня есть наброски-черновики. Но я понимаю, что душа не горит, глаза не блестят и нет вдохновения. Я помню то состояние полета и вдохновения, когда я писал первую, вторую и третью книгу.

А сейчас этого волшебного состояния нет. Так что, если ты хочешь написать картину или роман, это надо делать в очень высоком полете духа, мысли и воображения. А я знаю, что ты очень талантливая девушка. И все, за что берешься, у тебя получается на отлично. Твоя картина висит у меня на самом видном месте, и я всегда восхищаюсь твоим талантом художника. Ты вдохновенная, удивительная и красивая. Немного подлечись и догоняй учебную программу. Много читай, рисуй, общайся с подругами. И про дедушку Колю не забывай. Я тебя очень люблю и молюсь за тебя, чтоб Господь даровал тебе исцеление от твоего недуга, и мы опять будем вместе праздновать Новый год и Рождество.

Любящий тебя дедушка Коля.

Эксперимент Нюты – двенадцать воздыхательниц

Я предводитель местного общества воздыхательниц. Никто меня не назначил. Я сама себя утвердила. Потому что они все страдают от любви. Двенадцать влюбленных соседок по больничной палате двенадцати, тринадцати и четырнадцати лет.

Изнывающие, с томящей грудью и огнем внутри. Я быстро это осознала, так как слишком часто меня отзывают куда-то сказать мне на ухо «по очень большому секрету» про очередные признания в любви. А в это время, пока я слушаю секретики, они названивают с моего телефона своим парням, спрятавшись под подушку, чтоб надзиратели и няни не слышали и чтоб я не слышала их рыдания и стоны. Телефонный терроризм своих возлюбленных.

Сначала я делала вид, что не замечаю «телефонного терроризма», а потом начала извлекать из этого информацию, нужную мне для утверждения своего авторитета предводителя среди «местного дворянства воздыхательниц». И у меня получилось. Я манипулировала ими, а они этого не заметили. Я стала сватать Сергея и Вику, Диму и Полину, Сашку и Сандру – всех кого можно перезнакомила. А кого нужно – рассорила. Чтоб не задавались. По вечерам к моей подруге Маше приходил парень с гитарой, и мы пели на маршевой лестнице второго этажа, пока не приходила няня и не закрывала дверь по графику посещения.

Биомасса из двенадцати горячих девичьих сердец – это пульсирующее созвездие из галактики, мало изученное медиками, учеными, это как внеземная цивилизация. Здесь не работают обычные человеческие законы. Здесь полунамеки, полслова, полвзгляда – это послание миру, граду, человечеству из девичьей мегакультуры.

Девушки признаются в своей любви, рассказывают свои истории шепотом, чтоб няня не слышала. Но подруги все слышат. Трагедии Шекспира меркнут по сравнению с трагедиями, рассказанными в палате номер шесть подружками, оказавшимися волею случая в одном месте «Детская Кащенко».

Вон Зоя рассказала свою историю любви. А ей всего тринадцать и чуть-чуть. У Августины счастливое начало любовной истории. В нее влюбился сосед по площадке дома. В свои пятнадцать лет она полиглот и знает три языка – французский, испанский, итальянский. Она родилась такой одаренной, и теперь она предмет исследования у докторов. Жаль Свету, она почти всегда плачет и повторяет одни и те же слова бесконечно, что она так больше не может жить, и с этим надо что-то делать.

Иногда мне кажется, что наша палата – это змеиный клубок-серпентарий шипящих и кусающихся пресмыкающихся. Иногда кажется, это гнездо двенадцати птенчиков высоко на дереве, а кормящая мама – это повариха, которая на тележке нам развозит вкусные обеды, ужины и завтраки.

Еда вкусная. А еще папа с мамой приносят еду, и дедушка, бабушка приносят. Самые приятные дни – выходные. Нет процедур, врачи и медсестры выходные, и можно гулять на улице. Я не сразу начала отличать санитаров, медсестер и врачей. Потом стала различать по цвету одежды. Врачи – синяя униформа, медсестры – красная и санитарки – серые. Волонтеры приходят в пестрой цивильной одежде.

Среди волонтеров всегда два или три парня. Наши девочки сразу оживают, когда приходят волонтеры. Мужчинам нельзя заходить в женское отделение, особенно к подросткам-девочкам. А волонтерам можно. Они среднего рода, и им все человеческое чуждо.

Они наши ангелы. Они волонтеры-«влюбители». Специально ходят искушают. В палате я надеваю свою домашнюю одежду. У девочек мужские короткие стрижки, брюки, у кого-то сарафан, как у меня, две девочки в халатах. Прямо массовка из студенческого театра. У нас полная свобода в палате, и нас не одергивают. Мы даже устроили дефиле под аплодисменты и мелодию на телефоне.

Нам разрешают пользоваться кнопочными телефонами только на время посещений после обеда и в выходные, когда нас разыскивают родственники и друзья в первый раз. Хоть я и интернет-фея, так я себя сама считаю, но Света – суперфея. У нее чуть ли не миллион подписчиков, и ее касты, подкасты, блоги, контенты суперпопулярны. Она их легко придумывает, легко записывает и не парится. Мы втроем – Света, Августина, я – стали сразу в первый день лучшими подружками и затейниками.

Болтали без умолку и рассказывали разные истории из своей непридуманной жизни. Света и Августина мне не позировали, но я села сбоку у окна, быстро набросала их парный портрет, пока они смеялись и вспоминали из вольной жизни свои секретики. Парный портрет повесила Света над своей кроватью, но Августина попросила меня нарисовать нас троих. Настроения в тот день у меня не было, и я нарисовала троицу лидеров через пару дней и вручила Августине. У нее красивое меццо-сопрано. Она меня поблагодарила и в знак признательности от восхищения картиной начала рассказывать французские мини-истории с песнями.

Уж не знаю, где она вычитала эти мини-истории, но она так убедительно рассказывала, что все садились в круг нашей троицы и слушали, раскрыв рты и затаив дыхание. Причем она рассказывала в ролях и говорила разными голосами: мужским, женским, детским. Получался театр одного актера.

По секрету она призналась, что ставит спектакли с трех лет и придумывает своим куклам имена. И тут меня осенило. А что если разыграть спектакль какой-нибудь со всеми. Отличная идея. Не будет так скучно. Спрошу у девчонок, хотят ли они поиграть в спектакль. Сценарий сами придумаем. У меня были заготовки и диалоги написаны об экспериментах в космосе.

В очередной тихий час предложила:

– Будем играть спектакль.

– Какой сюжет?

– Ну, что-то про любовь и приключения.

– Сценарий кто придумает?

– Я уже почти придумала. Нужно диалоги вписать.

– И что, по сценарию одни девки?

– Парней мы будем играть. Перевоплощаться в мужской род. Мужские роли мы сами будем играть.

– Целоваться будут?

– Поцелуи понарошку.

– Концепция какая?

– Эксперимент. Давайте это будет спектакль-эксперимент. Над нами здесь в больнице экспериментируют. В школе эксперименты бесконечные, родители экспериментируют. И мы будем эксперимент проводить по разоблачению эксперимента вселенского масштаба.

Мы будущие космонавты, разоблачаем вселенский заговор-эксперимент. Мы разоблачим вселенский эксперимент нелюбви и докажем, что любовь есть. И ее можно потрогать руками, попробовать на зуб, услышать ушами и увидеть глазами. Для тех, у кого они есть, – уши, глаза, зубы и душа.

А для гоблинов с других планет, у которых нет ни ушей, ни глаз, ни души, мы просто поставим мюзикл – спектакль о любви двух космонавтов, которые в космосе признаются в чувствах. Возьму за пример мюзикл «Северная Одиссея» Екатерины Гранатовой.

Мы втроем ходили с мамой и Асей, без папы, на постановку в РАМТ. Музыка Петра Налича. Екатерина Гранитова – режиссер. Цельно скроенный, ритмичный и не скучный спектакль-мюзикл. И главное – там есть история. Не пишите ничего, если у вас нет истории, нет сюжета. И у меня будет история разоблачения.

Сюжет простой. Чтоб послать разношерстную команду специалистов в длинное межзвездное путешествие, все двенадцать членов экипажа должны пройти эксперимент на совместимость и стрессоустойчивость. Что они не будут друг друга кушать на обед, раздражать, и не будет возникать желания «выпустить в космос» кого-то не неугодного с аллергией на гримасу лица, на запах изо рта, на косую личность, на дурные привычки.

В процессе эксперимента и тестирования открываются несовместимые личности. Их надо нейтрализовать и оградить. А как в эксперименте это сделать? Выпустить «за борт в открытый космос», но тогда это называется эвтаназия. А у меня должна быть добрая история с хорошей концовкой, как Северная Одиссея. Приключенческая, с поцелуями, с юмором и танцами. Значит, все останутся играть в космический эксперимент, но так, чтоб одна группа пела, вторая плясала, третья признавалась в любви.

В конце концов, это история любви. Чем подкупает Северная Одиссея – тем, что это всем знакомая романтическая история путешествий за золотом и за приключениями. В каждом из нас живет романтик, который, бросив рюкзак за плечи, бороздит мировые просторы космических океанов и галактик. В путешествиях как раз раскрываются все лучшие и худшие качества человека. Об этом еще Джек Лондон писал. О животных инстинктах в человеке.

Думай, Нюта. Думай. У тебя получится. Какая кульминация в спектакле обычно бывает? Все должны застыть от ужаса? Застыть от смеха? Или сделать стоп-кадр поцелуя, и в зале все кричат: «Горько, горько» Но это банально и не свежо. Сделаю я так. Главная героиня догадалась, что на космической станции есть один секрет с изъяном, который она разгадала. Но поскольку у нее есть цель получить признание в любви от своего воздыхателя, она спровоцировала возлюбленного на публичное признание в любви в живом эфире связи ЦУП.

Она была вне станции в свободном падении в космосе, а он внутри корабля и уверен, что она улетает в космос и погибает без жизнеобеспечения и без скафандра. Картина такая. Она медленно удаляется без троса и без скафандра в невесомый космос. И спрашивает по рации: «Ты любишь меня?» Он с трепетом ей: «Люблю». Эхо люблю-ю-ю разносится по всем галактикам.

Работают все радиостанции мира. На низких и высоких частотах. «Люблю-ю-ю…» – повторяют космическое эхо и радиоволны. Звучит полушутливая, полуромантическая современная музыка. Кульминация и разгадка по ходу спектакля. Хеппи энд.

Через три дня я написала сценарий. Между собой мы назвали нашу палату «Палата Индиго». Расписали роли, и началась читка текста в ролях.

Перед началом спектакля собрали простой реквизит: простыни, ленты, настольные лампы, свободные капельницы без капельников, шторы и жалюзи, табуретки, канапе.

Получилась куча мала, правдоподобная для лавки старьевщика, но никак не похожая на космический корабль. Но когда Нюта нарисовала четыре иллюминатора на формате А-3, получилось очень даже ничего – ностальжи космический корабль. Плюс рисунок – панель приборов центра управления полетами.

Вот тут полная идентичность и аутентичность получились. Нюта получила заслуженные аплодисменты от своих подружек. А врачи одобрительно закивали головами по ту сторону экрана.

Спектакль «Чечевица». 

В ролях:

Линда Шенберг – Нюта.

Стив Хиггинс – Света.

Пассе Саморра – Нина.

Майя Терпсихорова – Саша.

Юра Примаков – Зоя.

Хосе Гедеа – Маша.

Супруги Чинчита – Анджела и Сико «Коллекционер» – Полина и вторая Маша.

Инженер Кусимо – Сандра.

Кусимо Ятаки-сан – Дуня.

Анджей Равицкий – Рита.

Охранник с карабином.

Капитан в полевой форме.

Тишина.

В полуовальном затемненном помещении с высоким потолком полусидят и полулежат на кушетках и в креслах четверо мужчин и три женщины. Их позы, глаза и лица, освещенные сигнальными огнями щитка приборов, кажутся спящими и дремлющими. Но спят, как будто, не все.

– Стив, ты знаешь, где мы? – шепотом спросила девушка в голубом платье. (Линда –Нюта).

– Бомбоубежище или ангар, – так же шепотом ответил (Стив – Света), но шепот его был скорее похож на извержение вулкана.

– Однажды, – продолжила Линда, – год уже прошел. Мы осматривали оборудование нефтеперегонного завода, и меня водили в учебный диспетчерский класс. Тогда у них там программа разладилась. Я была здесь. По-моему, это тот учебный диспетчерский класс. – Линда повернулась к Стиву.

– Слышишь вот этот звук тогда. Нет. Не похоже.

Стив сбросил с себя накидку.

– Подумай еще раз. – Он берет листок бумаги и чертит схему.

– Вот смотри. Здесь мы сели в автобус. Ехали мы около 40 минут.

– Да, часы сразу у всех забрали, но мне показалось, два часа.

– Не перебивай. Если напрямую, то двадцать. Возможно, везли окольными путями. Вот нефтяной завод. Где диспетчерский класс?

– Вот здесь.

– Жить стало легче, – вздохнул Стив и задумался.

Зажигаются люминесцентные лампы в овальном помещении. Люди, зажмурившись, поднимаются со своих мест. При свете ламп сразу бросаются в глаза остатки еды на столе. Пыль на стеллажах и приборах. Стив прячет схему в карман. Линда сморит на дверь, в которую их ввели сутки назад, и пятится назад, встав между атлетами Стивом Хиггинс и Юрой Примаковым.

– Ну что они свет выключили, а сами не идут? – запричитала Линда Шенберг (Нюта), американка шведского происхождения, самая бойкая и истеричная из присутствующих.

– Что им от нас надо? Хосе, Стив, Юрий. Мужчины, ну сделайте что-нибудь.

Мужчины переглянулись. Супруги Чинчита не в счет. Их свадебное путешествие продолжается. Опоздали на свой автобус и сели к террористам с просьбой отвезти их на побережье для сбора лекарственных трав. Их и подвезли к остальным в овальный зал.

***

При личном досмотре у всех отобрали колющие и режущие предметы, часы, письма, фотографии. Кстати, в больнице тоже все отбирают. Оставили деньги. В овальное помещение привели их днем. Окон нет, вентиляционные люки задраены густой решеткой. Надежды на побег никакой. Общались друг с другом на английском, кроме Хосе Гедеа (Маша), которому переводила Нина на французский язык.

В дверь входят два автоматчика в коричневых беретах и становятся по сторонам двери. Через 2-3 секунды входит капитан в полевой форме и равнодушным голосом приказывает:

– Стив Хиггинс (Света), подойдите.

И резким движением извлекает из кармана Стива карандаш и схему.

– А вот этого делать больше не надо!

Стив ошарашен такой находчивостью.

– Вы будете здесь, пока правительство не выполнит наших требований. Завтра мы подыщем другое помещение и разделим мужчин и женщин.

– Нас не надо делить, – говорит молодая Чинчита (Полина).

– Это приказ. Какие заявления, жалобы?

– Горячей воды нет. А вот это письмо отправьте моей мамочке. И позвольте позвонить из вашего кабинета в Париж, там я должна делать доклад на симпозиуме по истории цивилизации.

«А кошечка хитрая, – Стив чуть не дернул Линду за косичку, – воды, письмо, Париж, – передразнил он ее про себя и обратился к капитану: – Капитан, вы изолировали нас. А мы хотим знать, что предпринимает наше правительство, чтобы освободить нас. Нельзя ли телевизор здесь установить или радио?

– Мы обсудим ваши требования.

***

Стив, Хосе, Юрий, Майя и Линда обшарили все помещение, чтобы найти подслушивающее устройство, но так ничего и не нашли.

– А как он узнал, что у меня схема? – недоумевает Стив.

Юрий, как собака-ищейка, начал вынюхивать все уголки овального зала. Где-то раздобыл в ящиках изоляционную ленту и заклеил подозрительные плафончики. Оборвал проводники на селекторном устройстве связи. Потом отозвал Стива и Хассе в сторону туалетной комнаты.

– Надо спровоцировать что-нибудь наподобие нарисованной нами схемы, – прошептал он.

– Ну, например, начертить на стенке маршрут движения автобуса или инсценировать нападение на охрану.

Пока мужчины обсуждают свои планы, Линда и Майя занялись уборкой кухонного стола.

– Если они меня тронут, я им глаза выцарапаю, – говорит Линда. Волосы ее дрожат и раскачиваются при повороте головы, а руки усердно моют тарелки и вилки.

– Дело не в террористах. Им все равно кого хватать, кого убивать. Почему я здесь? Мне осталось два дня до окончания стажировки в Каирском университете. Не могу понять. – Майя собрала в сушилку посуду и продолжала. – Но они меня не тронут. У меня ничего нет, кроме профессии. С мужем развелись. Три года мы прожили. Детей не нажили.

– А Юра, он кто?

– Знаешь, у одной мамы было два сына, так один был нормальный, а другой радиолюбитель. Этот Юра спать ложится с паяльником и микросхемой. Я его знаю всего три дня. В консульстве познакомились при оформлении документов.

Майя засмеялась.

– Да неужто ревнуешь?

– Он вчера мне читал Уолта Уитмена. Я растрогана. А Стив? «Красавец, пустышка, в лидеры ломится», – произнесла задумчиво Линда.

Тем временем мужчины прервали свои разговоры и пошли шептаться теперь с супругами Чинчита.

– Нет, нет, – запротестовал «Коллекционер», так прозвали заложники мужа Анжелы Чинчита.

Анжела Чинчита (Полина) протестовала менее решительно против предложений мужчин. Линду и Майю к разговору не пригласили, и они хотели на них обидеться, но потом передумали обижаться, так как началось большое переселение четы Чинчита. Две кушетки поставили рядом под плафоном на стене. Все это перегородили шкафами со стойками и блоками приборов, и получился уютный будуар. Стив и Хосе подсмеивались, а Юра залез под потолок и сорвал изоляционную ленту с плафона.

***

На экране монитора Анжела с мужем в «будуарчике». Он не спеша, как бы понарошку раздевает супругу, она его гладит, потом обнимаются, и раз – резко поворачиваются и показывают одновременно фигу. Фига увеличивается на экране.

– Это что? – спрашивает грузный мужчина в пенсне у капитана в коричневом берете.

– Они оборвали все провода и оставили один видеоглаз.

– Они издеваются над вами, – мужчина в пенсне, с орлиным носом поворачивается к капитану. – Кто оборудовал и монтировал овальный кабинет?

– Это служба инженера Кусимо.

– Немедленно свяжите меня с ним.

– Слушаюсь.

***

Врачи тоже видят фигу, которая увеличивается на экране. Нина, Нюта, Света – первые кандидаты Индиго на выписку из больницы. Но домой хотят все двенадцать девушек, так как находятся на излечении и под наблюдением более чем три недели. И фига – это коллективный протест против экспериментов над живыми душами. Три врача сидят за монитором, пишут историю болезни на каждую из пациенток палаты номер шесть.

Хотя и спектакль «Эксперимент Чечевица» они не одобряют, так как считают его сложным и запутанным. Им удалось прочесть копию сценария, которую сделала ночная санитарка, пока Нюта спала и случайно оставила свою тетрадь на видном месте. Стелла – заведующая отделением психиатрии – не препятствовала им в репетициях и дала относительную свободу. Под строгим запретом остались свободные телефонные звонки и бдение в ночное время.

***

Хосе, Стив и Юрий что-то чертят на стене в туалетной комнате, в дверь стучит Линда.

– Вы – шалуны. Все шутите.

– Тсс, – Хосе закрывает за ней дверь и показывает Юре точку.

– Вот здесь.

– Да вы объясните мне, что здесь. Я ничего не вижу. Стена ровная, не шершавая, – трогает пальцем стенку Линда.

– Стенки туалетной комнаты тоньше, чем в овальном зале, – объясняет Стив.

– Соображаешь? А Хосе утверждает, ну ты же знаешь, если атлет в чем-то разбирается, то он знает свой предмет досконально. Хосе утверждает, что стенка сделана из пенобетонных блоков.

– И вы думаете, ее можно вышибить?

– Да. А если не вышибем, проверим охрану на вшивость и бдительность. Не мешай, отойди. Давай, Юра. – И-и раз. Пяткой Юра попал в точку, нарисованную Хосе. Содрогаются стены здания, а Юра падает на пол с вывихнутой ногой. Вбегают два охранника в овальный зал.

– Что здесь происходит? Где вся группа?

– Они забавляются в туалете, – смеется Майя.

Заложники выходят один за другим. Впереди Линда, затем Хосе, а Стив тащит на себе Юрия.

– Наш друг свалился с толчка, нельзя ли доктора позвать.

Анжела выходит из своего семейного угла и вправляет Юре ступню.

***

– Леди и джентльмены, при посещении туалетной комнаты прошу всех очень громко хлопать дверью, так, чтобы истязатели наши помнили, что мы здесь, и не разбежались, – голосом диктора ЦТ объявил Юра Примаков на английском с новгородским акцентом.

– Друзья. «От усердия хлопанья двери зависит дальнейшая наша судьба», – сказал Стив.

Стены чересчур часто начали содрогаться от усердия заложников, особенно тщательно это делала Линда, и через два часа, точно рассчитав удар, Стив и Хосе ногой, а Юра правой рукой, одновременным точным ударом вышибли блок в стене туалета. На этот раз охранники не ворвались.

– Сумерки, – шепчет Юра.

– А может, это перед рассветом, – не соглашается Хосе.

– Перед рассветом птицы поют, – говорит Майя.

Надо ждать темноты. Стив, Юра, Линда и Майя прильнули к маленькому окошку на свободу. Впереди видны резервуары, стена забора и куча металлических труб. Появилась надежда на досрочное освобождение.

***

Решено, что Стив Хиггенс пойдет с Линдой. Юра еще хромает, а Хосе, хотя и силач, но с его запоминающейся физиономией экспедиция обречена, а Линда, кроме того, знает окрестности и местный диалект. У нее разорвалось платье на плече, когда она пролезала через квадратное отверстие, и клочок рваной ткани теперь развевался на ветру. Отверстие в стене заделали тем же блоком и притаились, плотно прижимаясь друг к другу и к стенке.

– Надо залезть на крышу, – шепчет Стив. Он медленно, как кошка, поднимается по громоотводу на крышу. Ползком подбирается к противоположному крылу овального здания и видит сидящих двух охранников.

– Сидят отдыхают, – сообщает Линде Стив, отряхивая пыль с колен. В какую сторону идем?

– Вот туда. Там за забором шоссе. За шоссе не помню что, роща или сад, но можно укрыться. А там решим.

– Идем по одному.

Стив перебежками, а где на четвереньках, лавируя между строительным мусором, направился к забору.

– Эй, парень. – Щелкнул затвор. – Иди сюда.

Стив подходит к караульному у насосной станции. Карабин упирается Стиву между лопатками. Линда все видит, пробирается с другой стороны насосной станции. Берет шланг с бензином, нажимает кнопку и направляет струю жидкости в лицо караульного. (В руках Нюты прозрачный шланг от капельницы.)

Стив снимает с него зеленую форму, берет карабин, связывает патрульного и бросает в насосной станции с кляпом во рту. Перебежками добрались до стены забора. Забор как будто без сигнализации. Но Стив на всякий случай бросил палку в забор. Тишина.

«Нет, здесь что-то не так». Он потянул Линду вдоль забора. «Ага, вот то, что нужно». Они спрятались среди бетонных труб. (Медицинские плакаты.) Стив сломал ветку и подержал возле столба, в который была вмонтированная какая-то линза. Луч прожектора засверкал на трубах, скрывших Линду и Стива, затем заскользил по земле и забору и остановился на кирпичной стене овального зала со стороны туалетной комнаты. Через минуту они услышали голоса караульных и лай собаки. Но голоса куда-то удалялись, и Линда только услышала фразу: «Надо с той стороны забора охрану усилить».

Они вынуждены были вернуться через отверстие в туалете в овальную комнату, и не успели отряхнуть пыль с одежды, как опять вошел капитан и решил всех пересчитать.

– В радиоприемнике и телевизоре вам отказано. А пресса вот, пожалуйста, – и посмотрел подозрительно на Линду. Она взяла одну с арабским шрифтом.

– Так они месячной давности, – возмутилась она, держась одной рукой за разорванное платье на плече.

– Не я решаю вопросы информации. Мне велено вас охранять, а на переговоры придет другой человек.

Как только капитан ушел, Юра принялся шарить по углам диспетчерской и собирать какие-то железки. Включил паяльник, разворотил дисплей, растянул проволоку и долго щелкал тумблером. (Медицинские приборы общего пользования.) Наконец самодельный телевизор сначала заговорил, а потом и показал диктора.

***

(Диктор Дуня.) Делаются последние приготовления к старту межпланетной станции «Венера-Вояж». На стартовом комплексе вместе с ракетоносителем проводятся последние испытания, но до сих пор комиссия по аэронавтике не называет состав экипажа органам информации: «Основной и дублирующий составы будут утверждены компетентной комиссией за сутки до старта».

***

– Вся программа летит в тартарары, – гремит басом Пассе Саморра, меряя своими маленькими тяжелыми шагами кабинет с установленными дисплейными стойками, на которых в стоп-кадре застыли лица Стива, Maйи, Нины, Хосе, Сандры, Дуни, Юры, Линды, Анжелы и Сико.

– Вы думаете выкрутиться создавшегося щекотливого положения? – иронично спрашивает капитан в коричневой униформе.

– Дело не в этом. Где же я просчитался? – спрашивает как бы сам себя Пассе Саморра и дальше продолжает, обращаясь скорее не к капитану, а к невидимому третьему собеседнику. – Все было просчитано, и вдруг обрыв в цепи. Лучшие умы из Кембриджского, Московского, Парижского центра одобрили мою программу психологической адаптации к сверхдальнему полету к звездам, и вдруг срыв.

Бунт на корабле за десять суток до старта – это провал. Члены экспедиции перессорятся, не пролетев и половины пути. Майя, Стив, Хосе, что же вы натворили? Уж за вас-то я был спокоен и уверен, как в самом себе. А Линда молодчина – выводит группу из стрессового состояния моментально. Юра превзошел самого себя – толковый бортинженер. Может, Чинтиты? Сико и Анжела. Эти «голые мартышкины ягодицы» фиги и прочее. Никакой серьезности. Пошли на поводу у группы.

– Но их нельзя исключать из экспедиции. По программе полетов Анжела должна зачать, выносить плод в космосе и родить в спускаемом аппарате на Венере. Что делать?

Он секунду помолчал, затем нажал кнопку на селекторе.

– Нашли инженера Кусимо?

– Соединяю, – ответил металлический голос.

– Слушай, Ятаки-сан, бери генеральную программу, свой «комбик», и через пять минут я тебя жду. Да. Еще захвати тест-карты основного и дублирующего состава.

– Что-нибудь серьезное?

– Придешь – сам увидишь.

Ровно через пять минут Ятаки Кусимо (Сандра) легкой походкой вошел в кабинет руководителя полета, аккуратно притворив за собой дверь.

– Меня всегда поражала эта азиатская манера легкой поступи и неторопливости, – поджав губы, снисходительно произнес Пассе Саморра.

– Это не азиатское, – парировал Ятаки-сан, – эта черта характера, а по твоему виду я вижу: не ужинать мне сегодня в ресторане «Загородном».

– Холостяцкая вечеринка или женщина?

– С этим дело не застопорится, – уклончиво ответил Ятаки, – давай выкладывай, что там у тебя?

Пассе Саморра отложил видеокассету, пощелкал тумблером, отыскивая нужное место.

В убыстренном темпе на экране дисплея появляются предыдущие события.

Полусидящие, полулетающие. Стив, карандаш, схема. Майя, Линда моют посуду. Сико и Анжела, ягодица, фига.

– Это уже интересно, – засмеялся Ятаки.

Дрожание камеры с изображением. Пустой овальный зал.

– А это уже наружная запись, – занервничал Пассе, переключая изображение.

Стив и Майя скрутили караульного.

Забор, сигнализация, лай собаки. Юра, паяльник, дисплей, телевизор.

– Набор я сам подбирал, – удивляется Ятаки, – из этого набора нельзя сделать телевизионный приемник.

– Моя школа, – кивает головой Пассе.

– Не отвлекайся, смотри дальше.

Стив, Юрий, Майя спорят. Пустая комната, захват заложников.

– А теперь слушай внимательно.

«Члены экипажа космической станции объявляют недоверие Центру подготовки космонавтов в связи с насильственными действиями, нарушающими гражданский кодекс о правах человека, и просят комиссию заменить руководителя полетов Пассе Саморра как не соответствующего занимаемой должности».

– Я их высиживал, высиживал, как курица-наседка, – опустив плечи, жалуется Пассе, – а они… Ладно. Давай тест-карты. С кого начнем? С лоцмана?

***

– А не слишком ли мы жестко заявили? – спрашивает Юра. – И вообще, что мы знаем о нем? Раз ему поручили это дело, значит, он доведет его до конца.

– Знаешь, надоело быть подопытным, подотчетным, подслушанным, – нервничает Майя. – Я не против него самого, а против насилия. И должны же мы знать, что он там надумал. Ведь мы даже не ознакомлены с программой полета.

– Мне удалось кое-что выяснить, случайно, – говорит Стив. – Старт через десять суток, состав экипажа – то ли шесть, то ли семь человек. Выходим на орбиту по стандартной схеме. Дальше при помощи солнечных батарей и зеркальных радиотелескопов разгоняемся до скорости света и выходим в зону притяжении Юпитера. Биологические инструменты, пробы космической пыли, устранение неполадок на искусственном спутнике Юпитера, торможение, спуск и так далее.

– Это все пустое, – встревает в разговор Хоссе Гедеа. – Нам нужна четкая, развернутая программа. Ну, Юра понятно, бортинженер, Стив – командир, Майя – лингвист, программисты, Сико – коллекционер и его жена – врач, тоже понятно.

– А зачем я и Линда?

– Внимание, внимание, – вдруг раздался голос из динамика. – Прошу вас прекратить бесполезные разговоры.

– Это Пассе, – шепчет Юра.

– И разобрать заваленную входную дверь. Я иду к вам. Эксперимент окончен. Мужчины быстро разобрали хлам, наваленный у двери.

– И чем это я вам не угодил? – улыбаясь и раскрыв руки для объятия, спрашивает Пассе Саморра, переступив порог овального зала.

– Давайте сейчас сядем в уголке и все обсудим.

– Ха. Где здесь, в овале, угол? – язвит Стив.

– Ятаки, включи и загрузи нам свой ПК, сейчас поколдуем с программой.

– Какой программой? – удивляется Хосе.

– Да нет, программа полета – вот она, готова и утверждена, – говорит Пассе и протягивает Хосе тоненькую брошюрку. Я говорю о тест-программе для членов экипажа в экстремальных ситуациях.

– Моя тест-программа не меняется уже шесть лет, – фыркнула Линда.

– Ладно, – соглашается Пассе Саморра. – На сегодня игры закончились, все устали. Вам надо отдохнуть. Мне надо осмыслить данные ПэКа и тест-программы. Я только прошу, Майя, останьтесь на полчаса.

У выхода их ждал цвета морской волны автобус, и всех увезли в отель, где им были приготовлены обычные человеческие радости. Горячая вода, холодильник, письмо от матери и чек в десять тысяч долларов на карманные расходы.

***

Врачи делают записи – анамнезы и эпикризы.

Коммуникабельность – у всех в колонке поставили сто баллов.

Доброжелательность – сто баллов у всех.

Депрессивность – молодые врачи Вера и Юля поставили непонятные значки эпсилон и омега напротив двух фамилий своих пациентов.

Эмоциональность – у всех стоят плюсы, у одной Дуни стоит знак вопроса.

Открытость – всем поставили сто баллов, только Рите и Саше поставили семьдесят.

Замкнутость – черточка в колонке означает отсутствие замкнутости.

Подавленность – также черточка – отсутствует у всех.

Стрессоустойчивость – вот здесь начались сомнения у Стелы, Веры и Юли. Стелла как старший и опытный психолог пытается подвести некоторые поступки и слова больных девочек под стандарты стрессоустойчивости. Но Вера и Юля, как молодые ученые, собирающие материал для своей кандидатской диссертации о детях индиго, трактуют их поведение с оглядкой на свои субъективные, нужные им для отчета данные.

Тревожность – отсутствует у всех.

Осознанность – ориентация во времени и пространстве стопроцентная.

Нервозность – отсутствует.

Суперспособности – напротив десяти фамилий появились плюсы.

Утомляемость – везде прочерки.

Сексуальность – здесь мнения разделились у врачей. Лидерам, тройке Августине, Насте, Свете поставили пять плюсов, четырем девочкам – четыре плюса. Пять девушек получили по три плюса.

Последовательность – все по сто баллов.

Гиперреактивность – две из десяти получили восемьдесят процентов, остальные по сто.

Импульсивность – в колонке у всех минусы, кроме Полины.

Перфекционизм за исключением двоих – у всех плюсы.

Обсессивно-компульсивное расстройство – минусы у всех.

Продолжение спектакля.

– Давайте для начала мой тест, – говорит Пассе.

– Пускаю, – сообщает Ямато. Сообщение на экране дисплея.

Пассе Саморра, боливийский период, Кембридж espanol fewari zamba. Звезды, алфа–центавра, спираль. Феллоген.

– Не идет дальше, – недоумевает Ямато.

– Здесь все нормально, – говорит Майя, просматривая данные на дисплее.

– Еще раз. Феллоген. Стоп.

– Что такое феллоген? – спрашивает Майя.

– Одно время я увлекался ботаникой и сделал маленькое открытие о защите растений от изотопов цезия. Так вот, этот феллоген – защитный панцирь на некоторых растениях.

– Давайте мой тест, – просит Майя у Ямато, – может, твой ПК барахлит.

Изображение на дисплее.

Майя Хорева. Мещера, березки. Таймс бук, флоат. Шумеры, санскрит, лингвистика. Решетка, шарик, облако. End.

– Моя программа прошла.

– Оставьте меня одного, – просит Пассе Саморра усталым голосом.

Когда дверь закрылась, он достал таблетку из кармана пиджака и положил под язык.

– Феллоген, – вспоминает вслух Пассе, – возникает из любых живых клеток эпидермиса.

Вторичная образовательная ткань в стеблях растений. Еще помню, а прошло уже двадцать пять лет. Процессор варит, а моторчик слабоват. Слабоват. Еще раз.

Спираль, феллоген, пробка, камбий.

– Ну, пошла, давай, давай.

Камбий, чечевичка.

– Эх, дура. Железка – она и есть железка. Попробую без тебя, – стучит на клавишах.

– Спираль, феллоген, пробка, камбий, чечевичка. Но что же дальше? – Трет виски указательным и большим пальцем. Лицо напряженное, на висках вздулись жилы. Хватает ртом воздух, разрывает рубашку и падает возле стула.

Через какое-то время входит Ямато и вызывает врача. Врач констатирует инфаркт.

Большая больничная палата, лежит Пассе Саморра. Устало открывает глаза, смотрит по сторонам. Замечает на стене кнопку и нажимает на нее. Входит сестра.

– Сколько времени я здесь?

– Лежите, не разговаривайте. Третьи сутки вы здесь.

– А как же программа?

– Сейчас я позову кого-нибудь.

Входит Ямато Кусимо.

– Плохи твои дела. Обширный инфаркт миокарда. А руководителем полета назначали Шимон Перес. Жену твою я видел – час назад. Не отходила от тебя двое суток, ты повторял одно и то же. Пробка, кадмий, чечевичка.

– У-у, – взвыл Пассе Саморра. – В обморочном состоянии я увидал недостающее звено. Мне стало так легко. Я как будто был где-то в пустыне. И видел что-то красное, красное. Постой. Красное, красное. Да, это было красное. Достань мне Библию. Умоляю, принеси сейчас же. – Пассе взял Ямато за руку.

– Тебе нельзя волноваться. А Библию сейчас принесу.

Пассе остался один с датчиками и назойливыми мыслями.

– Красное, красное. Что в Библии красное? Кровь Христа, ковчег, завеса в храме, красный конь и красный всадник.

– Нет, не это. Красное – красное.

Оп бормочет в забытьи и проваливается в красное облако. Красное облако превращаются в лестницу, и он спускается в пещеру, в которой ползают скользкие жабы, лягушки, змеи. Вдали из свода пещеры мерцает красный свет. Он идет к свету, но его ноги опутали змеи и не пускают, а свет уже совсем близко, и вдруг он слышит страшный хохот, как смеется сам сатана. Он в ужасе замирает, рука ухватилась за что-то мягкое и теплое. Это было крыло ангела. Они летели через красную марсианскую атмосферу.

Красное облако рассеялось, и Пассе снова открыл глаза.

– Красное, – шепчет он. – Красное. Красное. Вспомнил. Открывает Библию, читает.

«И сказал Исав Иакову: дай мне поесть красного, красного этого, ибо я устал. И продал Исав первородство свое Иакову».

***

Врачи у монитора записывают каждый в свою таблицу данные о своих подопечных больных. Стелла явно лидер, так как ей то и дело двое других показывают свои записи, и она утвердительно кивает головой.

– Согласна.

– Откуда Нина знает такие подробности из Библии?

– Я с ней беседовала. У нее дедушка верующий, и она сама читает Библию с детства, как она говорит, с первого класса. А еще она читает в оригинале французскую литературу.

– А Нюта? Как ей удается быть сосредоточенной и держать внимание подружек? Смотрите, как они с азартом вошли в свою роль каждая. И не отвлекаются.

– У Нюты все данные лидера. Она первый кандидат на выписку. Мне удалось прочитать ее дневники, с ее слов, она пишет дневник со второго класса. И сейчас у нее три тетради дневников дома. И электронный дневник она ведет с пятого класса.

– Света превзошла все ожидания. Как она убедительно играет мужскую роль. Перевоплотилась в своего героя Стива, как профессионал.

– Все девочки молодцы. Мне не нравится, что спектакль такой затянутый, я бы его сократила.

– Нюта говорит, что вначале он был короткий – эксперимент якобы с заложниками, на самом деле психологическая адаптация в замкнутом пространстве двенадцати членов экипажа космического корабля. Потом она дописала еще один эксперимент – имитация полета в межзвездное пространство. Ну, любая имитация – условна. Тут важно раскрыть себя, показать, кто есть кто внутри. Высвободить внутренние творческие силы – эмоции, память, либидо, характер, личностные качества и особенности индивидуальности. Смотрим далее. Может, найдем что-то более интригующее.

***

– Я отказываюсь от руководства межпланетных экспедиций и буду всячески препятствовать полетам других стран.

Так заявил журналистам эксперт международного центра по аэронавтике Пассе Саморра.

– Вот дает, – восклицает Стив. – Он меня натаскивал по лоцманской карте Южного созвездия. Умница необыкновенный, но не везет ему. Мы, первокурсники, бегали к нему на аспирантские семинары по проблемам биоэнергетической связи в нейронах серого вещества. Эрудиция необыкновенная. Начинал ботаником, затем психология, космобиология. Знал бы он, где сейчас Стив Хигинс.

– Стив, разве ты в центре подготовки космонавтов стажировался? – удивляется Юрий Примаков.

– Меня он выбрал из двадцати претендентов.

– А кто из вас читал «Психологическую адаптацию и безопасность полета»?

– Шимон. Как его? То ли Мерес, толи Перес. Еврей. Скользкий, как уж, и трусливый в придачу.

– Станешь трусливым, когда выберешься из горящего зонда и упадешь в тропический лес, где тебя на обед скушают гиены, в худшем случае, на ужин москиты.

– То есть ты хочешь сказать, – прерывает воспоминания Юры и Стива Майя, – что учился в центре подготовки космонавтов, а ты, Юрий, тоже прошел эту школу. Так вот, я заявляю, что уже год преподаю там же лингвистику, семиотику и программирование, и что-то ваши лица мне не знакомы.

Они начинают вспоминать и выяснять, кто, когда, где учился и преподавал. К их разговору подключились Линда и Хосе, а вскоре из своего семейного угла поднялись и Чинчиты, и начался маленький Вавилон, в котором Господь Саваоф смешал не только языки и наречия, но и темпераменты.

Телекамера, установленная на щитке приборов в овальном зале, тщательно записывала и передавала информацию о заложниках, на центральный диспетчерский пункт к грузному мужчине в пенсне с орлиным носом, который дожевывал свой последний сэндвич и откровенно занервничал, глядя на всеобщую свалку в овальном зале.

«Заложники», в конце концов, выяснили, что все они в разное время и в разных национальных центрах подготовки космонавтов проходили стажировку и обучение по космическим полетам.

– А раз так, – осенило Стива, который исподволь уже становился негласным лидером в группе, – не исключена возможность, что кому-то из международного центра по аэронавтике пришла в голову бредовая идея испытать экипаж корабля «Венера-Вояж» в экстремальных условиях.

– Эта версия не выдерживает никакой критики, – говорит Юрий Примаков. – Представь, ты живешь в свободной стране, защищен конституцией, работаешь под гарантом солидной фирмы, и вдруг тебя как последнего идиота закрывают в каком-то сарае.

***

Опять заложники.

Не понимаю, зачем это и кому нужно? Знать бы, сколько они хотят за всех нас, – сокрушается Хосе Гедеа. – Я бы сразу выложил свои полмиллиона.

– А мне чем платить? – спрашивает Майя.

– Я плачу за всех.

– Не кипятись, Хосе, – успокаивает его Стив, – будешь платить не ты и не я, а фирма. Наверняка они будут шантажировать нашу фирму. Но, честно признаюсь, не верю, что это настоящие террористы. Требуем пока только мы, а они не выдвигают никаких претензий, не требуют выкупа, не угрожают. Я предлагаю вот это. – Стив протягивает листок с текстом обращения к террористам. – Читаю.

– Подожди, Стив, – говорит Юрий, – читай вот здесь, под плафончиком с видеоглазом, пусть они слышат и видят. «Третьи сутки нам не предъявляют никаких требований ультимативных заявлений. Наше правительство, друзья и близкие не знают, где мы и что с нами происходит. Если вы ожидаете получить за наше освобождение какую-то сумму денег, то поставьте нас в известность, мы свяжемся с фирмой, которая удовлетворит ваши требования. Все мы в последнее время работали и обучались в Центре под руководством Пассе Саморры. Мы требуем встречи с вашим представителем и удовлетворить наши требования».

Затем они забаррикадировали входную дверь и разбили последний видеоглаз, соединяющий овальную комнату с центральным диспетчерским пунктом.

***

Врач Стелла говорит своим собеседникам за монитором Вере и Юле.

– Вот я прочитала в дневнике Нюты. И не знаю, как реагировать на сей опус ее… Кажется, теперь-то я абсолютно точно знаю, для чего некоторым людям посылаются болезни. Я поняла, почему некоторые люди ставятся в условия временной изоляции и невозможности делать важное и желанное для них дело. Это происходит во благо, для того, чтобы при любой возможности снова заняться своим делом. Чтоб они осознали: дело – это нужно творить, будто живешь последний день. Именно так и достигаются высокие результаты. Я убеждена в этом. Вообще, все не просто так. Мы обижаемся на Бога, на окружающих, а дело только в нас самих. Лишения, изоляция, вынужденное одиночество, фатальная невозможность чем-либо заниматься, чего-то достичь, что-то важное в жизни иметь – все это говорит нам только о том, что мы – при большом своем потенциале – не стараемся, не работаем над собой, реализуем себя вполсилы. А при большом потенциале нельзя жить и делать дела спустя рукава. Но врач мне сказала, что я себя довела до изнеможения своей трудоспособностью и жаждой иметь результат: написанные тексты и готовые картины. Она говорит, надо сбавить обороты, иначе в психушку по второму кругу.

– Выгорание – это естественный процесс биологического индивида, – сказала Юля.

– Мамонты тоже выгорели, – молвила Вера.

– Ну, наша задача сберечь генофонд нации, детей индиго, – парировала Стелла.

– Нюте просто нужны передышка и смена обстановки на три недели, чтоб без кистей, холстов, без компьютера, без интернета, только отдых. У нее нервная система тонкая, и вот-вот она лопнет как тоненькая ниточка, на которую повесили вес сто килограммов.

– А у меня вопрос к вам, Стелла. Если вас изолировать от вашей научной и исследовательской работы на три или четыре недели, вам это пойдет на пользу? Вы будете счастливы?

– О, я буду счастлива безмерно, только у меня нет такой роскоши на три недели.

– А сколько есть?

– Ну, может быть, семь или десять дней.

– И вы не будете думать о своей научно-исследовательской работе?

– Ну. Как бы не совсем. Если человек чем-то увлечен и ему нравится его занятие, он даже в отпуске делает свою работу.

– Вот и Нюта делает свою работу всегда и везде. Она пишет картины и рисует тексты. Картины написаны, тексты нарисованы. Она так и говорит: «Я пишу тексты красками, картины пишу смыслами и семантикой смыслов крупными тезисами».

Врачи всматриваются в монитор и видят. Человек в больничной пижаме и тапочках на босу ногу бежит по аллее больничного комплекса. Его тень перемещается и удлиняется по мере удаления от фонаря, освещающего здание кардиологии и стройные ряды кустов вдоль дорожки.

Он перелезает через забор (кровать), пропускает машину с включенными фарами и бежит по дороге, озираясь и приседая, едва заметив фигуру прохожего. Огибая угол здания, выглядывает за ворота, где виднеются гаражи и одинокие машины (тумбочки). Подходит к одной – закрыта. Вторая – темного цвета – открыта.

Вместо ключа зажигания вставляет пинцет и заводит машину. Машина разворачивается и мчится в сторону ракетного комплекса.

– А, профессор!? – Капитан берет под козырек. – А говорили, вы в реанимации.

Капитан подозрительно осмотрел больничное одеяние профессора и спросил:

– Вам кого-нибудь позвать?

– Я сам найду, кого мне нужно. А кто сегодня на центральном пульте?

– Анджей Равицкий (Элла).

– Угу, – пробормотал Пассе и закрыл дверь перед носом капитана, повернув защелку изнутри.

Капитан, заподозрив неладное, накрутил диск телефона.

– Алло. Пост первый, перекрыть все входы, никого не впускать.

Профессор тяжелыми шагами мчится по коридору, увешанному проводами. Вбежал по лестнице и через люк забрался в центральный пульт, минуя двери, охраняемые постовым. Достал из шкафчика миниатюрный прибор, включил и притаился за установкой, ожидая какого-то сигнала.

Установка равномерно щелкала и сверкала мириадами контрольных огней. В какой-то момент огни на минуту застыли. Пассе нажал кнопку на своем приборе и застучал указательным пальцем, набирая нужную комбинацию цифр и букв для блокировки установки. То же самое он проделал и с другим устройством. Не успел он закончить свое занятие, как столкнулся нос к носу с дежурным Анджеем Равицким.

– Вот, – виноватым голосом и как-то обреченно вымолвил профессор, – искал свой мини-компьютер и нашел.

– Что вы наделали?! Эх! – Анджей махнул рукой и испуганными глазами уставился на щиток приборов, где загорался один за другим аварийный останов и назойливый зуммер сообщал, что установка ЦУП, главный компьютер ЦУП и дисплейная связь вышли из строя.

***

Два человека не спеша идут по больничному коридору, удаляясь в глубину кадра.

– Знаешь, чего больше всего мне сейчас не хватает? Помнишь тот набор столярного инструмента, который мне подарили к юбилею?

– Юбилей твой помню. А инструмент?

– Ну, там, после признания заслуг, о которых скучно говорил чиновник из управления, так вот после него Стив Хиггинс от имени последнего выпуска преподнес большой ящик с ленточкой, я его чуть не уронил, такой тяжелый. Восемнадцать стамесок разного профиля. Резцы – чистая сталь.

И как они догадались? Я ведь в молодости увлекался столярными делами. Да и сейчас с удовольствием бы построгал. Да вот врач разрешит ли?

– Я поговорю.

Пассе Саморра и Шимон Перес остановились у роскошного зеленого дерева, растущего в деревянном бочонке.

– Сансевьера – семейство лилейных. – Пассе осторожно взял листок растения, разгладил его и задумался.

– В последние дни я все чаще вспоминаю свои юные годы, – продолжил Пассе (Нина). Может, это у всех, кто перенес первый приступ? Не знаю. Но меня преследует красный цвет. Как назойливая мелодия. Я вспомнил отца в церкви на молитве. Причастие первое. Знаешь, в колледже у меня была Ильза.

Мы брали лыжи и уезжали с ночевкой. Что за ночи дивные были. Звезды, костер, холод и мы вдвоем. У нее родинка была на шее. А когда мне предложили научную работу... Ну, в общем, я был не прав. Когда перед тобой стоит выбор, всегда выбираешь не то. Мы ездили к отцу на ферму.

– Где-то я в жизни ошибся, боюсь, что ошибся и в подготовке эксперимента.

– Где же ошибка? Пока я слышу только воспоминания. И потом, все службы подтверждают готовность к полету и ни одного сбоя. Комиссия просмотрела видеозапись с «заложниками», социологи одобрили и утвердили состав. А интуиция, о которой ты говоришь, не берется в расчет. Ее не зафиксируешь и не потрогаешь руками.

– Понимаешь, это как предупреждение, эксперимент должен быть чистым. А он замешан на неправде. Сперва высокая мораль и нравственность, а потом уже...

– Но так мы будем двигаться черепашьими темпами к результату, – перебил его Шимон Перес (Рита). Или же ты призываешь обратно в пещеры, надеть шкуры и питаться бананами?

– Любая цивилизация, ее уровень развития должны быть уравновешены. Должны соблюдаться пропорции, адекватность восприятия себя во вселенной, – спокойным голосом отвечает Пассе.

– Ты знаешь, что тебе будет предъявлен иск о возмещении ущерба?

– Мой адвокат займется этим. А что сказать этому обвинителю, который сидит вот здесь? – Пассе стучит себя по груди.

***

Девочки в палате сделали перерыв и на следующие выходные продолжили спектакль. Они знали, что за ними наблюдают три пары любопытных глаз через видеокамеры и записывают все происходящее, чтоб собрать эксклюзивный материал для докторской диссертации о пограничном расстройстве личности особенных одаренных детей индиго.

А таких здесь двенадцать душ разной степени «индигости». И они очень старались, так как хотели домой всеми фибрами души. Сами они себя не считали индиго. Они развивались быстро, и умственные способности у них были заложены от зачатия. Как рассказывала мама Нины, она с ней разговаривала с первых месяцев беременности и прикладывала колонку с классической музыкой к животу.

А мама Нюты рассказывала небылицы о стойке на голове в полгода, о мимике на лице Нюты, когда она передразнивала соседскую собаку, изображала дедушку, бабушку, куклу Барби настолько правдоподобно, что ей прочили актерскую карьеру, но она выбрала живопись и литературу.

Склонность к графомании у Нюты обнаружилась с четырех лет. Карандаш, ручка, бумага стали ее спутниками даже ночью. От графоманства еще никто не умер в лучах славы и всеобщего признания, но в психушку можно загреметь от обильного графоманства и кучи исписанных листов. Писательский зуд некоторых писак в интернете зашкаливает до икоты и оскомины и по ним плачет психушка, но они этого не знают по своей наивности и невежеству.

Мама Светы рассказала Стелле, что папа Светы проводил какие-то сеансы телепатии с животом беременной жены, чтоб заложить будущему ребенку только ему ведомые таланты. Каким образом он передал, ментально флюидами или энергетикой своих вибраций, Свете потоки информации, он и сам не знает. Но она родилась с энциклопедическими знаниями. И как она сама говорила, достаточно один раз услышать или прочитать, чтоб запомнить большие концерты, тексты.

Имена и даты она запоминала с легкостью, и не было ничего на свете, о чем она бы не знала, если не очень глубоко, то в общих чертах. Зоя, Рита, Две Маши, Полина, Дуня, Сандра, Элла, Саша попали в детскую психушку, так как имели каждая свои отклонения на ментальном и вербальном уровне.

Зоя очень быстро научилась танцевать. У Риты как-то неестественно оказались гибкие кисти рук, и она вытворяла фокусы, заламывала ладошки и выкручивала руки через ноги и голову в замкнутом сплетении. Полина, Дуня, Сандра начали играть на музыкальных инструментах с трех лет.

В пять месяцев Элла начала говорить, еще через два месяца ходить, чуть позже бегать. К полутора годам Элла знала все столицы мира, могла считать на испанском, писать начала с двух лет. В два года она стала самой юной участницей организации «Менса». Сашу в четыре года приняли в организацию «Менса». На тестировании она набрала 99,9%. В пять лет она прошла онлайн-программу Открытого университета для юных гениев по математике. В семь – поступила в Русскую академию ремесел на факультет непрерывного образования, на отделение ювелирного искусства. При этом у всех двенадцати было два симптома, их объединивших в одной палате психушки, – утомляемость и эмоциональная перегрузка.

Как следствие бессонница – и потеря аппетита и веса. Все нуждались в покое и наблюдении с регулярными терапевтическими медикаментозными препаратами. Развязка спектакля и кульминация приближалась с каждой минутой, но никто даже не догадывался, как повернется сюжетная линия любви и спасения. Весь спектакль рассчитан на полтора часа без антракта, но врачи ждали развязки, и даже некоторые девочки с нетерпением ждали кульминационной сцены.

Первое напряжение от стартовых перегрузок спало, теперь можно было расслабиться, тем более, что тело свободно парило в каюте. Стив, медленно освободив страховочные лямки, «выплыл» к главному пульту. Приборы показывали скорость, высоту полета, и Стив (Света) невольно залюбовался через иллюминатор голубой Землей, оранжевой Луной и темным, влекущим к себе небом. Где-то впереди маячила красавица Венера.

Командир – Линда (Нюта) связалась с ним по селекторной связи: «Надо поговорить».

– Какая срочность?

– В шестнадцать ноль-ноль по бортовому времени у меня в рубке «круглый стол».

– Ну, Стив, пожалуйста.

– Ладно, валяй. Не забудь задраить переходной люк.

Через минуту Линда впорхнула в лоцманскую каюту.

– Это не моя компетенция, но ты проверь, правильно ли проложен кypc. Знаешь, по мере удаления от Земли меня не покидает ощущение, что мы движемся по ложному пути.

– Опять ощущения? A факты?

– Факты? Сколько хочешь. Не знаю, что чувствуешь ты, я первый раз в космосе. Но мне часто слышатся вполне земные людские голоса, шум машины и даже шум деревьев. И ты знаешь, что мои ладони меня еще никогда не обманывали. Я чувствую кончиками пальцев.

Меня научила княжна Мещерская слушать музыку пальцами. Я чувствую вибрации космоса пальцами. Я чувствую земное притяжение и гравитацию своими ладонями. И еще созвездие Ориона, оно как-то чудно расположено. Вот смотри. Это карта созвездий, наблюдаемых с земли. – Линда (Нюта) расстелила карту на столе. – Так если мы к ним приближаемся, они должны менять свое видимое положение?

– Они меняются. Не забывай, в космосе другие масштабы измерений, и часто вот этот глазомер, – Стив потрогал пальцем глаза Линды, – нас подводит.

– Твои руки пахнут, – Линда взяла руку Стива поднесла к своему лицу, – пахнут можжевельником. Что за милый запах.

– Линда. Откуда здесь можжевельник? И вообще, ты кто на корабле? Социолог, психотерапевт.

– Хочешь, я тебя помассирую? Сниму головные боли. Вот так. – Она начала круговые движения пальцами по его вискам, затем по макушке. Движения ее рук напоминали скорее страстные объятия. Стив вежливо отстранил свою голову, оказавшуюся на груди Линды.

– Уже полегчало. И как это тебе удается?

– Хочешь, покажу. – Она ухватила мускулистую ладонь Стива и потрогала свои виски. – Вот здесь, нет, чуть выше. – Линда закрыла глаза, но Стив разгадал ее намерения. Приближается кульминация мюзикла, музыка играет ритмично, танцы зажигательные.

***

– Подожди. Видишь, лампочка замигала. Нужно переключить в другой режим.

Линда поджала плечи и дала пройти Стиву к приборной доске.

– Я останусь? Все равно через 10 минут все соберутся.

– Как хочешь.

За круглый стол вплывали из невесомости один за другим Майя (Саша), Хосе (Маша), Юрий (Зоя), Анжела (Полина)…

– Станция на автопилоте, – доложил Стив, – все системы функционируют нормально. Завтра запланирован выход в открытое пространство. Примаков, доложите готовность.

– У меня все окей.

– Хосе?

– Блокировка и запас жизнеобеспечения готовы будут завтра к девяти.

– Анжела?

– Анжела всегда готова.

– Еще. – Стив продолжил. – Во время сегодняшнего дневного сеанса связи с Землей у меня возникли сомнения в работоспособности принимающей антенны. Центр одобрил профилактический осмотр, поэтому, Хосе и Юрий, приготовьте инструменты и запчасти для устройства волнового передатчика.

– Нам двоим не справиться, – говорит Хосе.

– Линду возьмите в помощники – разобраться в хозяйстве.

– Как? Линда в открытое пространство? – смеется Юра.

– Нет-нет, – успокоил его Стив, – она только поможет Хосе и тебе собрать все необходимое.

***

Все члены экипажа, оставшиеся внутри, наблюдают через видеоканал выход Юры и Хосе в пространство. У Юры движения более уверенные и плавные. Но в какой-то момент Юра, открывая сумку с инструментом, запутался в кислородном шланге и висел неподвижно в согнутом состоянии, пытаясь освободиться. К нему приблизился Хосе.

– Хосе, доложите обстановку, – просит Стив.

– Ключ отжима застрял в кислородном штуцере. Пытаемся освободить.

– Осторожно, не повредите канал жизнеобеспечения.

– Понятно.

Худшее, что можно было ожидать, все же произошло. Юра резким движением, пытаясь освободить ключ, повредил штуцер, но сначала он ничего не заметил. Кислород миллиметр за миллиметром начал выходить. А работа на волновом передатчике была в самом начале.

– Резко упало давление, – сообщил Юра.

– Немедленно возвращайтесь, – приказал Стив.

– Командир, осталось чуть-чуть докрутить зажимные винты, – уже теряя сознание, проговорил Юра.

– Хосе Гедеа, Юрий Примаков, выполняйте мой приказ.

Но Юра уже не мог выполнять. Его подхватил Хосе и потащил в станцию.

Анжела уже подключила кислородный баллон и была наготове. Линда хлопотала рядом, ее глаза были полны слез. Тревожно играет музыка, софиты мерцают, люди (космонавты) мечутся. Легкая паника. Тревожная музыка.

– Юра. Юрочка. Ну, очнись.

Стив и Сико (Света и Маша) стояли рядом и, чувствуя, что они не участвуют в оживлении Юры, удалились.

Анжела налаживает искусственное дыхание, Линда осторожно снимает с неподвижного тела Юры комбинезон. Хосе на заднем плане задраивает люк и отключает шланги, кабели и рычажные устройства.

Счет идет на секунды. Слышен зуммер, который равномерно отсчитывает пульс. Пик-пик, пик-пик. Барабанная дробь.

Линда прикладывает ухо к груди Юры.

– Сердце бьется, – шепчет она.

Юра пошевелил пальцами правой руки, гладит волосы Линды. Затем устало открывает глаза.

– Оставь его, – говорит Анжела. – Ему отлежаться надо. – Линда переводит взгляд о Юры на Анжелу.

– Ну ладно, еще минуточку разрешаю.

– Ты лежи. Уже все позади. Поправляешься. Я буду дежурить возле тебя и читать Уолта Уитмена.

Уголки губ поднялись вверх, и Юра улыбнулся.

– Красная шапочка.

– И Золушка, и фея, и шапочка. А хочешь, я тебе включу Баха? – Линда уже хотела включить магнитофон, но Анжела жестом остановила ее и отозвала в сторону.

– Ему надо в барокамере побыть и в тишине.

Но Линда не угомонилась. Поправив свои косички и бросив последний взгляд на Юру, она пошла бесцельно плыть по станции. Затем зашла в свой отсек, аккуратно сняла свои заколки, распустила волосы перед зеркалом и включила душ. Ладошки растопыренные ловят струю воды.

Внутренняя тревога и какое-то неясное, смутное волнение не проходят, стоя перед зеркалом, начинает сеанс мануального сканирования своего мокрого скальпа. Затем шея, грудь, живот, бедра и заканчивает пятками. Зашнуровав свой спальный мешок, закрывает глаза, сладко зевнув. Приятная классическая музыка – релакс из фонотеки княжны Мещерской из ее детства.

***

Курс корабля лежит в звездном небе, оставляя за собой еле заметный рыжий, желтый след.

Юра медленно передвигается по отсеку в направлении каюты Линды и стучит в люк. Тишина. Подождав немного, он нажимает кнопку прибора, похожего на кнопку баяна, и люк раздвигается.

– А, Юрочка! Ну, как самочувствие?

– Могу гантели бросать.

– В невесомости и я могу, – говорит Линда, направляясь к Юре и помогая «пройти» в свой будуар.

– Только никаких сеансов и массажа, – предупреждает Юрий, – я к тебе по другому поводу. Ты так психоаналитик, может, поможешь разобраться. Ты же знаешь, я второй раз в космосе. Но в этот раз все было по-другому. Двигаться значительно тяжелее. Какие-то потоки воздуха ощущаешь даже через комбинезон. А за кораблем мне показались вполне отличимыми очертания какой-то линии. Все это сбило меня с толку.

– Погоди. А какие ты выводы сделал для себя?

– Никаких обобщений, просто неясные сомнения.

– Я уже разговаривала со Стивом. У меня тоже есть подозрения. Стив уверен, что полет проходит нормально. Но земное тяготение я ощущаю даже кончиками пальцев.

– Значит, остальные, кроме тебя и Стива, ничего не подозревают.

– Поговорю еще с Хосе.

– Нашей бортовой красавице привет, – щелкнул пальцами Хосе. – Предлагаю устроить конкурс «Мисс Венера». Ставлю один против десяти – тебе достанется корона. – Хосе (Маша) засуетился вокруг Линды (Нюты), поправляя оборку и обруч на ее шее. – Но этот костюм тебе не к лицу. Лучше его снять.

– Легкоатлетические занятия твоего языка посвяти правильному произношению буквы «зю». И вообще, я запрещаю тебе общаться со мной на французском и тем более таким тоном.

– О, мерси, пардон, синкью. Фy, совсем запутался.

– Ты не можешь вспомнить все от начала выхода из люка и до возвращения.

– А тебе зачем? Я все в рапорте командиру объяснил. Авария со шлангом – чистая случайность. Тебе зачем?

– А затем, что я должна следить за нормальным социально-психологическим климатом. У меня есть подозрения, что Юра сплоховал из-за нервного расстройства.

– Ха! Нервного расстройства? Ты сама его проверяла с Анжелой перед выходом.

– Перед выходом – да. А потом?

– Что потом? Ну ладно. Открыли мы кингстон, подождали, пока переходная камера наполнится вакуумом и космической дрянью. Я открыл люк и выглянул наружу. Юра за мной, тащим эту кошелку, пардон, ЗИП номер восемь. Подкатили к этой антенне и волновому передатчику, и тут.

– А вокруг что?

– Где?

– Ну, в космосе.

– Ничего необычного. Только красиво – дух захватывает. Какой-то камешек мне даже по шее стукнул, я его сейчас исследую. Спектральный анализ, хрупкость, цвет, вес. Обычный метеорит, никаких неожиданностей.

– Так-так, – размышляет Линда. – Ты впереди, он сзади. Антенна тоже впереди. Это что, вы потом поменялись местами?

– Какими местами? Там не ложи в партере, – уже раздражаясь, говорит Хосе.

– Угомонись. Я все поняла. Обычный?

–Угу.

– Стандартный?

– Угу.

– Выход в открытое пространство.

– Ты умница. А как по-английски будет? – Хосе наклонился к ее уху и что-то прошептал.

– Это слово не переводится, – покраснев, сдавленным голосом пробормотала она.

Этим трехэтажным словом, вмещающем в себя понятия игла, королева, борт, Хосе задел ее женское честолюбие. Она уже решилась и знала, что будет делать дальше. Звучит призывная музыка и танец-разминка перед кульминацией спектакля-мюзикла.

***

Шимон Перес (Рита) восседал во главе стола, по сторонам которого, раздвигая стулья, рассаживались люди.

– Прошу говорить коротко и по существу, – объявил Перес.

– Дизайнеры и художники внесли коррективы в полотно, обволакивающее установку, – сообщила женщина, раскладывая перед собой листки с картами созвездий.

– Гравитационное поле в установке работает в соответствии с расчетными. Свободное парение и перемещение в отсеках корабля идентичны космической невесомости.

– Социологические и психологические тест-карты слонов экипажа пока дают положительный результат. Но боюсь, что в ближайшее время начнется срыв.

Говоривший замолчал, потом стряхнув аккуратно пылинку с плеча пиджака продолжал:

– Любая неожиданность, мелочь, ну как, например, созвездие Орион, расположенное чуть-чуть под другим углом, ненадежная звукоизоляция, словом, что-то непредвиденное может сорвать эксперимент. И поэтому хочу проинформировать участников экспериментальной установки «Венера-Вояж» о сущности эксперимента.

– Того же мнения и предыдущий ваш Пассе Саморра, – разглядывая свои пальцы, сказал Шимон Перес.

– У кого какие соображения?

– Эксперимент рассчитан на десять суток, думаю, что все закончится благополучно, а тогда уже нужно анализировать результаты и сообщить членам экипажа, что это была имитация полета и высадки на Венеру.

– А если срыв?

– Срыв возможен только со стороны членов экипажа. У них нервы взвинчены еще ситуацией с «заложниками». Если они раскроют секрет установки и поймут, что это не космос, а Земля, вот тогда настоящий срыв. Они вправе будут отказаться от дальнейших контактов с нами и расторгнуть договор.

– Но в договоре особой строкой оговорено: любые психологические эксперименты, не отражающиеся на здоровье.

– Минуточку, – Шимон Перес включил кнопку селекторной связи, которая напрямую была соединена с главным компьютером, управляющим установок.

– Что случилось Анджей?

– Срочно приезжайте. Мне второй раз не везет. Опять все пропало.

– Что пропало? Шефа далеко спрятали.

– Доктор. Эксперимент завален. Линдой Шенберг (Нютой). Она уже гуляет на подвеске. Ищет сотрудника или лаборанта. Они сейчас до меня доберутся.

– Быстро. Собираемся к установке. – Шимон Перес (Рита) выключил связь и, давая на ходу распоряжения, вспомнил Пассе Саморра (Нина). Теперь он знал, что легко не выпутаешься из создавшейся ситуации, но штат сотрудников, следовавших за ним по пятам: психологи, психотерапевты, юристы, адвокаты и даже приглашенный член парламента страны – были надежной опорой. У него проснулся охотничий азарт ученого-исследователя. Сейчас в его руках окажется огромный научный и экспериментальный материал из человеческих душ, их поступков, мыслей, заявлений. Может, и бунта. Но мюзикл о любви, и снова звучит музыка Любви.

***

Особого труда не представляло открыть лже-кингстоны и выбраться наружу. Она знала, что на лже-корабле уже включена тревога, так как ее самовольный выход в открытый космос не был запрограммировал бортовым компьютером. Зрители должны подумать, что это эвтаназия-самоубийство – добровольно покинуть космический корабль. Музыка очень тревожная.

Хосе, Стив, Юра, Майя, Анжела и Стив прильнули к видеомонитору, на котором Линда (Нюта) без запаса жизнеобеспечения, без страховки выходила в открытое космическое пространство.

– Сумасшедшая! – воскликнул Хосе.

Стив охрип, вызывая ее по бортовой связи, но она либо не хотела отвечать, либо отключила передатчик.

Линда посмотрела в видеоглаз, помахала всем рукой и оттолкнулась от станции. Затем медленно, без страховки и шланга жизнеобеспечения, начала перемещаться вдоль корпуса, направляясь к двигателю, всем своим видом показывая, что она летит в космос, и ей наплевать.

– Она сгорит в реактивных газах, – Стив накренил ручку, и корабль чуть качнулся в сторону.

– Линда, вернись. Я тебя прошу, – крикнул Стив.

– Скажи волшебное слово, – усмехнулась Линда в экран.

– Пожалуйста, вернись, – кричит в рацию Стив.

– Ты знаешь, какое волшебное слово я от тебя жду давно.

Все переглянулись и заулыбались.

– Стив, да уж скажи ты своей возлюбленной эти слова. Она улетает помирать в космос и умрет с этими словами.

– Она не удаляется. Остановилась, – воскликнул Юра. – Как будто за что-то зацепилась.

– Это она ждет волшебные слова от Стива.

– Стив, скажи.

– Скажи ей, что ты любишь. Ну ты же любишь.

Серебристый комбинезон красиво лежал на парящем теле Линды. В глазах – полное отсутствие страха и только решимость. Она почувствовала мягкое прикосновение ног к чему-то невидимому. Корабль застыл по правую руку от нее над головой. Огни из сопла реактивного двигателя почему-то не обжигали. Приглядевшись, обнаружила, что это обычная люминесцентная игра лазерных лучей. Нагибается к ногам и трогает звездочку-лампочку. Начинает стучать ногами и бить лампочки. Сыплются искры. Нога куда-то провалилась, и появилось маленькое отверстие. Руками пытается разорвать пластиковое полотно, чтобы расширить отверстие. Бросает прочь колпак с головы, приговаривая:

– Не хочет говорить.

– Люблю тебя, – дрожащим голосом кричит в рацию Стив. Космическое эхо подхватывает его слова, и на всех волнах пошла вселенская мелодия Л–Ю–Б–Л–Ю–Ю–Ю. Все космические корабли подхватили новую мелодию любви, и из всех иллюминаторов, из всех щелей, утюгов, холодильников, электроприборов доносились слова любви.

А в это время Линда (Нюта) разоблачала очередной эксперимент.

– Ух вы, гоблины! Обманули! Где вы все? Я вам сейчас устрою разборки. Окровавленными руками, наконец, проделала отверстие в пластиковом экране и заглядывает вовнутрь установки ЦУПа. Но счастливая. Ей признался в любви ее будущий муж, от которого она хочет иметь красивых и счастливых детей. Играет позитивная музыка, все танцуют межзвездный танец любви.

***

Бескрайнее поле красных маков колышется как рябь на воде. Где-то сзади из-за кустарников появляются две фигуры. Слышатся веселый смех и шум автомобиля, выезжающего на красное поле.

– Здесь недалеко, – говорит Стив, обращаясь к своей спутнице, сидящей за баранкой. – Берем наших питомцев и посмотрим, что осталось. – Он наклоняется к Линде.

– Ах. Стив, – вздыхает Линда. – Зачем ты сюда меня привез?

Дети, запыхавшись от быстрого бега, подошли к родителям.

– Что мы там видели! Пойдем покажу, – весело и заговорщицки говорит старший сын.

– Пойдем, нет, садись, поедем посмотрим, – приглашает Стив, открывая дверцу машины и подсаживая четырехлетнего сына. Семилетка-сын сам впорхнул на заднее сидение.

Они мчатся по бездорожью через поле красных маков, и вскоре вдали показываются контуры знакомой нам установки с ракетным комплексом.

– Ты знаешь, – говорит Линда, обращаясь к супругу, – из всей группы в центре остался работать только Хосе. Юра уехал к себе защищать изобретение, Майя переехала в Швейцарию, а у Анжелы и Сико двойняшки.

Машина подкатила к покосившимся воротам у поваленного забора. На площадке царило запустение и разорение, как от большого пожара. Мальчишки заходят под куполообразное полуразрушенное помещение.

– Эй! Эй! Эй! Э-э-эй. Есть кто-нибудь? – кричат они в один голос.

– Странно. А что здесь было? – спрашивает старший сын у папы.

– Ракетная установка и учебный центр, – трогая руками железные конструкции, говорит Стив.

– Как он решился на такое? – размышляет Линда, прислонившись к плечу Стива. – Взорвать свой комплекс, свое детище? Когда его выписали из клиники, он хотел нас всех собрать и что-то важное сказать, но нам не до него было. Мы с тобой переезжали как молодожены, у Майи психическое расстройство, а Юре визу не открыли, хотя он и собирался.

Родители с детьми вышли опять на поле, усеянное красными маками, а оранжевый диск солнца приближался к линии горизонта, как в знаменитом шоу Трумана, где декорации шоу порой неотличимы от настоящего моря и солнца. Нюта рисовала поле, усеянное красными маками, с оранжевым диском солнца. Все смешалось – реальность, придуманный мир, фантазии, спектакль.

Играет музыка любви. Если в актерском лицедействе присутствует элемент игры спектакля, то немудрено, что девочки не видят четкой грани между придуманным и реальным миром. Они заполняют свои белые пятна досуга и безделья и играют чужую роль по книге суфлера. Актеры забывают слова диалога. Книга суфлера у Нюты. Суфлер, он же сценарист и режиссер, импровизирует по ходу спектакля.

То, что за ними наблюдали камеры, пока они играли в спектакль, они знали и старались изо всех сил, так как очень хотели, чтоб их скорее выпустили отсюда в свободный реальный мир, где не надо никого изображать. Они устали. Наигрались. Опустошены.

Надо отдыхать и вернуться в реальность. Врачи перед мониторами, наблюдавшие за спектаклем девочек, тоже устали. И сделали себе пометки напротив каждой фамилии. Они собрали богатый материал для очередной диссертации из палаты «Детей Индиго».

Эпикриз Нюты по форме ноль, ноль три дробь у.

Фамилия, имя, отчество, год рождения.

У пациента наблюдаются симптомы биполярного аффективного расстройства БАР, которое характеризуется повторными эпизодами, при этом настроение и уровень активности значительно нарушены.

У пациента дебют депрессии впервые наблюдался в 14 лет.

Наблюдается эпизод умеренной или легкой депрессии, текущий без соматических симптомов и состояния ремиссии;

сосредоточенность внимания и способность запоминать большие тексты наизусть;

эмоциональная возвышенность и эмоциональная энергия, которые вдохновляют окружающих;

лидерство в любом коллективе с первых минут общения;

повышенная общительность и быстрое завоевание авторитета в новом коллективе незнакомой среды;

повышенная самооценка и идея собственной грандиозности;

сниженная потребность во сне;

голоса, которые беседуют с больным о событиях, которые повторяют реальную жизнь;

пробуждение утром за два часа до обычного времени;

заметное снижение аппетита;

снижение веса пять процентов от веса тела в прошлом месяце;

заметное повышение либидо;

повышение энергии и концентрации внимания;

беспричинное чувство собственной гениальности;

галлюцинации полета во сне.

Родителям пациента рекомендовано собрать анамнестические данные о наличии травм, инфекционных заболеваний головного мозга, соматических заболеваний, непосредственно предшествовавших развитию аффективных симптомов:

– исследование уровня общего гемоглобина в крови – норма,

– исследование уровня эритроцитов в крови – норма,

– исследование уровня тромбоцитов в крови – норма,

При амбулаторном лечении БАР пациента с целью максимально быстрого купирования актуальной психопатологической симптоматики и последующего поддержания эутимного периода рекомендовано выполнение трех обязательных этапов: купирующая терапия, долечивающая терапия и профилактическая терапия. Адекватная дозировка и динамичное и своевременное изменение терапии позволяют быстро купировать симптоматику и препятствуют затягиванию эпизода БАР.

Выбор препарата купирующей терапии должен проводиться с учетом последующего профилактического этапа терапии и учитывать индивидуальную переносимость пациентом выбранного лекарственного средства при длительном применении.

Соблюдение безопасной для пациента и персонала дистанции, избегание провокаций и принуждения, уважительное к нему отношение, проявление сочувствия, определение потребностей пациента. Попытки отвлечь больного, переосмыслить ситуацию, установление вербального контакта, переговоры и убеждение также необходимы к применению.

При легких депрессиях такой коррекции семейной терапии (семейные посиделки) часто бывает достаточно для достижения эффекта. Важнейшим фактором для достижения успеха при ведении больных с легкой и умеренной депрессией является также быстрая нормализация нарушений сна и коррекция хронобиологических нарушений. Пациенту рекомендована псих образовательная методика с целью повысить осведомленность о природе заболевания, его течении, прогнозе и методах лечения.

Врачи и родители решают следующие основные задачи:

улучшение установления необходимого альянса между лечащим врачом, пациентом и его родственниками;

соблюдение режима терапии и регулярного мониторинга лабораторных анализов, включая определение препарата в крови, и побочных эффектов терапии;

полное восстановление уровня социального функционирования;

распознавание ранних проявлений рецидивов и вероятных побочных эффектов;

объективная оценка рисков, связанных с заболеванием и проводимой терапией;

налаживание внутрисемейных отношений.

Пациенту и родственникам разъясняются порядок и правила приема лекарственных средств, необходимость госпитализации в психиатрический стационар или амбулаторного лечения и наблюдения врачом-психиатром.

Я стану знаменитой

Вот поставлю спектакль «Чечевица» и стану знаменитой. Устроюсь и опубликую сценарий по блату, под псевдонимом. Объявлю, что сценарий посвящен обзору современных экспериментов над детьми и от корки до корки набью его под разными никами своими статьями об экспериментах в больнице, в театре, в космосе, в государстве. Как они решаются на эксперименты со ста двадцатью миллионами своих граждан?

Ну, над мышами полевыми еще куда ни шло поставить эксперимент. Но в масштабах страны поставить эксперимент – это чересчур глупая затея. Надо быть безумцем, чтобы ставить эксперименты со всей страной. Но это мне не снится, мне снится совсем другое. Снится тестовое задание, в котором я должна выловить все синтаксические и орфографические ошибки сценария.

Мы этот сценарий собираемся печатать, поэтому выслушаем все замечания. Я вылавливаю из текста блох, но главная ошибка, о которой умалчиваю, – та, что печатать «Чечевицу» нельзя. Даже если автор проплатит издание всего номера и оплатит отпуск Главному. Нельзя.

А Главный, просмотрев мои пометки «Чечевицы», спрашивает: ну что? Нормально, отвечаю, ошибок почти нет. Это, секретничаю я с Главным, я прошлым летом в больнице сочинила. Перечитала и решила, а под своей фамилией, знаете ли, как-то не очень красиво, не поймут, как вам псевдоним Толстоевская? Плохой, говорит Главред, псевдоним, но сей опус еще хуже.

Ты хочешь сказать, что пока для меня творчество – баловство, развлечение. А для меня – тяжелая работа и хлеб насущный, я этим живу. Я разрываюсь между живописью и текстами. Тексты мне надо писать, потому что Нюту несет, а не рисовать я не могу, потому что следую принципу «можешь не рисовать – не рисуй». Не можешь не рисовать – рисуй. Так вот. Я не могу не рисовать.

Мне становится легко, когда я наедине с холстом, с бумагой, с кистью. Я лечу и творю, растворяюсь в картине. А когда пишу – копаю очень глубоко, может, даже чересчур, как взрослая. А еще я переписываюсь со множеством таких же ненормальных, как я.

О чем? Да все о том же. О жизни, о любви, о поэзии, об искусстве. Из десяти моих респондентов мне более-менее знаком только один. А остальных не знаю совсем, ни сколько им лет, ни где живут. Иногда случайно узнаю. Что эта Нина, поэтесса, живет в Испании, а тот Жорж, художник, живет в Швеции. Но большинство из них живут в пределах бывшего пространства Совет Унион. Я к ним не напрашиваюсь. Это они меня находят под моим ником Нюта. Смотрят мои картины, читают мои тексты и хотят со мной дружить.

Но я всем отказываю. Процеживаю через свое сито. Оно работает так. Пять секунд смотрю на фото. Десять секунд пролистываю фотки. И по диагонали читаю текст десять секунд. За двадцать пять секунд определяю, зачем мне это нужно, и удаляю в бан. Может, они и хорошие, но не для меня.

Меня же тоже кто-то в корзину отправляет, я и не обижаюсь. В этом путешествии по чужим аккаунтам есть что-то от искателя приключений, от следопыта, от мореплавателя, открывающего новые материки и новые планеты. Никогда нельзя быть уверенным, что не встретишь инопланетянина, или гоблина, или родственную душу, которой на тебя плевать с большой колокольни.

Но так я нашла себе хорошего инструктора психоаналитика и психотерапевта в одном лице. Молодая женщина Виктория из ближнего зарубежья, имеет печатные труды. Мы с ней проводим раз в месяц сеансы собеседования. Мне с ней комфортно. Я так же легко познакомилась виртуально с художниками и вошла в сообщество «Гезамткунстверк» – объединенное произведение искусства.

Я давно искала единомышленников, которые бы объединялись по принципу пять в одном, три в одном. Музыка Чюрлениса в живописи, запахи Бодлера в поэзии, синтез трех искусств в одном шедевре. Стихия огня, воды и льда в одном произведении. С Аниш Капур я списалась за пять минут, и мы подружились, несмотря на разницу в возрасте. Брит-арт – не совсем мое увлечение, но отдельные авторы Брит-арта очень достойны моего внимания.

Люси Маккензи мне близка по духу, я ей просто написала про ее скульптуры, что они на меня похожи, когда я в ступоре или приземляюсь после полета, а она мне в ответ прислала около десяти своих неопубликованных работ. Имитации и обманки, синтез и микс материалов у Люси созвучен моим миксам. Я люблю замешивать и перемешивать, так, чтоб не догадаться, а что было изначально. А изначально был чистый цвет, чистый лист, чистая душа и прямая мысль как линия. И сейчас у меня только одна мысль, прямая как линия – спать. Спать. Половина четвертого.

https://cm.author.today/content/2025/04/09/26976c116c7b411e89915240babae68a.jpg" width="393" height="552" />

Осень любви

Не знаю, какой может быть наша последняя встреча. Это будет в октябре, я так решила. И это будет под каштаном на тропинке. Может быть, это всего лишь какие-то вздохи под луной и пожатие руки в последний раз, перед тем, как разойтись навечно?

Папа сказал, что придется продать дом. В нем жить невозможно. Трещины пошли от фундамента. Не хочу. Хочется умереть. А что если пофантазировать на эту тему? Включить сюда вечный пробел, неизвестно откуда возникающий на слова «если», как будто желающий превратить его в «когда»? Всеми фибрами души я стеснялась, я человек, который может говорить все что угодно, доколе это не коснется моей этой самой души, моей свободы, моей любви, моего Я.

А нынче я говорила сама с собой, я открыла книжку, взглянула на страницу и задумчиво произнесла: «Ну что, поговорим?» Я вложила в книжку его фотографию и задумчиво смотрела. Нет. Не могу. Зачем я тебя повстречала? Можно отмотать назад и вернуть все в исходную точку. Когда меня еще на свете не было и тебя еще не было. Потом появился ты. А затем я.

Но мы не встретились. Ты остался в Африке. Твой папа там бы стал президентом африканской страны. Ты бы стал сыном президента. Я к вам зачем-то приехала. Не знаю зачем. Рисовать с натуры. Там встретила тебя. И тогда мой дом бы устоял. И тогда мы были бы счастливы. Нет. Как выплакать свою боль?

Достаточно лишь потерять зубы, ухватившись за цепь, достаточно лишь утереть вытекшую из левого глаза слезу – насовсем, навсегда, последнюю, жалостливую, о себе – не о нас, о себе – в память о своих непролитых слезах, невыраженных мыслях, невыскандаленных ссорах. Или мои? Или твои? в общем, мне проще приписать все себе, вынести на публику, чтобы показаться бедной, несчастной, никому не нужной жертвой.

Да, наверное, так. Наверное, я все же ухожу в полнейшее дерьмо от жизни. И ухожу от тебя. Этот текст был написан весной и с тех пор повторен еще несколько раз практически слово в слово. Модели поведения неизменны, в этом моя погибель. Сегодня мой сон был особенно невообразим. Я даже несколько теряюсь, так как то, что там происходило, сложно подвести даже и под сон.

В сентябре я вновь привыкаю ходить по земле и подшиваю прозрачными нитями дымчатые подолы небесных юбок. Рачительные хозяйки метут из-под потолка паутину, намывают окна на всю долгую зиму вперед и проверяют разноцветье на полках в кладовке, там у них спрятаны выкраденные у лета ягоды, фрукты и овощи. Они доживут до весны. Я барабаню по столешнице и воображаю, каким хрустким и холодным на вкус было бы вон то красное-прекрасное яблочко в поредевшей листве за окном.

Я и раньше занималась составлением картин из цветов и хранила. А теперь. Я сама стала сухостоем, икебаной недоростком, сорняком, чертополохом, борщевиком Конаковским. Сжечь меня как мусор.

Интересно, а какая температура в крематории, когда там сжигают в пепел, чтоб потом рассеять по ветру. Я завещаю рассеять мой пепел по ветру на Волге. Так ему и скажу. Будешь дышать моим воздухом с моим пеплом, пока у тебя не запершит в горле и ты не задохнешься, как я задыхаюсь без тебя. Где-то я помню эту фразу: «Ты прах и в прах возвратишься». По-моему, это в Библии написано.

Надо быть начитанной и поддерживать беседу. Дени такой эрудированный, наизусть знает все истории библейские, говорит – это у нас фамильное от деда. Дед ему читал Библию. Мне нравятся сюжеты из Библии, но я их не рисую. Я их разглядываю. Особенно гравюры Дюрера люблю рассматривать по Библии.

Второй день весны лучше. На обратной дороге попросила папу «обогнать дождь». Он обогнал, какими-то хитрыми путями обошел тучи, и я не промокла, выходя из машины. Знакомые лица, старинный дом и коридоры. То ли библиотека, то ли больница, то ли чей-то дом-музей. Потертый лаковый коричневый пол чист. Деревянные белые тумбы, двери со стеклянными витражами. Зачем-то я туда вернулась.

Октябрьским поздним вечером лист каштана прилип к моему окну. Прилип прочно – к немытому с весны оконному стеклу. Теперь мое окно было мокрым от дождя. Тверская пыль и конаковская грязь, незаметные посуху, теперь стекали вниз, к карнизу, смешавшись с дождевой водой.

Вода шумела, билась в оконные стекла моего дома с красной крышей. Лист каштана щеками прижимался к блестящей мокрой поверхности стекла всем своим тонким туловищем с мускулистыми прожилками. Он как будто прощался с домом и с красной крышей. Зелеными пятнами-глазами на пяти желтых в прожилках лицах – пятен было ровно пять, по числу лиц – листьев они были одинаковыми и размещались четко по краям – словно «очки» на перьях из павлиньих хвостов.

За стеклом моя комната, в ней много предметов, которые лист каштана никогда не видел, отстоя на приличном расстоянии от моего дома с красной крышей. Он и прежде видел мерцающие прямоугольники моих окон в бело-серых рамах. Прямоугольники были уютные и манящие, подцвеченные драпировками штор. Некоторые имели опрятный вид, и лист каштана не очень-то интересовался обитателями и по совместительству хозяевами этих прямоугольников.

Сегодня из комнаты со множеством предметов лился мягкий махровый лимонный свет, подсвеченный беззвездной октябрьской ночью. В комнате, помимо предметов, сидела одинокая девушка. Это я. Прямо перед зелеными пятнами-глазами листа каштана лежала пухлая розовая книга, на ее обложке под золочеными буквами названия картинно целовалась парочка: она в синем платье, волосы неестественно желтого цвета рассыпаны по плечам, он – с могучей грудью.

Махровый лимонный прямоугольник, на котором распластался лист каштана, исчез, и лист очутился в темноте, напротив дерева, на котором родился и прожил свою недолгую и скучноватую жизнь. Зеленые глаза-пятна то и дело заливала холодная вода, изливавшаяся с черного октябрьского неба. Лист каштана усиленно пытался разглядеть в этой холодной скользкой бездне розовую обложку с девушкой. Но вместо этого видел только отражение уличного фонаря в холодном, как лед, стекле.

Октябрь на даче наполнен смыслом жизни, если это твой собственный дом с красной крышей и у тебя собственное пространство. Тогда даже каштановый лист для тебя – это история вселенной. Это ассоциации темно-зеленых каштановых почек с резким запахом ранней весны, это эпопея распускающейся гирлянды каштановых цветков и листьев, пахнущих весной и небом.

Ты чувствуешь зародыш в цветках и твердую каштанную стать, пока он зреет изнутри, встает на дыбы, трещит, вылупляется, каштанеет от натуги. Изнутри его питает энергия созревания, зеленая кожура лопается, и во всей красоте каштановой он является зрелый, совершеннолетний. Ты берешь его глянец в руки, проводишь пальцем. Каштан тебе благодарен за твои прикосновения.

Потом был очередной порыв ветра, очень сильный. Стало очень холодно и сухо. Лист каштана качнулся, расправил пять листьев-лиц и, качаясь, полетел вниз. Коснувшись земли, почувствовал, что стало холодно. Такого он еще ни разу за свою недолгую жизнь не видел и не ощущал. Утро пришло хмурое. С неба сеялась изморозь. Лист каштана холодный лежал на земле. Его зеленые пятна-глаза смотрели вверх.

Он думал о том, что видел накануне ночью, вспоминал холодное и грязное стекло, из которого лился махровый лимонный свет, и это было замечательно, хоть рама прямоугольника не была белоснежной, как не было и уютной драпировки. Вспомнил обложку, на которой целовались двое. Ему стало еще холоднее. Хотелось назад. Наверх. Снова пришла ночь. Дождя не было, но холод не отпускал. Лист каштана лежал на земле, в компании с другими такими же листьями.

Ему по-прежнему хотелось наверх, к лимонному прямоугольнику. Земля была неприветливой, вязкой, листья падали и падали. Ветер шуршал в оголяющихся ветвях деревьев, сметая с них все новые листья, так что деревья напоминали ту женщину с обложки, с растрепанными, очень желтыми волосами. И чем больше лист каштана думал, чем дольше лежал он на холодной земле, тем быстрее и быстрее летел он – летел наверх.

А наверху было тепло, светился лимонный махровый прямоугольник, а парочка на розовой обложке обернулась. Две руки взлетели, махнули листу каштана. И опустились. Утром над причалом кружили стаи птиц и роняли свой пух к моим ногам. Приехал папа и сказал, что мне сегодня надо собирать вещи.

Дом в аварийном состоянии, и чтоб я не мешкала, а то в любой момент дом рухнет на голову. Неужели это все? А как хорошо все начиналось. Начиналось с ангелов. Я летала вместе с ангелами белокрылыми. Первый раз я увидела ангела в шесть лет. Мы всей семьей были на Волге в шаге друг от друга, и даже папа, который не любит воду, рядом, в двух шагах стоял. Только они смотрели не на меня, а на Сергея, как он ныряет, а я начала тонуть. Молча и без звука, без барахтанья, так как это второе лето, когда я научилась плавать и нырять. Просто опустилась на дно и начала задыхаться.

Белокрылый ангел взял мою руку и легко вынул из воды. Я пыталась заглянуть ему в глаза и спросить его имя, но он так же быстро исчез, как и появился. Я до смерти перепугала маму и папу, так как они меня не видели двадцать секунд и переполошились. Но ни папа, ни мама меня не спасали, меня спас ангел. С тех пор мне ангел являлся еще дважды наяву. И во сне я с ним подружилась и даже успела разглядеть его лицо. Лицо у него женственное и тонкое, четкое, одухотворенное, юное. На вид не более семнадцати лет, но ведь у них нет возраста и пола.

Они бесполые существа, но мне очень хотелось, чтоб у него был пол. Потому что бесполое существо — это гермафродитное безобразие, ползающее, летающее, ныряющее, и оно не может спасать, оно может пугать. Потому что это Оно. А ангел – Он. Говорят же, Он Архангел Михаил. Он Архангел Гавриил. А на чудище говорят оно. Ну чудовище, которое живет в человеке. Оно и во мне живет. Оно приходит каждую ночь, аккуратно в час или в три ко мне приходит некто, нечто. Оно. Он, она или оно это – не знаю, и от этого еще более страшно. Не знаю, чего ожидать. Я точно знаю, что оно придет.

Сядет на край стула, немного скосив ноги в стороны, поправит прядь волос, упавшую не туда, куда обычно, и скажет – ну, доброй ночи.

И я скажу – ну, доброе утро, здравствуй.

А оно мне – я пришло.

А я ему – ну вот и славно, что так долго-то?

Оно вздохнет.

На рыжих ресницах будут переливаться блики от лампы, и ОНО будет щуриться. И облизывать чуть пересохшие губы. И чертить пальцами какие-то мудреные узоры по пластику моего стола.

– Чего вздыхаешь?

– Да так. – Оно чуть нахмурится. – Болею я.

– Да ладно. Ты? Болеешь?

– Я. Болею.

Оно смешно шмыгнет носом.

– Вот видишь. Насморк. Да и еще это, как его.

– Ну, аллергия вот, поэтому и не приходило. И еще депрессия, и остеохондроз.

– Врешь ты все.

Оно снова вздохнет.

– Вру.

– Бессовестное, – я укоризненно посмотрю в его сторону.

Оно поежится и начнет стаскивать с меня шарф.

– Дай погреться. Холодно мне, и кофе, да, кофе. Только в большую кружку и послаще, и шоколадку, и носки шерстяные.

– Мне.

– Дай.

– Прямо сейчас дай.

– «ЧудовиСТЧе», – я посмотрю ласково. – На.

Оно снова шмыгнет носом и придвинется поближе. Почавкает шоколадкой. Потрется о меня лапами в больших полосатых оранжевых гольфах.

– Я тут такое придумало. Такое. Такое.

– Кофе пей.

– Ага. Слушай. Вот тот кадр. Ага. Да, вот эту папку открой. Угу. Тут. Доставай. Его надо переделать.

– ???

– Да не переснять. А просто вот тут. И вот тут. И еще вот здесь – все убрать.

– Ну мало ли что не умеешь. Это уже твои проблемы. Я говорю – так будет лучше, значит, будет лучше. А как сделать – это не моя задача, а твоя.

Оно склонится над клавиатурой и тыкнет пальцем в кнопку «У». В окошке появится заунывный вой.

– Ты почто хулиганишь, чучелко?

– Я забавляюсь. Еще скажи, что мне и нельзя.

Оно улыбнется. На тонких пальцах расцветут узоры.

В глубине взгляда запляшут искорки.

– Ну все, поиграли, и хватит. Кофе я тебя напоила? Напоила. Шоколадкой накормила? Накормила. Работать давай.

– Ну давай. – Оно вздохнет притворно, но я почувствую, как дрожит внутри вибрация предвкушения.

– Что там у тебя сегодня? Открывай rawshooter. – Оно похрустит лапами. Ра-бо-та! Ням! – и плотоядно улыбнется.

А потом будет дерзко подпевать плееру и молотить по клавишам.

А я… Я в который раз подумаю о том, что каким бы замороченным оно ни было, мое вдохновение, оно всегда возвращается. Среди ночи и под утро, когда все спят. И я не могу его прогнать, оно обидится и больше никогда не придет. А как я без него жить буду. Ведь из-за него я попала в психушку.

Мне врач сказала, что снотворное на меня не действует. И правильно, на это ничего не действует. Оно же чучело и имя имеет – вдохновение. А как ты его ни гони в шею и за окно, оно через стены к тебе вернется. И через крышу упадет на тебя. И будет мучить тебя, пока ты не испишешь восемь листов и не нарисуешь два эскиза. И потом оно исчезнет, довольное и нахальное, плотоядное, наевшееся моей плоти и высосавшее мою молодую кровь. А я такая. На, бери че хочешь, только опять приди завтра. В палате номер шесть оно от меня отстало. И я обрадовалась, так как начала высыпаться по утрам аж до девяти часов. О, это такое счастье – спать сколько хочется и не вскакивать, потому что оно тебя караулит.

***

Ничто не доставляет мне большего удовольствия, чем хорошая музыка. На концерте я с закрытыми глазами шла навстречу Богу, мое тело облепили птицы, живое платье трепетало с каждым шагом, я шла по пустыне, а Бог стоял и ждал меня с куском хлеба в руках. Я даже не знаю, почему в моей голове возникают эти образы, потому что это только отчасти я, все остальное – это звуки музыки. Это как в музыкальной шкатулке – поет не сама шкатулка, а то, что в ее нутре. В моем нутре – звуки скрипки, тромбона, и гитар, и бубенцы. Эта музыка как хорошее авторское кино – задумывает, интригует, завораживает.

Моя любимая песня.

Это дело я люблю (2 раза),

Всех на свете я пилю.

Я с детства все пилила, что могла, –

Призвание, видно, у меня такое –

Пилою моя бабушка была,

И мамочка моя была пилою...

И я пила,

Рыба-пила,

Пила «Дружба».

Кого хочешь перепилю.

– Позавчера сломала кран в ванной в гостях. Оторвала.

– Дома вылила красный сок на белые новые обои.

– Забыла выключить плиту.

– Разбила горшок с цветком.

– Проспала все на свете.

– Нагрубила маме.

– Фыркнула папе.

– Не позвонила Поле. Последняя дура и та себя лучше ведет.

Недруг–грамм (запрещенный) описывает страдание ерундой проще. NUTA перешла от «трудно объяснить» к «намереваюсь». Потом зачеркнула и написала «будет». Это положение. Про статус забыла. И вообще отстой ваш Фейсбук.

Период удивительной тишины без недруг-грамма. Восхитительной тишины без враг-грамма. Вообще мои подписчики, двадцать тысяч, я их не знаю. Ну, может быть, знаю десять человек, но все меня читают, смотрят мои картины, даже иногда хвалят. Но мне неважно чужое мнение. Мне достаточно что скажет Надежда, Наденька, и мама. Они мои авторитеты.

У меня спокойная учеба дома. Мне совершенно никем не надо быть, притворяться. Просто сидеть и делать дело. Я как фея–невидимка. Мне загадывают желания, а я их исполняю. Ну, может, более прозаично, но фея подходит. Интернет-фея.

Меня мало интересует мнение моих читателей, смотрящих, воздыхателей и подписчиков. Они мне скорей нужны не для обратной связи, а для статистики. Чем больше людей посмотрит мои картины, тем быстрее я стану заметным художником. Чем больше людей прочитают мои тексты, тем быстрее я стану знаменитым писателем. Я и сама люблю почитать чужие тексты, но ловлю себя на мысли, что в последнее время я все меньше времени трачу на чтение чужих мыслей. Больше сосредоточена на своих.

А еще я думаю о друзьях. Большинство вас, моих родных по духу или по прошлому разбросанно по стольному граду. Я не вижу вас, и только несколько строк иногда посигналят, что «все в силе – все еще родные, как всегда». А все остальное – интуиция и разговоры во сне, вовне. Только я всегда им верю, этим полунамекам и снам. Каждый раз, когда учусь молиться, обнимаю ваши имена. И вспоминаю все забытые. Вообще я слабая и маленькая.

Демоны приходят и мучают. Я иногда смеюсь, а иногда плачу их лицам-гримасам. Иногда мне их жалко, а иногда они рвут меня на части. Зависит от того, чей ход. Вообще-то эти мерзкие рожи – откуда они берутся. В жизни их не видно. А во сне приходят. Говорят, молитва помогает от мерзких рож. Надо спросить у деда, как молиться от мерзких рож.

Я наблюдаю за собой. Кем я была все эти годы? Кем была? Сколько кругов нарезала? Прошлый год был для меня как многие другие, а теперь, при возвращении, у меня появилось ощущение, что я не смогу так жить. С этим мусором. Даже, может, можно выкинуть все эти коробки и в следующем году вообще ничего не приобретать. Ну да никогда нельзя загадывать, а коробки все равно выкину.

Ненавижу барахло. Особенно барахло в голове. Думалось про разные повороты жизни. Могла бы по-другому? Могла бы без поворотов? Остаться могла бы? Хоть где-нибудь? Вряд ли. Я всегда была только собой. В разных проявлениях.

Есть люди, которые себя гнобят, уверенные, что во всем виноваты они сами. Есть люди, которые считают, что во всем «виноваты другие, а я тут ни при чем». Есть люди, которые убеждены, что все дело – в обстоятельствах. Есть люди, и их большинство, конечно, которые в себе совмещают и то, и то, и то. Но есть один волшебный чудо-человек, который считает, что во всем виновата я. Это в принципе даже забавно, но это подбешивает. Дени считает, что во всем виновата я сама. Без вины виноватая. В чем моя вина?

Стоит взять любой феномен, происшествие, или так сложилось. Если негативный элемент присутствует, не ходи к гадалке, виновата я. Конечно-конечно, а не как ангел, и, например, если пожрать забыла купить, и мы едим спагетти с маслом на ужин. Или там, когда я опаздываю. Я не отказываюсь то есть.

Но когда что-то комичное вроде того, что карандаши и кисти не собраны, и это моя вина, потому что мы все ходили на пляж, собирать должна была не я. Здесь я уже как бы теряюсь. Про себя я же «хочу сказать», что, наверно, в большинстве случаев я сетую на обстоятельства, потом на себя. Так сложилось, и почему же я такая дура. На других, наверно, тоже сетую, но, мне кажется, мало.

Я чувствую всей кожей, какой диссонанс я вношу в класс со своими яркими платьями и открытыми улыбками, отсутствием высокомерия, обладая тайными ведическими знаниями. Я соткала себе сито-фильтр для отсеивания мыслей, вещей, людей, привычек. И так ладно, красиво получается отсеивать глупых подружек, ненужные вещи, привычки. Особенно вещи. Не нужны всякие статуэтки-безделушки-сувениры-игрушки. Они притупляют взгляд.

Ну не нужно мне десять платьев, достаточно трех: лето, осень, зима. Это так забавно и в то же время как-то грустно, потому что люди обходят стороной мою парту, делают вид, что не замечают, и вообще. И так же легко отсеиваю ненужных людей, очень даже близких, но чужих по духу и по сердцу. Главное мне – привыкнуть, наплевать, не сдаться, не стать такой же мрачной и серой. Как это сделать?

Это я девушка, у которой большая голубая душа и мучительно одинокое сердце, скоро, совсем скоро я сяду в ярко-синий поезд с ослепительно-белыми занавесками. И уеду к ослепительно синему морю, к белым гагам, к изумрудным лесам и горам, хоть я и не знаю – есть ли они там, в Геленджике. Гаги рассядутся на серебристых камнях и будут смотреть на меня выпуклыми лаково-черными глазами. А я буду поднимать столпы мокрых искр и смеяться, громко петь, потому что точно знаю – никто не услышит. Счастье так близко. Всего лишь два дня. Любимое, мое. Только без сальмонеллы.

Спросонок скажу наизусть.

Влюблена в эти слова настоящие, с ума сводящие.

Судите и слушайте сами –

Шепотом повторяю.

Дай хоть последней нежностью выстелить

Твой уходящий шаг.

Там солнце прячется за горы, а вылезает из моря. Геленджик. Все вокруг совершенно голубое, бирюзовое и синее, даже занавески в автобусе, кругом горы – призывно и властно манят, в окнах – цветные витражи, а дома́ порой похожи на маленькие замки. Геленджик. Я привезла с собой прозрачно-голубой зонтик и лазурь вместо мозгов. Геленджик. Теперь я круглосуточно слышу прибой и ветер. Подольше бы. Что может быть печальней одиноких тихих комнат. Привет. С возвращением меня в Геленджик.

Как это – разглядеть сквозь тонкую линзу донышко темного озера души? Как зажечь солнышки в уголках глаз? Откуда берется такая невыносимая нежность? Нужно просто любить мир. И людей в этом мире. Глаза у меня как капельки ртути. Мне кажется, я до сих пор слышу, как эти шаги уходят из моей жизни.

Все о расставаниях сегодня как-то, а день-то торжественный – день рождения ДЭРЭ. Тихонечко сползаю по стенке в наушниках на всю, каждая клеточка заходится оглушительно чувственным стоном. Мои бедные соседи, страшно подумать, что они там думают. Когда любовь – становишься рассеянным, невнимательным, покупаешь туфли, которые тебе жмут, пропускаешь слова, теряешь нити смысла, просто мысли твои постоянно с ним, что может быть важнее? Когда любовь – писательский зуд не остановить, отныне у тебя одно дело – что может быть важнее, чем поцеловать его фото хотя бы раз, увидеть его хотя бы на десять минут.

Вчера этот сумасшедший приехал на квадроцикле в мою деревню с букетом золотых тюльпанов, чтобы смутить меня до смерти, мои счастливые до слез глаза, мои румяные докрасна щеки, мои клубничные губы. И уехал по делам, чтобы вернуться через три часа, потому что без меня «совершенно нельзя», и болтать ногами на каштане, воркуя по-голубиному. Как глупо, как мило, как романтично. Когда любовь, расстояния – это запросто. Сегодня мне совершенно невыносимо. Не могу подобрать музыку, не могу найти себе места, не могу сидеть спокойно, не могу читать книгу, не могу смотреть фильмы, немогунемогунемогу.

Пыталась убираться. И взгляд вдруг остановился на вазе с сухими цветами в углу. Какое все-таки жалкое зрелище – сухие цветы, грустные, старые, сморщенные, пыльные. Они терпеливо ждут своего часа, ждут, когда станут хоть немного нужными. Я правда ходила на гимнастику. И все это было странно, и до сих пор странно. Потому что все-таки измененные состояния сознания. И то, что это состояние правда стало измененным просто потому, что я глубоко дышала, – это странно.

Но факт. И потом, я не верила, что у меня получится. Сидела на лекции по живописи, все поняла, замерзла, взяла одеяло. Смотрю, там столько тех, кто пришел во второй, в третий, пятый раз. Такие вдохновленные. И, в общем, Надежда сказала, что рисовать можно как угодно, лишь бы больше набросков, чем обычно.

А там все делятся на пары, и сначала рисует один, другой наблюдает. Следит, помогает, если что. И во, лекция кончилась, все быстро постелили коврики, легли, музыка полилась хорошая. Очень хорошая музыка. И надо было нарисовать эту музыку. Новичкам в том числе.

И как стали впадать в разные измененные состояния сознания. Кто руками махал, кто приподнимался, кто бился, кто танцевал. Явно не притворяются. Я стала с бубном красивым ходить и бить в него так здорово. Но все это внешне, а что там с людьми происходило... Короче, я подумала, что это, наверное, не для меня. Но меня остановили слова Надежды, что не надо ничего ожидать. Что главный принцип: что будет, то будет. И получилось здорово.

Музыку можно смотреть и пожирать глазами. Не совсем то, что слышал, но все же ожившая в живописи музыка. Живописная музыка Чюрлениса. Музыкальный живописный этюд. Музыка в живописи. Боже, как много я не знаю. Какая еще не образованная кисейная барышня, которой надо учиться и учиться. Понимать, что музыку можно нарисовать красками.

И не опускаться до гротеска. Не стать скоморохом от искусства Зельфирой Трегуловой, утверждающей, что «Черный квадрат» – это мировой шедевр. Бескомпромиссное искусство.

Красноречивость пальцев, язык глухих и немых, тайнопись тела, жаждущего другого тела. Кто обучил тебя писать кровью по моей спине? Кто научил тебя ставить на мне тавро ногтями? Ты выцарапал свое имя у меня на плечах, отметил меня своим знаком.

Подушечки твоих пальцев обратились в литеры горячего набора, ты вбиваешь послание в мою кожу, смысл – в мое тело. Твоя азбука Морзе мешает биению моего сердца. У меня было верное сердце, пока мы не встретились с тобой. На него можно было положиться, оно не подводило меня, служило преданно и крепчало. Но теперь ты изменил темп, ты вплел свой ритм, ты играешь на мне, как на тугом барабане.

Тайнопись плоти – секретный код, видимый только в особом свете: в нем содержится весь опыт прежней жизни. У меня не случайно были просьбы простить меня в Прощеное воскресенье, не случайно я решила поститься в этом году, у меня какое-то непонятное состояние апатии, разбитости, никчемности и нежелания что-либо делать. Авитаминоз, конец зимы для меня выглядят обычно иначе.

Объективно, все лучше, чем всегда, субъективно, я как будто провалилась в какую-то яму и не могу выбраться. В этом году у меня существенно расширился круг общения, как в реале, так и виртуале, я рада этому факту, общение для меня новое, эмоционально окрашенное, интересное. При этом я стала замечать, что далеко не у всех людей я вызываю положительные эмоции, что вполне естественно, все люди разные, а у меня масса раздражающих недостатков, но что удивительно, прямо мне об этом никто не говорит. А узнаю я об этом от других по ухудшающемуся самочувствию.

Они, как будто вампиры, высасывают из меня энергию. Всегда была по возможности откровенна с другими, либо выясняла по факту нашу общую проблему, либо просто устранялась из жизни данного человека. В виртуальной дружбе это сделать затруднительно, невозможно посмотреть глаза в глаза, невозможно поговорить по душам за чашечкой чая, но, тем не мене, хочется такой же искренности и открытости.

Мне неоднократно подчеркивали, что у меня чрезмерно откровенные посты, возможно, у меня есть элементы самоистязания, возможно, меня так воспитали, но приукрашивать жизнь, запирать что-то в себе не могу и не умею, а главное, и учиться не хочу, поэтому если я кого-то раздражаю, кто-то не разделяет моих взглядов на жизнь, я неинтересна, навязчива, утомительна, держать меня во френдах из вежливости и про запас, замусоривая френд-ленту, я думаю, не стоит, я не обижусь.

Я ищу гармонию, в этом году особенно сильно, я чувствую, что на правильном пути, поэтому от души хочется, чтобы рядышком были союзники, близкие люди. Так что здесь у меня немного другая политика душевная. Поэтому если не мила кому, уходите не прощаясь, тихо и по-английски, кто со мной, просто подержите за меня кулачки.

МУЗА НЮТА

Вот идет она со знаменами.

Воительница.

Венценосная.

Падает ниц Вселенная.

К ногам ее кладут президентов и авторитеты.

Нобелевские лауреаты меркнут, гаснут суперзвезды.

Классики в смятении.

Тянутся руки к ней, все ловят ее взгляд.

Улыбки, заискивание, блеск глаз, надежда…

Топот, овации, гул, приветственные возгласы.

Идет царица.

Покорительница Вселенной.

Совершенство.

Но она проходит мимо всех и идет ко мне.

Она выбрала меня.

Подошла.

Улыбнулась…

За что ты выбрала меня?

Разве мало в мире талантов?

Разве душа моя достаточно тонка? И ум достаточно остр, чтоб выбрать меня.

Не пролью я слез благодарности, но отдамся тебе.

Повелевай мной, веди меня.

Брось меня в преисподнюю.

Сожги на костре, предай публичному унижению.

Лиши меня семьи, Родины, любимого.

Лиши невинности, лиши меня рассудка,

Пей мою кровь, обезобразь мое лицо, растерзай плоть.

Только побудь со мной до рассвета.

Поговори со мной. Дай совет и подкрепи.

Я так одинока.

Только ты и я.

Одно мгновение.

Только в тебе смысл моего прихода на землю.

Ты вызвала меня из чрева матери моей.

Муза моя!

Будь со мной до рассвета.

А потом?

А потом я опять буду искать тебя в Загорье.

В Конаково

В своем любимом, в своем отражении.

В его глазах, в его лоне и в его ладонях.

В каюте под камбузом, в холостяцкой квартире с голландским камином.

Опущусь на дно Татарского пролива, где лежат 280 убиенных.

Пойду в склеп искать тебя.

Загляну смерти в глаза.

Стану на край пропасти.

Без тебя жизни мне нет.

Муза моя!

Мука.

Горе и проклятье мое.

Блаженство мое.

Я его муза, так он мне сказал.

Я не давала повода влюбляться в меня. Я не хочу. Не буду. Какое место найти для тебя? В доме, в храме все места заняты. Здесь школа, здесь семья, на самом почетном месте любовь. И выше всех муза. Ну и дура ты теперь. Поверила. А он разрушил твой дом. Дом мечты с красной крышей.

 

Читаю письмо от него.

Ты сказала мне, что я никогда не любил и не знаю, как любят. Мне сначала было больно слышать от тебя твою правду. Но потом я понял, что ты права.

То, что у нас с тобой происходит, – никакая это нелюбовь. Это игра в любовь. Попытаюсь объяснить тебе. Между тобой и мной стоят два человека, которые мешают тебе меня понять и полюбить. И хотя они призраки, они живут в тебе и не дают приблизиться ко мне.

Твои кумиры сделали из тебя пепелище, а ты все равно их боготворишь. Я где-то там болтаюсь в твоих ощущениях и ценностях, как хорошая наживка, которая может украсить твой серый быт и внести разнообразие в унылую и беспросветную действительность. Пока между нами стоят Пушкин и Дали – эта игра в любовь приносит мне одну горечь.

С Пушкиным я пока еще не сравнялся, а если сравняюсь когда-нибудь, ты все равно скажешь: «А Пушкин – лучше». С Дали я не конкурент. Он дал тебе то, что я не смогу тебе дать никогда. Тогда зачем все это? Ради чего мы затеяли эту игру? Если это нелюбовь.

Я жесток и прямолинеен, как две рельсы железные, которые никогда сольются на горизонте в одну линию. Твою и мою. Они будут рядом. Параллельно. Я жесток в самом начале, зародыше нашей любви, чтобы не прибавилось на земле горя и не увеличилось число сирот. Лучше будет, если ты и я станем сиротами. Я залезу на верхнюю полку и выплачу свое горе, свою потерю.

А ты, в очередной раз упустишь свое счастье. И превратишься окончательно в пепелище, которое будет устрашением для тебя и для родных. Теплота чувств, живущая во мне, и ты, дающая эту теплоту, – останешься во мне. Но без тебя. Без встреч, без звонков, без писем. Того, что ты дала мне, хватит на многие годы. И воспоминаний, и блаженства. И горя.

Я оставляю себе только надежду на чудо. Но чудес не бывает. Я тебе сказал такую правду: нашего ничего пока нет. Есть твое и есть мое. И общего у нас нет: ни будущего, ни любви. Легче сейчас расстаться. Потом будет тяжелее.

Прости меня, я варвар. Каннибал. Людоед. Который любит свою жертву.

Или мой вариант.

Ты изверг, патологический убийца, маньяк. По тебе плачет автозак и наручники. Чикатило, людоед. Разрушитель моего дома с красной крышей. Лучше бы ты утонул в скважине в Африке вместе со своим папашей.

Что происходило раньше? Мы, маленькие человечки, забирались на чердак в моем доме с красной крышей, на чердаке темно и пыльно, мы открывал окно, и это окно было в новый мир. И теперь мы не будем открывать окно в новый мир. Ты забрал у нас новый мир. Что происходит? Светит солнце и дует свежий ветер, четыре человека вдыхают аромат сада за окном дома с красной крышей. Сказывается ностальгия. Скучаю я по дому с красной крышей. Ты его у меня забрал.

https://cm.author.today/content/2025/04/09/1b037b15d6bc41a7b5ca7a4ba85eaa0c.jpg" width="393" height="552" />

Муза моя. 

Оказывается, я муза у него.

Ты, который разрушил мой дом с красной крышей. Ты не моя муза. Мне все равно пусто, мне тебя хочется. Хотя бы кусочек маленький, немножечко, украдкой. Не даешь?

– Я тебя не отпущу, – прошептал, зарываясь лицом в мои волосы.

– Меня у тебя нет, – ответила я.

– Но ведь ты со мной?

– Это временно, ты же знаешь – я тебя не люблю, не могу. Ты забрал мой дом с красной крышей.

– Я буду любить за двоих.

– Так не бывает, так просто не может быть.

Звонок телефона прерывает мучительный диалог. Ты так хотел быть со мной, но я не смогла. Ты убил мою мечту о чердаке с красной крышей.

Милый, мое светлое, теплое солнце.

Прости, если мешаю тебе работать. Но уж очень хочется сказать тебе, как я счастлива. Еще я чувствую твой запах, и память тела хранит нежность твоих рук, еще звучат твои слова любви в моей душе, пройдет какое-то время, прежде чем я потеряю твое присутствие во мне. А сейчас я храню тебя и постараюсь не расплескать, не растратить эту память как можно дольше. И еще.

Я принимаю тебя таким, какой ты есть, цельным, со своими амбициями и связями, привычками и опытом. Я хочу быть с тобою на равных, чтобы позволять тебе жить той жизнью, какой ты привык жить. Надеюсь, ты понимаешь, о чем это я. Твои-мои прежние «связи».

Мне будет легче проживать то время, когда ты «не со мной». Нам обоим надо сделать выбор. Идти вперед. Или оставаться в прошлом? Если построишь мне дом с красной крышей, то я приму подарок. Но жить в нем ты не будешь. Тебе нет там места. Нас свела жизнь. Жизнь начала играть в игры, мы начали играть в правила.

Вечер. Кухня. Мы сидим на диване и молчим. По одну руку прошлое, по другую руку настоящее. Прошлое хочет вернуться, настоящее – остаться. Судьба меня ставят перед выбором между ними двумя, перед тем, кому сделать больней помимо себя. И вроде не должно быть сомнений. И вроде не должно быть выбора, но слишком они дороги вдвоем, слишком.

Нельзя выбирать между небом и землей, между воздухом и водой, между светом и тьмой. Такое не каждый поймет, такое не с каждым бывает. Когда надо говорить ответ – я просыпаюсь. А как выбрать между домом и ним. Дом у меня есть. Верней, был. Он его забрал. Теперь он просит: выбирай – или я, или дом. Я бы ушла от них двоих. Они слились в единое целое, и я отказываюсь сразу от двоих. Господи, ну почему нельзя двоих оставить. Дом и Дени.

Останьтесь оба у меня, со мной, во мне. Спасибо, что прошлое не возвращается в реальности, а настоящее спит на другом конце моего мозга и моей испепеленной души. А ведь он говорил. У меня не дом, у меня дворец. Знаю я его дом. Видела. Нет там красной крыши. Юрта временщика, цирк шапито, цыганский табор у тебя, а не дом.

МЕЧТА

Золушки – прийти домой в одной туфле.

Красной Шапочки – проснуться в кровати бабушки.

Спящей Красавицы – сто лет ничего не помнить.

Русалки – пахнешь утром рыбой.

Мики Мауса – уши распухли, на руках белые перчатки, но фрака нет.

Колумба – не знаешь, куда едешь, приехал – не знаешь, где ты, а поездку оплатило государство. Моя – проснуться, и чтоб все было, как до встречи с ним.

У вас когда-нибудь была очень высокая температура, но так, чтобы вы оставались в сознании? Поверьте мне, это удивительное ощущение. Мне тринадцать лет было, и я подхватила скарлатину. Проснулась, пошла в ванную, помню, еще утро такое было апрельское, солнечное, а коридор в квартире вдруг очень длинный стал, и меня от стенки к стенке ведет.

А чувство во всем теле такое, будто я вишу над полом в полной невесомости, и так радостно, приятно, голова ясная, веселая.

Дошла до ванной, взглянула в зеркало – а лицо белее бумаги, и именно белое, а не бледное. Мыться стала и чувствую, что, когда голову наклоняю, меня в обморок тянет. Догадалась, конечно, взяла градусник, смерила температуру, а там почти сорок один.

Дарить себя – не значит продавать. И рядом спать – не значит переспать. Не повторять – не значит не понять. Не говорить – не значит не узнать.

И не смотреть – не значит не увидеть. И не кричать – не значит не гореть. И промолчать, и не найти ответа – две вещи разные. В них родственного нет. Стоять – совсем не значит не лететь. И замолчать – не значит умереть. И замереть, когда увидишь смерть, – не значит унижение стерпеть. Бежать во мрак – не значит уходить. И отпустить – не значит упустить. Не отомстить – не значит все простить. И порознь быть – не значит не любить. Сказать люблю – не значит полюбить.

Сказать прощу –не значит все простить. Сказать уйду – не значит навсегда. И не прощу – не значит никогда. Идти с другим – не значит быть чужой. И рядом быть – не значит, что родной. И без тебя – не значит не с тобой. Любить тебя – не значит, что ты мой. И ты с другой – не значит, что любим. И я с другим – не значит ты забыт. Не вместе мы – не значит не хотим. Ведь ты с другой, а значит, я с другим. И этот бред не значит ничего, и ты прочтешь – не значит не поймешь. Я не уйду, а значит никогда. Ведь я люблю, а значит навсегда.

Последние дни мои сны жгли. Этой ночью я рыбачила. Причем в непонятных лужах и без наживки. В придачу я вытаскивала из лужи какие-то элементы декораций. А в одной луже выловила последнюю большую рыбку, и там осталась одна мелочь. Что поразило? Подхожу к луже, она мутная, ничего не видно, а через какое-то время вода становится чистой и прозрачный. Каждый камушек на дне видно. И рыбе крючок можно под самый нос положить.

Все мы рано или поздно отправимся, как говорится, в мир иной. Меня ранее не пугал этот факт. Точнее сказать, я не заморачивалась по этому поводу. А сейчас много размышлений что-то стало возникать в моей головенке относительно смерти. Честно признаюсь, мне не страшно. Нет.

Мне не страшен сам процесс умирания, смерть меня не пугает. Меня пугает и заставляет страдать мысль о том, как будут жить мои не родившиеся дети, кто им поможет в случае чего, кто пригреет и приласкает? Надо в гости к кому-нибудь сходить, развеяться, иначе самоедство меня до хорошего не доведет.

Эх, до какой степени люди привыкли все решать с помощью криков, визгов и прочих громких проявлений собственного недовольства. Разве трудно понять, что вежливый и приветливый голос, раздающийся из трубки, способен намного быстрее с подвигнуть на решение чужих проблем, чем истерический крик, плавно переходящий в визгливый поток угроз. Я-то в любом случае только и сделаю, что вежливо. То ли люди ток-шоу пересмотрели, то ли просто посходили с ума.

Утро звонком будильника, вихрем ворвалось в подсознание. Но пока есть еще те спасательные десять минут, когда можно не открывать глаза и побыть самой собой, примеряя при этом очередную маску на грядущий день. И так продолжается изо дня в день вот уже несколько лет. Хамелеон, вот кто я в своей сущности.

Мои маски меняются с быстротой света в зависимости от ситуации. Но маски всегда безупречны, так что никто не догадывается, что это всего лишь игра. Игра с окружающими, игра с собой. Маску выдает лишь пустой взгляд, но и это никто не видит. Трудно увидеть то, что лежит на открытом месте. Безупречность в движеньях, осанке, общении – к этому привыкнуть было сложно, но я сумела.

Я смеялась, когда на душе скреблись кошки, я порхала бабочкой, когда хотелось просто упасть посреди дороги. Я шутила и радовалась, когда хотелось выть от тоски. Одиночество – вот мой вечный спутник. Душа закрыта от всех под надежностью маски. Мечтала ли я, что когда-то появится он, Дени, и мягким движеньем отбросит маску с лица. Наверно. Ведь внутри я всего лишь ребенок, жаждущий заботы, бескорыстной любви и ласки. Но то было внутри, куда вход всем запрещен.

Играя со многими, причиняя боль и страдание, я не чувствовала ничего. Когда-то, открытая для всех, я наивно верила во что-то светлое и высшее. Разочарование жестоко резануло по сердцу в тот миг, когда дом стал разрушаться. В тот миг дверь в душу и сердце закрылась. В тот день появилась первая маска. Сейчас я давно перестала обращать внимания на его слова, они разбиваются о плотно закрытые двери.

Он увидел меня, не маску, а настоящую сущность. Он видит меня живую под маской. Но я отвернулась от него. Он разрушил мой дом.

Утро звонком будильника опять врывается в подсознание.

Но что-то случилось с маской, кто-то узнал, что скрыто под ней.

И еще одно письмо от дедушки.

Здравствуй, милая моя Нюта.

Вдогонку третьего письма спешу сообщить тебе, чтоб не забыть, очень важную мысль, о которой забыл в первом и втором письме. Это мысль о прошлом, настоящем и будущем. В душе и в голове каждого человека уживается одновременно целая вселенная воспоминаний из прошлого, настоящего, будущего.

Самому себе хочется крикнуть: «Эй, ты там, в будущем, ты не там, ты здесь, очнись». И вправду. Зажмуришь глаза. Ты маленький. Тебе 6 лет. Открыл глаза. Тебе 60 лет. Удивительная способность левитации и инкарнации живет в каждом в меру его воображения и эмоционального развития.

Некоторым очень нравится находится в прошлом, и они там застревают надолго, потому что тогда были счастливые дни. Некоторые, наоборот, испытывали страх и ужас в прошлом и хотят быстрее оказаться в счастливом будущем. Мое счастливое детство оставило неизгладимый след в моей душе и райские картины: луга, поля, леса, облака, смех, улыбки, счастье, подарки. И осмысленность бытия. Как ни странно, даже в маленьком человеке четырех, пяти лет живет смысл своего предназначения.

Четко помню свои старания по пению в четыре года, чтоб меня похвалили и дали конфетку. В десять лет помню цель понравиться учительнице, чтоб она меня похвалила за уроки по сочинению. В семьдесят лет сейчас смысл и цель, чтоб ты была счастливая и здоровая. Переплетение прошлого, настоящего, будущего в одной голове иногда приводит к болезни. Здесь важна гармония. Не слишком увлекаться игрой воображения.

Это как настольная игра – есть правила игры, есть логические ходы, фигуры, шаги, игроки, действующие лица. Все реальное и все можно подвинуть, договориться. Но в придуманном мире договориться совершенно невозможно. Придуманный мир – это жесть. Это мрак. Берегись надуманного и придуманного, того, чего нет. Оно тебя иссушает и разоряет изнутри. Можно себе «понапридумывать» таких чудищ, что пикемоны покажутся ангелами на фоне придуманных мыслей, навязчивых идей.

У меня, например, в юности был придуманный мир из глаз. Я в своем летнем домике был хозяин и сам его украшал. И обклеил стенку глазами. Глаза я вырезал из портретов. Портреты брал из журналов. Журналы брал во вторсырье. А теперь представь: ты живешь в комнате, и на тебя таращатся глаза изо всех щелей, потолка, портьер – выпученные, грустные, смеющиеся, глупые, никчемные, тюремщиков, политиков, актрис и даже животных и птиц. Через какое-то время я начал замечать что-то нехорошее со своей психикой.

Я стал бояться темноты, хотя раньше не боялся. Стал раздражительным. Стал сбега́ть по ночам из дома (из летней комнаты) в поисках приключений. Пока меня старший брат не увидел в час ночи на танцплощадке в городском саду. Он заподозрил что-то неладное. Пришел в летнюю комнату, увидел вытаращенные и выпученные глаза и все рассказал маме. Не знаю, чем бы это все кончилось, но мама запретила мне иметь отдельную комнату, так как в моей юношеской голове были странные мании и фобии в виде бумажных глаз. И тогда я начал вести дневник. С тех пор я так и веду дневник.

У фобий есть исключения из правил. Так же, как и у маниакальных мыслей. У меня, например, была фобия начиная с 30 лет. Я хотел учиться в Оксфорде. Это было наваждение. Но английский язык я не учил. Денег на учебу не было. Но об Оксфорде мечтал каждый день. Что тут проще. Садись и учи язык.

Готовься к экзаменам. Накопи деньги. Простой алгоритм поступления. Но нет. Английский я не учил. И деньги летели сквозь пальцы. Два раза подавал документы. Но мне даже не ответили. И тогда я начал учить английский язык в 65 лет. И когда начал готовится к поступлению в 69 лет меня взяли в Оксфорд на факультет богословия.

Это я привел два примера из своей жизни: одна как фобия, вторая как мания. Чтоб ты могла отличить фобию от мании. Потому что, если они неотличимы, тогда и запутаться легко. Это так же, как все мы играли в свой дом. Дети залезали под стол. Накрывались одеялами, накидками, делали домик из стульев, создавая свой маленький мир. Шалаши из соломы, штаб из досок, секрет свой зарыть в ямку. То есть мы создаем свой маленький мир и устанавливаем свои правила.

А еще у нас было прямо увлечение по всей школе от первого до десятого класса. Надо было где-то купить молнию-застежку, она была тогда в дефиците. Взять из класса мел, написать на асфальте имя воздыхательницы, поднести застегнутую молнию к лицу и произнести слова, застегивая ее: «Завяжу, закрою тебя, Имя, и теперь ты связан со мной». Или наоборот. Чтоб забыть: «Расстегну, развяжу, отпущу на все стороны – гуляй». И потянуть за молнию. Это невинные шалости. А были совсем запрещенные.

Девчонки и мальчишки часто влюблялись скрытно и открыто. На чаще всего скрытая влюбленность становилась слишком открытой, и тогда самые отчаянные, чтоб доказать, что они «херои», поднимались по пожарной лестнице на парапет эркера школьного двора и шли по краю парапета, чтоб показать свою влюбленность. Никто не свалился и не упал, но потом завхоз вымазал солидолом все пути и подходы к парапету. И влюбленные перешли к старому способу: записки. Записки летали на всех уроках.

Начиная с четвертого класса и до восьмого. Если собрать все записки за год из одного класса, то получится около ста килограммов макулатуры, а за макулатуру в то время можно было купить очень хорошие книжки, в хорошем переплете.

Одна девочка в седьмом классе влюбилась в парня из девятого класса. Это была «все школьная драма» у всех на виду, даже учители наблюдали этот сериал. То они расходились, то сходились, то не разговаривали, то «болели» подозрительно одновременно. Санта-Барбара на сто серий. Но после десятого класса его перевели в другую школу, а потом я узнал, что у них ничего не получилось, она так и осталась в девках.

Хочу закончить, с чего начал. Прошлое. Настоящее, будущее. Наша память держит тончайшие ароматы из прошлого, и то, что сейчас, в сию секунду ты закладываешь в свою душу, в свой ум, аукнется тебе через много лет. Поэтому наслаждайся жизнью и будь счастливой сейчас, не потом. Потому что эмоция сейчас ценней, чем воспоминание о ней через много лет.

Меня уже зовут на процедуры. Потом еще напишу тебе.

Дед Коля.

***

Мне было… м-м-м... дай Бог памяти, тринадцать? Нет, с половиной. Лето не удалось. В августе мать насильственным образом забрала меня в Москву с Волги по одной простой причине – у меня случилась любовь. Да, случилась. Избранника звали Дени, как сейчас помню, он был старше меня на два года (ерунда), но он был с паспортом, а я нет. Маман беспокоилась, и не зря, надо сказать.

Дени приехал из ниоткуда. Я считала, что больше любить не буду никого и никогда, потому что он смотрел на меня своими синими глазами из-под черного чуба. У меня, кстати, комплекс по поводу брюнетов: если глянет какой–нибудь брюнет на меня нежно так из-под челки, бежать мне надо прочь «отседова», пока не задело, так что мурашки по всему телу бежали.

Ну, в общем, крепко разозлилась я тогда на маман и поклялась, что вернусь во что бы то ни стало. Но не тут-то было. Маман была непреклонна. И я была доставлена насильно папой в его машине домой в заточенье и в полное одиночество. Отобрали мобильник, поменяли пароли на компьютере, я была сама не своя, на себя не похожа. Маман рассказывает, потому что я не помню, – я рыдала, и рожа была красная от слез.

У меня случился припадок. И это я хорошо помню. Вызвали скорую. А скорая недолго думая спрятала меня в детскую Кащенко на лечение. Диагноз дурацкий – синдром дефицита внимания и гиперреактивности СДВГ, язык сломаешь. А нельзя попроще? Больна головой. Или больна мозгом. Или несчастная любовь. Что-нибудь такое, чтоб я ему могла сказать, у меня с головой не все в порядке. Я же перфекционист и у меня должен быть идеальный порядок в мозгу. А там каша-малаша и гуано. Откуда в моей голове столько гуано?

Нередко, когда в жизни человека случается какое-либо неприятное событие, он сетует на то, что в преддверии его терзало дурное предчувствие. А случалось ли вам испытывать необъяснимое, безудержное чувство счастья, которое накатывает, словно волна, без всяких явных причин, а через несколько дней случается нечто необыкновенное, о чем вы даже не могли подумать?

Меня такое чувство охватывало лишь однажды. Было это много лет назад, но я помню это момент кристально четко. Был промозглый ноябрь, жуткая слякоть и противный мокрый снег. Обычно подобная погода моментально вызывает у меня если не депрессию, то как минимум приступ ярко выраженного плохого настроения.

И вот я шла по улице, мимо хмурых прохожих, в модной маминой аляске с огромным капюшоном под которым прятала длинные черные волосы, собранные в высокий хвост. И вдыхая этот запах, посреди слякоти и серой безликой толпы меня вдруг охватило необъяснимое, всепоглощающее чувство счастья безудержного, безумного. Я шла и не понимала, что со мной происходит, но мне было невероятно хорошо. И со мной навсегда остался этот армат счастья. Я давно не пользуюсь, но у меня в шкафу стоит флакон, и когда мне хочется почувствовать себя счастливой, я просто вдыхаю этот запах.

Шли дни и месяцы. В воображении моем было много головокружительного успеха и горьких разочарований. Победы и поражения, нет, поражений было не так уж много, скорее неудачные периоды, как и у всех.

Взрослея, я понимала, что каждая новая любовь по своей эмоциональной окраске сильно отличается от предыдущей. Это не значит, что ты любишь более или менее сильно. Просто ты любишь по-разному. Я знаю, что скоро случится то, чего я так ждала. Я чувствую это каждой клеточкой кожи. И когда это случится, клянусь, я нарисую свой самый лучший шедевр, потому что он меня вдохновит. Наверное, то, что я написала, кажется сумбурным бредом. И прошу, не спрашивайте меня о конкретике. Это слишком тонкие материи.

***

Я люблю книги о любви. Не те, что принято называть дамскими романами, а те, после прочтения которых хочется плакать и смеяться, радоваться жизни и лететь навстречу своей любви. Я люблю тонкое описание чувств. Я люблю острые отношения между влюбленными героями.

Люблю читать про любовь неоднозначную, противоречивую, назло другим, любовь, которая проходит через тысячи препятствий, сомнений и океан боли, чтобы в конце концов победить. Я люблю книжки о любви, равной которой, возможно, и в жизни не бывает. Пусть иногда она неправдоподобно идеализирована. Но после их прочтения хочется именно такой любви.

Эти книги учат нас любить, как в первый и последний раз, на все сто, не размениваясь на эмоциональные подделки. Способна ли я на любовь? Вот вопрос. Не знаю. Если бы я написала роман о любви, то это была правдивая история из моей жизни. Предположим, такой сюжет.

Он из очень богатой семьи, много путешествовал, знает три языка, спортсмен и еще изобретатель. Вечно что-то изобретает. Брюнет. Голубые глаза. Спортсмен. Есть маленький недостаток. Он невысок и коренаст. Чуть ниже меня ростом, на два сантиметра. Ой. Еще накаркаю. Как ни странно, все, что я себе ни напридумываю, потом сбывается.

Так было с Надеждой, она сначала мне приснилась, а потом я с ней встретилась. Эту кофту, которую дед мне подарил, я видела несколько раз в витрине магазине, но не решалась ее купить. А виртуальные очки – подарок от папы в ДЭРЭ – я осязала реально за год до подарка в виртуальной студии. Так что мои мысли надо контролировать, а то и вправду придет брюнет коренастый. С голубыми глазами.

ВЕЧЕР и ПУСТОТА

Опыт – жизненный опыт, – увы, не облегчает дальнейшего существования и отношений. С каждым разочарованием становишься все более беспринципной, эгоистичной, циничной стервой и сукой. И вот уже стерлась граница «что такое хорошо, а что такое плохо». И нет каких–то рамок, морально этических барьеров.

Кто думал обо мне? Когда я была еще совсем чиста и верила всему и всем, когда надеялась и хотела любить, когда «взлетала» при каждой влюбленности куда-то очень высоко и парила, видя все в розовом цвете, меня никто не жалел, обо мне никто не думал. Никогда.

Но все же веришь, что в принципе где-то, пусть не здесь и не с тобой, бывает что-то чистое и красивое, сильное и бесконечно прекрасное. Ты уже перестаешь ждать и принимаешь все как есть. И становится как-то легче. Вроде, как и не смиряешься с одиночеством, а просто впускаешь его в себя. И оно пронизывает насквозь. И так проходят дни, недели, месяцы, годы. И ничего не ждешь.

Когда все начиналось, мои теперешние отношения, мне запомнилась одна фраза, комментирующая все происходящее: «Дорогуша, ты попадаешь в болото». Я не понимала почему. А потом постоянное состояние загона и само копание. Мне не давали расслабиться то ли прошлое, то ли опыт, то ли интуиция, то ли все вместе. Но я даже готова была поверить, что это проблемы в голове, что это рои тараканов, паранойя или что-то в этом духе. Что я ошибаюсь, и все это лишь мои загоны и бурная фантазия, с наложенным на нее перманентным неверием в людей. А я не хочу бороться.

Я слишком устала. Собственно, вот, не знаю, правильно я поступаю или нет, думаю, что да, я хочу, чтобы у нас все хорошо было, пусть даже по отдельности. Не хочу порвать с тобой, так нельзя, нужно расстаться, нельзя выкинуть кусок жизни. Этот пост для тебя, это дневник мой.

Я понимаю, что моя потеря только кажется большой, я же теряю не тебя, а свои привычки, иллюзии, образ жизни. Тебя я, наверное, давным-давно потеряла, просто не хотела замечать, вообще это должно было случиться, я знаю, мне было замечательно с тобой, но ниточка порвалась, и мы жили воспоминаниями или же надеждами. Грустно, конечно, но я знаю, что, когда смогу отпустить свои иллюзии, будет легче, да и ты сможешь не волноваться за меня. Сомневаюсь, что ты перестал чувствовать на себе ответственность за мои чувства. Ты разрушил мою мечту о новом доме с красной крышей.

Бабушка в Туле. Сестренка на продленке. Мама на работе. Папа на даче – уехал воевать за наш дом. Сказал, не скучай, дочь. Ткнулся в мою макушку холодной щекой и уехал. Никому я не нужна. Выползла в магазин – во дворике смутные личности в оранжевой униформе красят бордюры. Воняет краской.

На солнце печет настолько, что цветки сирени повяли, запах разлагающейся сирени, и пахнет смесью краски и керосина. Когда я была совсем маленькая, на Волге в деревне Загорье жила какая-то четвероюродная тетка нашей хозяйки Тамары, мы в гости ходили. Там в сарайчике стояла керосинка, и на ней варили варенье в саду. Запах керосина и опавшей сирени в мозг въелся. Запах был такой же.

Да, сирень почти отцвела. Эта загадочная тетя Тамара, бывшая хозяйка нашего дома, мне почему-то кажется худой, хотя кроме папы ее никто не видел. А мы все еще на старой даче с продуваемой крышей. Ловлю себя на воспоминаниях о «новом, старом, достроенном, перестроенном и отстроенном доме». Это нагромождение каких-то картин стройки, шифера, досок, кирпичей и комнат.

Вот комната наша общая, но какая-то гротескная, с кривыми стенами параллелепипедом, вот кухня из бревен, но бревна новые, пахнут стружкой. Эти сны, видения с новыми и старыми домами, дачами, полуразвалившимися печами, с кривыми ступенями иногда за ночь три раза приходят и исчезают.

Своей мечте о своей личной комнате и личном пространстве я не дам улетучиться как призраку и не предам свою мечту, как предала детскую мечту – убежать. Не знаю, когда появилась эта назойливая мысль – бежать. Куда бежать – знаю. Но когда – не знаю. И зачем, не совсем понимаю.

В шестом классе мой рост был такой же, как и сейчас – сто семьдесят восемь сантиметров. Когда я узнала, не так давно, кстати, что все маленькие девочки завидовали девочкам длинным, была в глубоком шоке, честно. Я была самая длинная в классе. Длиннее всех, и мальчиков, и девочек. Если сложить данную информацию с тем, что я была круглой отличницей (даже в четвертях не было ни одной четверки), можно себе представить, какая веселая была у меня жизнь. Доска, Оглобля, Брак Фанерного Завода.

Вот неполный список моих прозвищ. Пишу с большой буквы, ибо все прозвища – свои, родные. Изгалялись мальчики, конечно, самый высокий из которых был ниже меня на полголовы. Помню, ходила по улицам и рыдала – Боже, я уже никогда не буду ростом сто семьдесят сантиметров. Какой ужас. Каждый новый сантиметр в плюс воспринимался, как национальная трагедия.

«Щаз» расскажу страшную тайну, никто, кроме моей мамы, не знает. Мы даже ездили в Школу роста, где все себе рост вытягивают. Там была методика по уменьшению роста. Какой бред, Господи. Голову надо было лечить, голову. Так вот, по методике надо было много времени проводить стоя на голове. Это, видимо, и помогло моим несчастным, затюканным одноклассниками мозгам.

Стоять на голове мне быстро надоело, и я решила действовать кардинально. Подошла к главному и спросила, зачем они меня травят второй год? Он так растерялся, что ничего не ответил. В этот же день все и закончилось, как по волшебству. Да, вся мудрость оттуда. И вообще, я тогда всю дорогу думала, откуда берутся нормальные парни, если в школе с тобой учатся одни покемоны. Но я никого «шибздиком» не называю, помню о тяжелом детстве, однако.

Комплекс второй. У меня зрение минус один. Для тех, кто не в курсе, как это, предлагаю подойти к остановке из оргстекла и внимательно вглядеться через последнее в окружающую действительность. Примерно так я вижу без очков. Но. Вся беда в том, что в очках я похожа исключительно на учительницу младших классов. Ибо это все-таки старшие классы. А младшие, кроме как с мамой, никаких ассоциаций не вызывают.

С учетом Доски и Оглобли, получить прозвище еще и очкастой змеи мне совсем не хотелось. И поэтому я героически ходила без очков. Естественно, никого узнать я была не в состоянии. Поэтому ходила по коридорам школы с улыбкой дебила – типа незнакомые не поймут, а знакомые решат, что им улыбаюсь. Позже выяснилось, что улыбалась я все-таки не очень удачно, потому как большинство считали меня высокомерной, смотрящей сквозь людей и заносчивой теткой. Вот такая жесть.

На каникулах после пятого класса я благополучно вставила себе линзы (мама настояла), и о том, что у меня плохое зрение, практически никто не знает. Так вот, на днях я рассталась со своим последним комплексом. В общем и целом, хочу сказать только то, что все люди прекрасны, и лечить надо голову в первую очередь. А когда с головой все в порядке, есть уверенность в себе, а там будь ты хоть кривоногая и косоглазая, при наличии харизмы, уверенности в собственной неотразимости и обаяния никто этого и не заметит.

Сейчас принято считать, что ребенок, даже подросток – всегда априори не виноват, виноваты окружающие взрослые. Но это стереотип мышления. Встречаются дети порочные, лживые, злобные, безжалостные, лишенные эмпатии чуть ли не с пеленок.

И они дадут фору любому потенциальному развратителю. Чучело похожее из меня выросло. Я деспотична и безжалостна к своим родителям. Я требовательна к своем двум Надеждам (учительница и «соседка этажом ниже»). Я искусный манипулятор для своих подруг, пользуюсь их слабостями и шалостями. Я искусней любого обманщика малолетних, потому что знаю кнопки и секретики, на которые надо давить пальцами и глазами.

Никто еще не догадался и не увидел во мне потенциал колдуньи. Доброй колдуньи. Я же не со зла манипулирую сознанием подруг, а для развлечения, для дневника. И потом записываю. Тайком от родителей прочитала свой эпикриз из больницы. Ничего там такого нет. Просто я ребенок Индиго, и они меня пичкают антидепрессантами, чтоб я не так быстро соображала.

Где-то я прочитала, и мне понравилось. Вот наблюдения. Не мои. Чужие. Заглядывать в чужие глаза, заглядывать в чужую душу. Покопаться в сумерках и дебрях несостоявшейся любви, вожделения, страсти, стать невидимкой и наблюдать через окно чужую жизнь.

Это мое любимое занятие – наблюдение. Я представляю себя ангелом-невидимкой, который летает от окошка к окошку и пристально в упор рассматривает голые торсы, лица, судьбы молодых и старых. Не только наблюдаю, но классифицирую, даю ярлыки и оценки.

С этим бы я пошла, с этой я бы обнялась, а этого бы убила. Нравится мне быть Богом. И вершить чужие судьбы. Мне за это ничего не будет, я же Бог. Или Ангел Божий. Ангелу все можно. У него нет страха летать, у него нет боязни быть разоблаченным и покаранным.

Именно безнаказанность и скрытность дают мне энергию для манипуляций подружками. Они этого никогда не узнают. Я манипулирую мужчинами, парнями, мальчиками. Управляю их мужскими достоинствами силой мысли. Они прыгают, спят, смеются, вожделеют по взмаху моей дирижерской палочки.

Вверх – они поднимаются на цыпочки. Взмах вниз – они опускаются на коленки. Мои дирижерские способности оттачиваются – движение вправо, и очи их почти выскакивают из орбит, чтоб лицо прямо перед дирижером было, а глаза справа от них. Взмах влево – глаза из орбит влево, но лицо прямо. Послушные парни. Мне нравится быть дирижером мужского хора. Это меня заводит.

Причем, я хорошо понимаю тайные помыслы хористов. Их Бог такими не создавал. Они сами стали такими грязными и порочными, с гнильцой в душе. Мы едим сначала крошки безвредные, пыльные, смрадные, вожделенные. Ну, прогрызть друг друга можем, каждого кавалера надкусить и бросить. Измочалить и послюнявить, покопаться в грязной чужой душонке. В бутылку души с подсолнечным маслом можем залезть и там застрять, разглядывая гуано чужое, пахучее. А вот какую «пользу» они при этом приносят? Они бесполезны.

Таких в утиль, из сердца вон. Я долго думала на эту тему и поняла, что не нахожу ни одного полезного аспекта в существовании бесполезных подруг. То есть если бы их можно было просто отменить, то ничего бы в экологической картине мира не изменилось бы. Как говорил наш учитель зоологии в школе: «В птицах есть еще и эстетическое значение». А в мышках полевых нет. Они, серые мышки, бесполезные, статисты.

Еще одно письмо от деда.

Здравствуй, моя дорогая Нюта.

Отгремели новогодние салюты и закончились рождественские праздники, начались будни, я снова в больнице на обследовании. Прошел курс лечения, и врачи хотят понимать динамику болезни. Это можно узнать только сбором анализов и обследований, которых у меня по десять штук в день. Чувствую я себя хорошо. Аппетит отменный, и врачи говорят, что у меня стабильно положительная динамика на выздоровление.

Надеюсь, скоро увидимся, так как и ты пошла на выздоровление. По-моему, сегодня обещали тебя выписать домой, по крайней мере, я слышал разговоры о выписке сразу после праздников. Вот праздники кончились, и скоро ты будешь дома. Ах. Милый дом.

Когда долго отсутствуешь и уходишь из дома, потом возвращаешься, то даже запах квартиры сладкий и приятный, воздух щемяще знакомый. Все укромные уголки твоего родного гнездышка кажутся раем на земле. Хочется подойти к каждой вещи и погладить ее, хочется все обнять и поцеловать с нежностью.

Когда мне было тринадцать или четырнадцать лет, я тоже вел дневник и записывал свои мысли. Они помогали мне формировать свои ориентиры и ценности. Если будет интересно, то дам тебе почитать дневники юношеские. Мечты мальчишеские. Они немного отличаются от девичьих мечтаний. Например, в пятом и шестом классе все мальчишки грезили мореходкой. Одна мореходная школа, в которую брали сразу после восьмого класса, была в Одессе. Мы узнали адрес мореходки.

Строили планы о кругосветном путешествии. Из всего класса только один стал моряком – мой друг Петька Андрейчук. Не совсем моряк, а кок – повар на рыболовецком траулере. В седьмом классе у нас было увлечение собрать детекторный радиоприемник из проволоки, катушек, грифельного карандаша, лезвия, прищепки, изолятора, динамика.

Все было дармовое, ничего не надо покупать. Динамик во вторсырье раскурочил и проволока там же. Нужно было намотать катушки две, так, чтоб одна катушка вставлялась в другую. Делали это с помощью карандашей и бумаги. Антенну протягивал от черешни к дому. Это оказалась самая тяжелая работа. Провод рвался, путался, падал. Провода соединяли скрутками без пайки. Сигнал не проходил, потому что контакты надо было зачищать. С зачищенными контактами вот это нагромождение проволок, карандашей, бумаги с динамиком сначала скрипело, потом гудело, потом завывало и – о чудо – заговорило. Радиостанция «Маяк».

Только одну станцию оно ловило, это чудо-изобретение радиотехники твоего дедушки в юношеские годы. У нас был свой дом с огородом и садом, а в саду времянка, где я летом спал один. Обиделся на всех и ушел в летнюю беседку. За что обиделся, даже и не припомню. А чаще всего от обиды залезал на черешню и там сидел и думал, как они все будут меня искать и плакать, и просить: «Коля, вернись. На́ тебе, покушай. На́ тебе это. Возьми то». Всегда любил один быть и не любил шумные компании, искал уединения, чтоб никто над душой не стоял.

Не всегда получалось, потому что вокруг братья и сестры, родные и двоюродные. Но вспоминаю, что становление личности и характера было как раз где-то в тринадцать или четырнадцать лет. Может быть, пятнадцать. Тогда хотелось убежать из дома, наделать глупостей, стать знаменитым, совершить геройский поступок. Но надо было учиться, сдавать экзамены, помогать родителям воспитывать младших сестер Любу и Марию. А еще у нас хозяйство было: две козочки (козла не было), пятнадцать кроликов, двадцать курочек и тридцать соток огорода, который надо культивировать для сбора урожая.

Но самое яркое воспоминание – это черешни. У нас было пять черешен, и все разного сорта, разного цвета, разного размера и формы, разного созревания, начиная от самого раннего мая до позднего июня. Черешня – это сказка детства. Это целый мир. Со своими драмами, влюбленностями, шалостями, путешествиями и приключениями. Сколько эмоций осталось там на черешнях: угловая, средняя, маленькая, горькая, поздняя. А еще в соседнем дворе рос роскошный столетний каштан. Он был, наверно, самый старый во всем городе Бориславе, где я родился. Какие там каштаны были – царские.

Мы с друзьями делали всякие поделки из каштанов и даже продавали их на центральной площади. О каштане я написал в своем дневнике и о черешне написал. Как-нибудь, если захочешь, прочитаешь. А еще я учился музыке и брал частные уроки. В музыкальную школу я не ходил. Меня учил композитор и регент церковного хора Никифор Акимович. Он получил образование еще при царе до революции, у него борода как у Деда Мороза, и прожил он сто один год. Он учил меня музыке, пению, сольфеджио, на клавире и готовил из меня регента церковного хора.

В шестнадцать лет он первый раз разрешил мне дирижировать во время службы церковным хором, исполнявшим хорал Бортнянского «Отче небесный. Боже Могучий». У меня до сих пор дрожь волнения по всему телу, как я мог не испугаться и не испортить все. Просто он был хороший учитель, который всегда рядом и поддержит. Очень важно иметь рядом хороших учителей, которые тебя направляют и поддерживают. Я надеюсь, у тебя хорошие учители по живописи, в жизни, в школе, в семье.

Последние дни я часто думаю о тебе, о твоем недомогании и твоем будущем. Мне нравится, что у тебя есть четкое представление о жизненных ориентирах. Ты можешь отличить главное и второстепенное. Ты отметаешь то, что сейчас тебе не актуально. А самое главное сейчас – это разобраться с собой и со своим здоровьем. То есть привести в порядок свои мысли, успокоить эмоции, вылечиться от неврологического недомогания, приобрести душевное спокойствие.

Мне кажется, что если в душе будет спокойно и убежит всякая тревога – тогда и ты станешь здоровой. Береги свою душу от волнений и соблазнов. Береги свою голову от дурных мыслей. Ограждай себя от тлетворного влияния пустых и болтливых подружек. И ты увидишь, как твоя душа оживает, расцветает, мысли будут радоваться юности, светлому будущему. Я молюсь за тебя.

Да благословит тебя Господь.

Твой дедушка Коля.

Папа сказал мне вчера в кухонном вечернем разговоре что у меня в голове мыльные пузыри. Ха-ха, как легко почувствовать себя ничтожеством. Нужно просто поговорить с папой. Завтра выезжаю в Конаково, может, станет лучше. Если есть кто из Конаково – погуляйте меня немножко. Нет-нет, я не боюсь одиночества, просто интересно: куда нормальные парни подевались? Я получаю вопросы типа:

– У тебя бессонница? А в чем она проявляется?

Или:

– Я хотел бы у тебя спросить – например, если бы я был девушкой, ты бы со мною стала разговаривать?

Или:

– Почти закончили ремонт, наверно, скоро мебель перевезут.

Голову взрывает все происходящее. Нет, с девочками определенно лучше. Ты злишься, укоряешь меня, ты говоришь, что я злая и нехорошая. А я просто растерянная. И знать не знаю, что творится в твоей голове и что там сотворится в следующую секунду. Я боюсь тебя, боюсь твоей непредсказуемой реакции. Так что, если ты не понимаешь – я вряд ли смогу объяснить. Остаться друзьями?

Развести маленький огородик на остывшей лаве угасших чувств? Нет, это не для нас. Так бывает после мелких интрижек, да и то получается пошловато. Любовь не пятнают дружбой. Конец есть конец. Ты отобрал мою мечту: дом с красной крышей. Я хочу жить. Не вздрагивая, не оглядываясь. Я хочу жить так, чтобы мое дыхание было глубоким, ровным. Я хочу жить так, чтобы каждая ночь была наполнена здоровым сном, а не вскрикиваниями из постели и замиранием сердца. Я хочу жить так, чтобы каждое утро начиналось с чистых и добрых мыслей, а не давило на черепную коробку стотонным грузом. Я просто хочу жить.

Чердак с красной крышей

В какой-то момент, даже не помню, когда точно это случилось, – помню только, что летом, лет десять мне было, мы с подругой обнаружили отличный чердак. Подруга жила на пятом этаже, и дверь ее квартиры была как раз рядом с заветной лестницей, ведущей на крышу.

Так вот, над люком, в который упиралась лестница, был маленький домик, почти как у Карлсона. Там мы и обосновались. Долго и заботливо вычищали его от песка и голубиных перьев, сооружали какие-то малюсенькие лавочки из досок и кирпичей.

А вокруг была огромная плоская красная крыша. Даже воздух там был особый, и чувствовалось в нем небо острее. И мы ощущали себя обитателями огромного летающего корабля, плывущего над родным городом. А рядом были другие корабли, на которых порой мелькали свои матросы.

Дух захватывало, и голова начинала кружиться – и мы жались сначала к стенкам нашего домика, потом к вентиляционным трубам, а там и до самого края добрались. А внизу были люди, знакомая улица, знакомые деревья. И ведь никто из них даже не подозревал, что мы смотрим на них, внимательно, пристально, особо. И от этого в груди рождалось непередаваемое ощущение счастья и трепета. И вот там у меня родилась мечта о собственном доме с красной крышей. Я рассказала своей подруге. И мы начали мечтать о собственном доме с красной крышей.

Это был целый мир, куда мы потихоньку стали приглашать наших близких друзей. Как-то мы были там с моим братом Димой, гуляли по красной крыше, и я на ходу сочиняла ему самые разные истории. Некоторые герои этих историй были придуманы еще раньше, дома, некоторые возникали и оживали прямо здесь, именно в этом небесном мире. И мой брат (сколько ему было тогда? Двенадцать?) верил мне, когда я рассказывала ему, что вот сюда по вечерам приходит Спиноза, а прям тут и сейчас сидит невидимка Карлсон.

Мы бывали там и в жару, и в дождь, а потом и зимой. Когда выпал снег и местами образовался лед, мы раскатали эти маленькие катки и целыми днями пропадали на крыше, скользя и веселясь среди белых искр. Иногда, правда, эти самые искры, легкие и пушистые, мы сбрасывали вниз, на телефонную будку – вполне безобидное хулиганство – и тут же прятались за красным карнизом. От этого тоже возникало особое ощущение баловства и какого-то лукавства, тайны какой-то, что ли.

Особый, необычный, радостный, искренний и неподдельный то был мир.

Мир, который мы сами придумывали, который рождался на наших глазах, из нас же самих. Мир детства, обостренный ощущением высоты и тайны, – взрослые поначалу даже не подозревали о том, что он существует, что он есть у нас. Но то, что для нас было высотой, небом и восторгом, стало для них опасностью. И то, что для них было здравым смыслом и очередным запретом, для нас стало утратой особого мира, особого взгляда.

Здесь я впервые ощутила себя крылатым ангелом, который может через открытую форточку наблюдать чужую жизнь. Изучать, задерживаться, помогать, корректировать, вершить судьбы через открытую форточку души. У меня это получалось неплохо, потому что у подружки дух захватывало, когда я ей рассказывала про каждое открытое окошко и про того, кто живет за окном. Она мне верила. Потому я была очень убедительная и рисовала картины в красках.

Дорога на красную крышу оборвалась, люк заколотили, а мы свыклись с «земной» жизнью. А когда однажды через пару лет снова довелось попасть на чердак, ощущение пустоты, холода и неуютности вымело нас оттуда насовсем.

Я не хочу тебя видеть. Более опустошенной уже быть невозможно. Не в плане стрессоустойчивости, а в плане эмоций и чувств. Я никакая, я просто никакая.

Я кончилась, и я опустошена. Ничего ни к кому не чувствую. Ни дружеского, ни тем более романтического. Я сама себя гуляю. Я сама себя танцую. Но сама себя не понимаю. И, наверное, даже знаю не до конца. Желаю снова танцевать до бессилия без тебя. Только я и музыка. И плевать на взгляды и прикосновения. Мне просто никак. Я обязательно отсюда уеду.

Мне снился дождь. Теплый, чистый дождь. Я стояла под ним, или шла, или мокла, не помню. Помню, как чувствовала его. Но это под утро. Не спать полночи – это безумие. Мне кажется, так сходят с ума. Мысли мечутся в лабиринте непонимания, и каждое слово, кинутое в адрес друг друга, загоняет и наслаивает все больше проблем и дум. Это как расширяющаяся спираль бесконечная.

А через два часа ты уже не можешь вспомнить ничего, и остается лишь смысл, и, как правило, совсем не тот, что хотели донести. Как воспринимаются слова? Они додумываются, искажаются, переосмысливаются, нагромождаются разными логическими цепочками – и все, на выхлопе осадок. Это непонимание, паранойя, страх, неуверенность в себе.

Все, что происходит, – усталость, ненависть и острое чувство, что там меня не ждут, в этой комнате, в этом длинном коридоре желтого цвета и с множеством синих дверей с номерными знаками.

Дома начинаю грустить, все такое родное и свое, что ты, приехав, понимаешь, что через какое-то количество часов ты уедешь опять. Скучаю по дому, по своей комнате, кровати, страусам, по папе с мамой, Асе, кошке, балкону, по любимому балкону. Все, что есть у меня там, этого нет у меня. Иллюзия того, что есть у меня. Всего этого нет. Я часто думаю о том чувстве, которое мы называем любовью.

Можно любить природу, животных, весь мир, всю Вселенную. Любить и радоваться. Эта любовь доставляет удовольствие от соприкосновения с прекрасным. Наслаждение – от понимания, что ты – частичка этого мира. А значит, так же прекрасна. Эта любовь взаимна. Потому что все вокруг тебя вибрирует в унисон, наполняя, заменяя, гармонируя. Почему с людьми все не так?

Мы не живем в гармонии постоянно. Только мгновениями мы ищем то, что не в нашем воображении существует, а в реальности. Мы пытаемся любить другое мыслящее, чувствующее существо и надеемся, что оно думает так же, видит то же. Но реальность такова, что мы не должны думать одинаково, жить одинаково. Наверное, только понимать друг друга – необходимое условие любви. Понимать, принимать, доверять и уважать. Как зальет тоска половину груди, и прошепчешь смерти – «уйди, уйди», обещаешь – встану, говоришь – совью норку маленькому муравью. Вся большая жизнь за такой размах, потому что камень в груди размяк, потому что хочется ног в росе, потому что хочется жить как все. Убаюкать боль, отцепить балласт, у меня дефицит беспричинных ласк.

Я женственна и нежна, одинока и печальна и, вместе с тем, цинична, эпатажна. Веду дневник, чтоб повысить серотонин. Мне нравится писать. А тут еще врачи рекомендуют – записывай, анализируй, изучай, сравнивай. А как сравнишь себя сегодняшнюю и позавчерашнюю?

Записала и сравнила. Потому что не помню. Я не помню, что вчера заглядывала в чужие окна. Я же невидимка. Никто меня не осудит. Никто меня не видит. Я пристальный наблюдатель, вожделенный следопыт. Все мне интересно, кто это за окном. Внутри комнаты в доме с красной крышей.

Вчера это другие окна, завтра третьи, и так каждую ночь. Интересно, это у всех такие видения, или только я одна такая во вселенной любопытная, похотливая и жадная шпионка чужих жизней и судеб. Уж я бы распорядилась по-своему с их судьбой.

Мне бы хотелось, чтобы у меня было такое место, где я могла бы сидеть и думать до бесконечности, чтобы меня не касались никакие внешние проблемы и даже радости. И это место у «соседки этажом ниже». Конечно, я не собираюсь там постоянно жить, но иногда хочется поселиться там навечно. Хотелось бы просто изменить что-то, поменять пластинку или еще что-то. Но не знаю, что.

А иногда время хочется остановить, чтобы жизнь остановилась, не текла, не шумела так каждую минуту, даже секунду. Не хочется упустить чего-то важного. А иногда хочется понять, что все можно и никуда не спешить. Все спокойно, ничто не произойдет, не изменится, но ведь так не бывает. Чего я хочу еще? Чтобы был человек, который всегда рядом, всегда тебя понял. Чтобы даже молчание было не лишним, понимающим. Я не знаю, как описать. Но чтобы чувствовать себя до безумия счастливой, свободной, мне кажется, даже на время. Мне все равно.

Если бы был такой человек рядом. Даже Надежда и Сиротка меня не понимают. Они все еще меня ревнуют к Дени и смотрят на меня как на провинившуюся двоечницу. Раньше мы так молчали уютно и хорошо. Сейчас какая-то напряженная тишина, звонкая, липучая. Не люблю я такую тишину гнетущую.

И папа придумывает предлоги чтоб не отпускать меня к «соседке этажом ниже». А ведь так хорошо все начиналось, с понимания, с погружения, гармонии. Я верю, что вернутся гармония и тишина. Я буду сидеть у окна и смотреть на крыши, Сиротка будет мурлыкать, а Надежда будет молчать, и я буду молчать. Сердце устает замирать от ожидания, в котором проходит твоя жизнь неизвестности. А калейдоскоп медленно крутится дальше, и стеклышки складываются в портрет интернет-феи, растворенной в любви. Все дневники и стихи об этом.

Живешь себе, живешь.

Ешь, спишь.

Встречаешься с друзьями.

И так по циклу.

А потом вспышка.

Мозг взорван.

По позвоночнику ежечасно гуляет волна

И колет миллионами иголочек.

Дыхание сбивается с ритма.

Жар, головокружение.

Адреналин пульсирует

В каждой клеточке тела.

В низу живота «бабочки».

В голове теплый ветер.

Перед глазами его глаза,

И ты ныряешь в него, а он в тебя.

И так глубоко, что обратно не можешь выбраться.

Мне настолько уютно,

Настолько тепло и счастливо, что я хочу уснуть.

Я, наверное, навечно усну.

В тишине.

У соседки этажом ниже.

И никогда не проснусь.

Эпилог.

Новую дорогу к яхт-клубу «Ной» Миллер-старший сделал в обход дома с красной крышей по настоянию Миллера-младшего, хотя этот перенос обошелся ему в круглую сумму. И хотя дом с красной крышей остался на старом месте, и Нюта живет в нем, но в одиночестве и без Дени, потому что он ушел на срочную военную службу. Она в очередной раз заболела и пишет дневник, как ей одиноко в больнице без любимого.

От любимой преподавательницы Надежды Александровны она получает удивительную способность чувствовать картины ладошками и транслировать увиденное. Нюта, больная повзрослевшая барышня восемнадцати лет, устраивает сеанс связи с камнями, сканируя их ладошками и пальцами. В больнице она придумала себе очередные новые фобии, которым посвящает свои записи в дневнике. Нюта на грани раздвоения личности. А Дени со службы армейской попадает на больничную койку по вине Нюты. И об этом второй том книги «НЮТА-два».

Николай Матвиенко.

Январь 2025 года.

Продолжение следует во втором томе. 

Нюта. Том 2. Глава 1.

Николай Матвиенко.

Виновность при невинности

Чувство вины не проходило, не рассеивалось и сгущалось как кисель, как туман в низине Волги, заполняя все извилины мозга, тайники души и мышцы тела. До кончиков пальцев на ногах и до подошвы, которые холодели при одной мысли, что разоблачение неминуемо ударит по репутации. Темперамент и сущность предателя невозможно скрыть – они на виду у всех, и все тычут пальцем в сторону предателя. А что я такого сделала, что меня должны преследовать? Но я наследила. Нагрешила. Оставила след. Они идут за мной по следу. Я так тщательно все скрыла и замела следы. Притворилась невинной, веду себя паинькой. Но они догадываются.

У них пока нет доказательств. И я мысленно прячу доказательства, рассовываю по щелочкам все улики. Вот. Ты задумала преступление и скрываешь улики. Ты это сделала. Теперь ты прячешься как преступник. А что я сделала? Ничего такого особенного. Но тебя все равно поймают и накажут. А за что? За то, что ты видела, знала, соучаствовала, совершала, таилась и публиковала. А как надо было? А надо было не таится и сразу прийти и все рассказать. Кому рассказать? Да рядом ведь никого нет, кому можно такое раскрыть. Самой себе тяжело признаться, что способна на такую изощренную продуманную пакостную мысль, которая превратилась в такой же отвратительный поступок.

Предала. Предала как самая последняя иудушка. Самое сокровенное и ценное предала. Вошла в доверие, натоптала грязными ногами. Мне доверили самое ценное. А я украла и предала. И вот теперь скрываюсь. Но меня преследуют. Один шаг еще и меня раскроют как предателя. Невозможно больше скрываться. Раскроюсь и, признаюсь. Чувство вины не проходит после тревожного сна. Это снится мне не первый раз. Пытаюсь себя успокоить что это всего лишь сон, но почему-то вина ложится на меня и после пробуждения от сна. Начинаю перебирать и вспоминать: Полина, папа, мама, Ася, Надежда, Вторая Надежда, Сергей, Дима, Дени, Бела Флора, родители Дени. Да. Точно родители Дени. Я виновата перед ними. Вернее, перед Аликом – папой Дени.

Пытаюсь воссоздать в картинках как в замедленной сьемке все подробности своего предательства. О, если бы все воротилась назад. И ничего бы этого не было. Только такая никчемная как я может быть гадкой и легкомысленной как июльская бабочка, как паутина, летающая в конце лета в поисках приключений. И я нашла. В самом неожиданном месте. В лесу на Волге. Уж, казалось бы, там ничего нового нет, мы все облазили в округе, нарезали круги каждое лето и знали все кустики, все отмели и заводи на расстоянии десяти километров от дома в Загорье. Велосипедные прогулки по лесным тропам в субботу это лучшее время жизни. В этот раз с самого начала все было как спланированная кем-то акция провокации. Чтоб меня вывести к этому бесчестному поступку. Во-первых, я отбилась от компании. Во-вторых, я поехала в противоположную сторону в глубь леса. В-третьих, я не собиралась включать мозги, просто мчалась на встречу ветру и солнцу. Лето, жара, июль.

Солнце на спицах,

Синева над головой,

Ветер нам в лица,
Обгоняем шар земной.
Ветры и вёрсты,
Убегающие вдаль,
Сядешь и просто
Нажимаешь на педаль..

Говорят, в нашей болотистой Рождественно-Юрьево-Девичьей окрестности якобы расположен град Китеж. Князь Юрий будто бы построил Малый град Китеж на Озере Песочное в окрестностях Большого Оршинского Мха на Болоте Боровинка. Град Китеж надо искать между речкой Созь и Созца. Я вдруг представила себе, что я та самая Хевронья русская девушка, верная и любящая, мудрая и доброжелательная, скромная и бескорыстно преданная своему суженному витязю Дени. Место это необычайно прекрасно.

Я знала, что на другом берегу озера расположены околицы границы с очертаниями силуэтов домов куда никак не добраться потому что топь и болота вокруг. При желании и воображении в тумане над озером на рассвете можно увидеть и сам град Китеж. Это отображаются тени крыш домов от ярких лучей солнца, которые пронзают декорации как в театре прожекторы в густом тумане.

Из этой легенды о Китеже родились местные многочисленные невероятные слухи. Кто чист и крепок духом, у кого любящее сердце и пылкая душа, найдут свой путь и свое призвание. А в тихую безветренную погоду если ты накануне помолился можно услышать колокольный звон и церковный хорал, слышимые из-под вод озера Песочное. По этой причине озеро Большой Оршинский Мох иногда называют «Русской Атлантидой». И декорации оперы «сказание о невидимом граде Китеже» это копия Оршинских мхов с легендами и со своим сюжетом. Они непременно всегда связаны с теми или иными локациями или предметами: городищем, руиной, могильником, пещерой, ключом, горой, деревом, камнем, бродом, колодезем.

В нашей округе таких семь знаковых мест. Ключ, городище, брод, дерево, камень, болото, купальница Иванова дня. Местные жители Юрьево-Девичье устраивают праздники в этих знаковых местах и приглашают тверских и конаковских мастеров на ярмарки и посиделки у летнего костра. Думается легко, фантазии сами лезут, ветер щекочет щеки и скулы. А вот жать на педаль все труднее. Посреди кабаньей тропы я наткнулась на камень и упала. Огляделась. Это вообще не Конаковские, а Тверские леса. 

Это какая-то тайга дремучая, непроходимая чаща хвойного низкорослого леса с болотами. Подняла камень размером с кулак, из-за которого и случилось падение. Увидела рядом такие же камни черные глянцевые, чуть побольше. «Откуда здесь камни, здесь топи и болота Тверские», пронеслась у меня мысль. Про речки Городня и Черная я слышала от местных, но как меня угораздило оказаться здесь. Я слышала местную легенду, что здесь образовалось болото от падения метеорита за много тысячелетий до нашей эры. 

И что здесь в большом Оршанском Мхе лежит тот самый метеорит, но его никто не видел, он на дне болота. Здесь даже экспедиции и раскопки проводили, но специалисты сказали, что болотные камни не представляют никакого интереса для науки, и про болотные камни скоро все забыли. С мая месяца не было дождя. Болото к июлю высохло. Я поняла по косвенным признакам, что это то самое место – место падения метеорита, в который верили старожилы. Во мне проснулась девица любопытная, зазнайка, тщеславная и ищейка. Вот я стану местной знаменитостью.

 Я открою тайну метеорита. Во всех местных газетах будет мой портрет и у меня будут брать интервью. Мне бы развернуться и нажать на педали, да домой бы уехать. Через час бы доехала. Но я начала поиски камня среди мхов, болот, мари, морошки и топи. Опасное занятие и бредовая идея для юной мечтательницы и искательницы приключений. Особенно в летний зной, одна, в миниюбке, да в дремучем лесу. И пусть кто ни будь скажет, что это не искательница приключений на свою голову. 

Если вы когда-нибудь увидите в дремучем лесу одинокую девушку в юбке – это мираж. Это обман. Берегитесь ее. Это омутница, лопатница. Болотница, русалка, с запутанными волосами так описывал меня потом Алик Миллер. Но это потом было на закате солнца. А сейчас еще солнце светило, и я увидела торчащую глянцевую спину камня из топи среди морошки. Но это был камень-малыш. А говорили про огромный камень. 

Я перепрыгивала с камня на камень среди топи и верила, что найду метеорит. А в это время Сергей, Дима, Ася меня искали по всему лесу. Миллер старший на квадроцикле проезжал мимо и предложил свою помощь в поиске. Они показали в каком направлении искать, и он поехал по направлению речки Городня и Черная, тем более там он еще не бывал, и интуиция геологоразведчика подсказывала, что там есть для него что-то крайне важное. Он пока еще не знал, что там он увидит Нюту и заберет черный метеорит в свой Яхт клуб, и что камень этот станет магнитом для всех приезжающих отдыхающих. Он начал примечать примятую морошку, следы от велосипедных шин, ломаные веточки и вскоре увидел Нюту возле камня. На секунду остановился. Второй раз в жизни он видит Нюту. Первый раз, когда Дени вытаскивал ее из воды. Второй раз она как омутница, болотница, русалка, с распущенными волосами прислонилась к камню гладит его и что-то шепчет. «Ненормальная» - подумал он, но пересилил себя.

… Сопротивляться магическому воздействию мощи камня у Нюты не было желания так как он медленно и уверенно заполнял пустоту внутри и все щелочки, весь вакуум. Он сковывал движения и дыхание, пульс замедлился, мысль притупилась, тело безвольно расслабилось. Кости и мышцы киселем протекли. Но голова стала ясная, воля твердая, в глазах решимость совершить самый главный поступок в жизни.

Он обволакивает ткани чувств угнетая низменное, временное и высвобождая лучшие качества просветленной души. Открываются новые неизведанные ранее просветление и знание. Я сейчас узнаю что-то самое главное о себе. Пламенеющий и ледяной он одновременно воздействует на все органы чувств отсекая уродливое и привнося светлое. Глаза прикованы к нему и руки медленно как во сне начали подниматься и остановились как по команде на расстоянии несколько сантиметров от его поверхности. До того миниатюрного расстояния, при котором ладони сохнут, искрятся.

Так как я иногда сканирую ладошками картины в Третьяковке и Пушкинском с закрытыми глазами. Это меня научили Надежда Мещерская и Надежда Александровна. Сначала ничего не получалось, и я ничего не ощущала.

- Сосредоточься. Руки расслабь. Мысленно погрузись в сущность и природу естества, - вспомнила я слова Надежды.

Ладошки сканируют поверхность. Вначале ничего не происходит. Потом произошел контакт. Щелчок. Я замерла. Картины же со мной говорили. У меня целые диалоги-монологи записаны в дневнике. И каменный исполин вошел в контакт со мной. Вернее, я его начала чувствовать не как холодную глыбу минералов из песка и гнейса, кварца и базальта, а как носителя информации из далеких галактик.

Мой воспаленный мозг и воображение представили картину. Камни живые организмы, но у них нет рук и ног. Только одно туловище. Они русские колобки каменные. Живут по своим законам. На далекой экзо планете взрываются вулканы и происходят землетрясения. Огромные валуны как инопланетные живые существа взлетают в воздух, так как силы гравитации слабы и живые каменные глыбы летают в воздухе как мыльные пузыри и так же медленно опускаются на поверхность.

К экзо планете приближается на большой скорости космический вихрь и подхватывает этот живой темный валун. В космическом вихре он стремительно летит к земле. Под лучами солнца в миллион градусов вся его поверхность становится полированной и гладкой. И когда он вошел в атмосферу земли он потерял еще три четверти своей массы и далее его траектория легла по курсу на Тверские топи и болота.

Не может же Алик Миллер в мою голову заглянуть. Он издали с расстояния тридцати метров наблюдал за экстазом немного странной своей будущей невестки. Дени ему рассказывал, что Нюта с небольшой блажью. Дени руками разводил, показывая размер этой блажи у Нюты.

И сейчас Алик увидел не только размер блажи, но и диагноз, и явные признаки чокнутой и красивой девушки в юбке. Ее красивый абрис и овал лица с выпученными глазами и болезненное состояние с воспаленным мозгом. Стоит кикимора перед камнем с распущенными волосами. В волосах паутина и ветки, что-то шепчет себе под нос, ладошки дрожат и гладят камень.

- Тебя все обыскались, - негромким голосом как бы окликнул Миддер

- А я сейчас. Вот только поглажу камень и обратно домой, рассеяно ответила Нюта, как будто ждала кого-то.

- А как ты его нашла? Никто никогда не мог его найти.

- Я знала, что найду. 

- Подожди я его померяю приборами, - Миллер достал бутылку воды для Нюты. Потом настроил счетчик Гейгера, лазерный нивелир, быстро и уверенно измерил габариты и массу. Он сразу оценил находку, как нечто сверхъестественное в своей жизни и в карьере геологоразведчика.

- Почти круглой формы. Полтора метра на метр. Масса около семьсот килограмм. Здесь болото. Ни один грузовик не проедет. Придется вертолетом доставать в Яхт клуб. 

- А зачем? Пусть здесь и останется.

- Метеорит дает силу, энергетику. А здесь он чахнет и опускается в топи. Про него скоро все забудут. А у меня ему будут петь песни и слагать легенды. Это еще и бизнес.

Они отошли от камня на несколько шагов. Последние закатные лучи солнца бликовали на солнечных пятнах глянцевой поверхности камня. Теневая сторона камня цвета мокрого асфальта переливалась перламутром и имела блестки-звездочки как камень лабрадорит. В этом камне каждый видел что-то свое и придумывал свою историю. Нюта тут же сочинила себе романтическую историю первого свидания в космосе, и этот камень стал свидетелем первого свидания.

 Алик Миллер мысленно подсчитывал сколько прибыли принесет этот камень в казну его Яхт клуба. Дени ему настрого запретил приглашать Нюту в гости в их новый дом, пока он не вернется со службы в Армии. Осталось подождать шесть месяцев. Но Миллер старший нарушил запрет сына, и на обратной дороге, когда он вместе с Нютой и с ее велосипедом встретили велосипедную ватагу Сергея, Димы, Аси, они медленно поехали проселочной дорогой к новому дому Миллера, забросив велосипеды на его Миллера квадроцикл.

 Новый дом Миллера роскошный трехэтажный коттедж почти закончен отделкой. Кое где еще видны недоделки обшивки на фасаде, где строители обшивают отделкой. Мама Дени Белла Флора вышла навстречу мужу и нежданным гостям и предложила молодежи сок. А Миллер старший решил показать детям коллекцию своих камней. Он азартно рассказывал о камнях и все время смещал акцент разговора на камень метеорит, как он его привезет на вертолете и к камню метеориту будет паломничество всех туристов со всего света. А Нюта напишет картину легенды метеорита. 

- Я Алик Миллер гарантирую, что ты и этот камень станете местной достопримечательностью. – При этом, он достает свои коробки с камнями. Отдельная коробка с золотым тиснением, он открывает ее со словами.

- Это редчайшие минералы. Потому что у них женские имена. Вы не думали почему камни носят имя мужского рада? Рубин, диабаз, туф, сердолик. Дискриминация имен в минералогии. Из тысячи наименований минералов и камней, только пятнадцать имеют имя женского рода. Я собрал в отдельную коллекцию только женское название камня. Бирюза, яшма, жемчужина, фируза, хризоколла, электра, слюда, параиба, шпинель, киноварь.

- Камень киноварь, - Алик Миллер продолжил пока дети изучали коллекцию.

- Камни впитывают информацию, хранят воспоминания о прошлом. Я считаю, что камни обладают душой и памятью. И они передвигаются на поверхности земли, мигрируют, размножаются.

- Я разделяю твои взгляды, дорогой Алик, - сказала Бела Флора его супруга.

- Но еще добавлю, что только в руках человека камень приобретает особенный смысл и новое звучание, а не где ни будь в неизвестной невесомости, никому не видимый. Ты же не достал мне алмазную звезду Люси из созвездия Кентавра.

- Да. Мы состоим из той же пыли, что и алмазная звезда. Мы образуем кристаллы почти как у камней, - уверенно и поучительно говорит Алик.

- У меня удивительное чувство чего очень давно знакомого с детства, - рассеяно произнесла Нюта рассматривая камень из коллекции Миллера Алика.

– Человек, камень, животное - это единая структура. В детстве я заболела ангиной, потому что босиком ходила по отмели в поисках разноцветных камней. Вот этот пурпурный очень похож. И тот алый похож. Я его уже держала в руках.

– Она закрыла глаза. – Да это он. Мне вернулись те же самые запахи и состояние безмятежного покоя. А еще помню один красный камень побольше, когда я прощалась с юностью. Теперь вот этот камень метеорит с красными блестками лабрадорита.

- Мы тоже биокристаллы, – улыбнулся Алик Миллер. - Все процессы в организме на уровне кристаллов. Кристалл если поместить в определенные условия, то он начнет расти или растворяться, менять форму. Сингония и спайность кристаллов камня такая же как у нас в социуме. Они объединяются, враждуют, берут в плен друг друга, поглощают. Возрождаются, путешествуют. Даже разговаривают и обмениваются информацией между собой.

- У меня очень чувствительные пальцы, я попробую отсканировать вот этот камень, - Нюта взяла пальцами коллекционный камень киноварь. - Секунду. Раз. Тихо.

Она делает горизонтальные возвратно-поступательные движения слева направо и обратно за секунду. Расстояние от кончиков пальцев до камня в толщину кулака. Сделав первый пас, она опускает руку на пять сантиметров вниз и останавливает движение ладони. Пальцы как антенны раскрыты лотосом в летний зной. - Фантастика. Я вижу картины. Я слышу звуки.

- Говори, что хочешь. А мы либо поверим, либо нет. Все зависит от того, что ты расскажешь. – сказала Белла Флора.

…Темно и только красные вспышки на бугристой каменной поверхности красной планеты освещают до горизонта испещренную раскаленную поверхность. Поверхностный бугристый слой кристалла и скорлупа легких красных зерен шелушится и отпадает. В форме перевернутого сердца острием вверх лиловый камень приобретает алый оттенок, затем коралловый, оранжево-пурпурный.

Контрастный пейзаж, адская тень, слепящие блики, отражающиеся от поверхности черных, красных, бурых кристаллов. Атмосфера, густо насыщенная тяжелыми газами с дымом. Тонкая защитная оболочка чешуи и зерен защищает от лучей, газов и падающих осколков.

Но запас каменной прочности, твердости на исходе. Нужно защититься от неминуемого плавления, как только наступит этот жуткий момент зенита огненного светила. Оно испепеляет и плавит все вокруг, выжигает все изнутри, и единственное укрытие — это огромные огнеупорные кристаллы, которые как зонт дают спасительную тень. Тени передвигаются, и времени все меньше.

Придать ускорение движению к спасительным огнестойким кристаллам помогают чешуйки и зернистая масса. Но движение крайне медленное, чешуйки отскакивают, зерна разрушаются, звук скрежета в тяжелой атмосфере, и звуки лопающихся камней как выстрелы в тишине. Киноварь двигается медленно – один сантиметр в год. Его движения и ход такие же медленно тягучие, загадочные, как и его каменное сознание и ум. Переминаясь и слегка раскачиваясь камень двигается.

Движение направлено в тень огромных кристаллов и время идет на опережение. Что раньше? Лучи или спасительные кристаллы? Наступает тот момент, когда одновременно лучи испепеляют верхушку, заостренной поверхности спайных чешуек, а глубокая тень спасает от миллиона раскаленных лучей. Киноварь опалена и неоднородная структура придает ей еще больше глянца расплавленных кристаллов. С опаленной стороны, красно пурпурный камень киноварь, с другой стороны мягкий оранжево красный бархатный Red Cinnabar.

- Как это ты увидела? Ты же не геолог. Ты не знаешь, как рождаются кристаллы.

- Просто увидела и все. Я не знаю. Я чувствую себя иногда минералом, кристаллом, камнем. Но живым. А иногда я гриб. А иногда дерево.

- Наверно у тебя есть способности чувствовать и сканировать руками? - спросила мама Дени. - Наши руки и пальцы — это антенны, которыми надо научиться пользоваться. Не помню кто это сказал, но человечество и люди пошли по ошибочному пути прогресса и развивали не врожденные сенсорные способности и скрытые резервы тела и духа, а изобретали причины, чтоб не развивать эти свои сакральные способности. Ты художник и помнишь картины-скульптуры Рука Творца Огюст Родена, рука Бога Карла Миллеса. В древнем переводе рука — это слово, звук, время, пространство, дух, небо, число.

- Подобно тому, как растет кристалл соли на нитке, растут и живые клетки, – подхватил разговор Алик Миллер. - Но только образовывался не один кристалл, а тысячи, миллионы. Без атмосферы на Земле возможно мы были бы похожи на живые камни. В Писании так и сказано вы камни. Камень обладает сорбционными, каталитическими, бактерицидными свойствами, биологической активностью.

- Но если камень заразный, то его нужно изолировать от других – осторожно заметила Бела Флора.

- Научишь меня. Как ты это делаешь? – обратилась Белла к Нюте.

- Да. Давайте попробуем. Вот этот камень. Берилл. Тоже красный. Нет давайте попроще - гранат. Сосредоточиться. Замереть. Вытянуть обе руки вперед и ладошки опустить на камень, не прикасаясь к поверхности. Делаем первый пас. Опускаем руки примерно на пять-шесть сантиметров вниз и делаем следующий пас. Движения медленные с полузакрытыми глазами производятся непрерывно, пока вы не почувствуете контакт с камнем.

Отслеживаем ощущения, которые возникают в пальцах правой руки, либо в ладони левой руки, ловим сигналы камня в кончиках пальцев. Что именно надо сканировать у камня? Картинки, ассоциации, ощущения, ароматы. Разницу в силе сигнала и покалывания надо улавливать интуитивно вибрациями пальцев. Чтобы чётче локализовать отдельные участки камня сфокусируйте на нем взгляд и направьте туда ладони.

Иногда имеет смысл проводить сканирование, проводя рукой не горизонтально, а под небольшим углом, пассированным вертикально. Обычно идет ровный тепловой сигнал на внутренней стороне ладони и передает в мозг картины, слова, образы, ассоциации. Здесь главное не ошибиться в интерпретации этих образов и картин. Если ровный тепловой сигнал локализован в малом, узком пространстве, этот камень ваш. Если рассеян по всей ладошке – воздержитесь.

- Хорошо известно, - сказал Миллер, - что Христос лечил «наложением рук» и учил этому своих учеников и последователей. Позднее ценные знания — учение Иисуса по энергетике рук и другие были запрещены для изучения. Особо сложенные пальцы это мудры. Мудры надо выполнять не только с камнями, но и с некоторыми церковными предметами, потому что они могут совершенно преобразить нашу жизнь – повысить иммунитет, умственные способности, даже духовность.

Мы в разговоре и не заметили, что уже темно и нас родители разыскивают. Ася как самая младшая была утомлена и не совсем понимала разговоры про камни, она хотела спать. И мы по дороге к дому обсуждали камни. 

 Вот с этого момента и началось мое самоедство, мое копание и чувство вины. Так ничего особенного. Коллекция геологоразведчика пополнилась еще одним камнем-метеоритом. Да по какому праву? - думалось мне. У него и так есть около тысячи редких минералов, упакованных в коробки с надписями. Я же блоггер и спамер. Сфоткала коллекцию втихаря, пока Миллеры разговаривали на кухне. И выложила фотки в сеть. А через неделю случилась частичная кража коллекции камней Миллера. 

Исчезли некоторые редкие минералы, друзы, кристаллы о которых папа Дени рассказывал невероятные истории. К нам приходил участковый спрашивал Сергея, Диму, Асю и меня по отдельности. Кому мы говорили. С кем встречались. Ему бы просто спросить у меня. Ты выкладывала в сеть фотки? Я вся дрожала от испуга. Так у меня появилось чувство страха, вины и преследования. Минералы потом нашли. Это сделал один из строителей отделочников, который улучил момент и спрятал их на самом видном месте – под сайдингом на фасаде у входа. Если хочешь что-то спрятать спрячь на самом видном месте – никто не догадается. 

Буду иметь ввиду со своими девичьими тайниками. Моей неустойчивой психике я сама нанесла вред. Самоедство не самый лучший способ избавиться от фобии и мании преследования. В этом состоянии я пробыла все лето, осень и зиму. Только к весне начала отступать фобия чувства вины. Но как-то робко и медленно. Отпустит и опять наваждение. Дени все узнал. Алик все знает. 

Белла Флора меня разгадала. Вообще о Белле Флоре можно целый роман написать в пяти томах, как она росла в семье где, разговаривали на трех языках. Сама она говорит свободно на пяти языках.

 Сразу после лингвистического института ее пригласили на работу в ООН переводчиком. Обязательно напишу о ней, но так чтоб не раскрывать ее приватную жизнь, которую она мне раскрыла. Иначе я опять влезу в душу моих самых дорогих и близких людей. Папа и мама самые близкие. Но Алик и Белла это одно совершенство.

 Есть такая пословица что в тихом омуте водится нечисть. Я подозреваю что там водится нечисть. Но мне предстоит разобраться. И остановится. Иначе меня опять паралич страха разоблачения схватит до судорог. Левая половина тела отморозилась и как бы отсутствует, при этом остальная часть тела чувствует боль, и функционирует, хоть и с потерей чувствительности большей части тела с левой стороны.

 Я страдаю от того, что не призналась. И вот мое наказание – анемия левой части тела. Но все равно это наказание ничтожно мало. Более сильное наказание – отсутствие половины головы. Я не чувствую половины своей башки. Чувствую все тело, но половины головы нет – она отсутствует – ее срезало метеоритом как бритвой. Больно, но не сильно. Я знаю за что мне это. Потому что нельзя предавать близких. Потому что нельзя прятаться. Надо быть честной. Грех ли это? Я понятия не имею что такое грех. Не у кого спросить. 

Прогуглю грех. Ага заморозка левой части тела пропала, и голова постепенно возвращается на место. Анемия прошла. Грех — действие или помышление пишет Гугл. Я не падшая грешница, не панельная девка. Во рту что-то пересохло. Глотаю воздух и задыхаюсь. Я виновна.

Почему не попить водички? Воды целый графин. Я сама хотела тщеславия. Я представляла, как мне будет лестно, когда меня будут прославлять. И руки, и ноги развязаны. То было какое-то чувство вины: всех обманула, сфоткала минералы, повесила - и убежала. Ну, в конечном счёте, всё равно выходит, что обманула. А тут - прекрасный случай: вот видишь, сама виновата. Ай-ай-ай, какая бессовестная. И у меня и руки и ноги развязаны. И никакого чувства вины. Только преследования. Меня преследуют и хотят наказать.

Окончание фрагмента второго тома, первая глава. Роман НЮТА.

Продолжение. Роман НЮТА. Второй том. Глава 2.

Николай Матвиенко.

1

Нюта не знала всех технических и эксплуатационных подробностей, но началась в тот же день полулегальная рискованная операция по переселению камня из топи и болот в Яхт клуб Ной.

Бывалый геологоразведчик и нефтедобытчик Алик Миллер был уверен на сто процентов что переселение и транспортировка камня не связана ни с какими рисками и камень благополучно займет свое достойное место в его Яхт клубе. Были оформлены нужные бумаги в лесничестве, в администрации района, в диспетчерской авиаперевозчика, была составлена лоция и маршрут движения вертолета грузоподъёмностью десять тонн.

Стропальщики на вездеходах уже давно выпили третью чашку кофе из термоса в ожидании вертолета. Миллер и раньше перевозил нефтяные и бурильные вышки в труднодоступные места в Африке. Но там пустыня и нет на сто километров ни души. А здесь везде глаза, соседи, зеваки, отдыхающие. И советники типа – заходи справа, заходи слева. Алик заранее расставил оцепление из ЧОП, чтоб оградить любых зевак и доброжелателей, которые поднимут праведное негодование и шумиху через местную газету или через частный канал интернет, чтоб очернить Миллера и «бороться за честность». Знает он эту публику папарацци, которые делают себе просмотры и славу на скандалах. А там, где они нужны по-настоящему – их там нет. Там нет денег и нет славы, нет просмотров и монетизации.

А папарацци — это такой сорт паразитов, который породила сама эпоха, политическая обстановка в стране. Папарацци Сергей Доренко – который за деньги продал себя и свою совесть. Андрей Караулов – искатель правды и разоблачитель лжи оказался сам изобретателем лжи, лицемерия, мздоимства, казнокрадства. Они там, где в чести – скандалы, подсиживания, подзуживания, провокации.

Миллер боялся провокаций. Так как ему был анонимный звонок, который не могли вычислить в его службе безопасности. Он предвидел все. Даже дроны БПЛА с камерами из соседней обнуленной страны предвидел. Что они будут ему мешать в его миссии по переселению метеорита. Он не предвидел папарацци на дельтаплане, который летел с солнечной стороны, и пилот не мог его заметить из дальнего расстояния в лучах солнца, а увидел его камеру на расстоянии тридцати метров от вертолета.

Пилот вильнул в сторону и камень как маятник на тросе качнулся сильно влево. По инерции вертолет влево и вправо, так как легкий камень в семьсот килограмм и гравитация вкупе дали сильный крен и камень вывалился из цепких объятий стальных тросов по причине скольжения металла об глянцевую поверхность камня. И это было как раз рядом с домом с красной крышей и рядом с дорогой которая была построена в объезд дома с красной крышей. В это время Нюта сидела в своей комнате и услышала грохот как будто падает вертолет, и земля задрожала. Она и раньше знала о падающих камнях, но падающий камень в десяти метров от ее дома – это что-то новое в ее творческой биографии. Она замерла в оцепенении и ждала взрыва, конца света, ядерной вспышки. Как будто эта каменюка должна упасть на ее больную голову.

Но ничего такого не последовало, просто глухой звук падающего камня на мягкий грунт. Далее немая сцена. Приземляется дельтаплан с папарацци, соседи со всех домов выскочили посмотреть на вновь прилетевший, уроненный, обретенный метеорит. И яма, которую образовал камень при падении глубиной метр. Камень упал удачно на земляную поляну между домом и дорогой.

На Волге везде песок с черноземом. Далее Нюта помнит все как в убыстренной сьемке, снятый рапидом. Папарацци, вертолет, чалки, тросы, опять папарацци. Вертолет, чалки и стропы, камень, подъём камня, Нюта, соседи, Миллер Алик, Бела Флора. Сигнал полицейской машины. Новая чалка и транспортировка камня. Новое место камня при входе в Яхт клуб.

2

На следующий день после падения камня мне надо было решиться на самый важный поступок моего взросления. Подозрительная тишина вокруг самого простого вопроса. Мама и папа решили, что я как главный первенец нашего рода и меня по праву наследства надо прописать в нашем загородном доме с красной крышей, потому что папа наконец получил документы в администрации и регистрационной палате с планом БТИ, и там ему сказали, что документы приобретают юридическую силу с момента прописки члена семьи в новоизданной домовой книге Загорье.

Для этого надо было записаться в электронную очередь, собрать справки, в том числе из роддома. Я в первый раз увидела свой номер двадцать пять, мама сохранила его не знаю для какой цели, наверно для того чтобы мне показать, когда наступит нужный и важный момент. И этот момент, по-моему, наступил в конце лета как раз на следующий день после того как я увидела летающий и падающий камень из вертолета над нашим домом.

Интересно побывать на той далекой туманности где камни летают в воздухе как шары, а ты между камнями легко отталкиваешься рукой или ногой и летаешь, порхаешь себе такая беззаботная инопланетянка и созерцаешь красоту каменной туманности, а камни еще и умные, разговаривают с тобой. И у них игры наперегонки. А еще они разговаривают на языке звуки которых напоминают удары бильярдных шаров, только более мелодичных, как ксилофон.

Пора собираться. Документы не забудь. Нюта. Велосипедная прогулка до Юрьево-Девичье обычно занимает пол часа и того меньше. Мимо меня проехала полицейская машина. Наверно это они по поводу вчерашнего падения камня с вертолета. Точно по этому поводу. Может мне развернуться, и завтра поехать на прописку.

А папа что скажет? Нет. Надо ехать. Приехала на десять минут раньше времени, огляделась. Женщина передо мной, я вторая. Из соседнего кабинета вышел капитан. Где-то я его видела. Точно. Вчера он беседовал с Аликом и с папарацци.

Капитан пристально на меня посмотрел и пошел далее по своим делам. Что это он на меня так смотрит, наверно обо всем догадывается. С волнением перехватила дыхание и пульс участился. Опустила глаза, чтоб меня никто не узнал и документами заслонила лицо. Глаза спрятала за папкой с бумагами и наблюдаю за дверьми кто куда и по какому маршруту идет.

Женщина уже зашла на прописку, и мне хочется быстрей тоже зайти в эту дверь и убежать поскорее от этого места. Каждый кто выходит и проходит мимо смотрит на меня и не отрывает взгляд, словно понимает, что во всем я виновата. Что папарацци узнал о метеорите из моей публикации. Но я же адрес не написала. И даже число не написала. Просто опубликовала на своей страничке свое фото «фейс герлз» и на заднем фоне камень метеорит. Красавец. И написала подпись «Девушка из космоса со своим космическим другом совершает путешествие во времени и пространстве. Пишите свои каменные истории.

Конкурс литературного мастерства о том какие камни ты любишь». Как можно вычислить по фотографии локацию и место? Оказывается, можно вычислить по фото точные координаты. Для этого надо загрузить программу «MAP», загрузить фото, и исходные данные, кто, где, когда, как. И нажать на клавишу.

Программа через десять секунд тебе предложит пять или восемь вариантов места локации по идентификации места, освещения, похожести других снимков. Ты уточнишь поиск, опять отсечешь ненужные локации и найдешь координаты места сьемки.

Тогда я этого не знала. Сейчас я умная и осторожная задним умом. Алик давно пользуется этой программой, но он не блоггер и не спамер. Он бизнесмен, и если делает снимки, то только для собственного пользования, не для сети. Не посылайте свои фото в сеть. Аукнется. Придут. Обязательно вычислят и придут. Или папарацци, или кто похлеще.

И за мной придут. Я знаю. Это я навлекла сама на себя слежку от папарацци. Очередь подошла, и я зашла робко на регистрацию. Девушка-женщина в очках долго перебирала бумаги и подозрительно так на меня поглядывает поверх очков. Наверно она догадывается. Меня сковал страх. Сейчас она мне откажет и меня отправят в камеру. Я внутренне вся сжалась в комок.

- Фамилия?

Я потеряла дар речи. Скулы свело и мне не хватало воздуха. Наверно я побледнела, потому что девушка-женщина мне предложила стакан воды, который я пила с трясущимися ладошками. Как она догадалась я не понимаю. Это она специально усыпляет мою бдительность, а сама уже нажала тревожную кнопку и сейчас сюда войдут конвоиры, чтоб меня арестовать. Может мне убежать отсюда? Но они все равно догонят.

- Вы пока одна единственная кто будет прописан в доме?

- Да.

- Подождите за дверью, я позвоню.

Интересно кому это она звонит. Наверно участковому и меня сейчас заберут.

Прошло минут десять напряженного ожидания. Что я только не передумала за это время, но главная мысль меня преследовала, как я могла самому близкому человеку такое сделать. Своему любимому Дени. И его родителям. Теперь они догадаются, что я во всем виновата. Или проведут свое расследование. У них начальник ЧОПа очень энергичный и подтянутый мужчина, один раз я его видела. Ищейка по своей натуре.

- Вам точно хорошо? - опять пристала ко мне девушка-женщина, протягивая мне оформленные документы. Я машинально, даже не взглянув на запись регистрации прописки взяла и уехала на велосипеде в Загорье. Сообщила папе по СМС. А сама стала подтирать за собой гуано в сети. Удалила все фотки с локациями и хотела даже нажать на ДЕЛЕТ. Удалить, стереть себя, чтоб меня нигде не было, чтоб никакая папарацци не нашла меня, чтоб не было больно за свою прошлую жизнь и поступки.

Я понимаю, что никому нет дела до меня, пока я сплю или на тусне, или плаваю, гуляю. Живу. Но как только я делаю поступок, его фиксируют. Не зря же говорят, за всякое праздное слово – держи ответ в день суда. А меня точно засудят. Или осудят. Чувство вины — это паутина тягучая и топь болотная, это ржавчина заплесневелая и скрежет зубов адских. Избавится от вины невозможно, потому что ты ее прописала себе в паспорт и поставила штамп - я виновна. Моя фамилия –Виновная. И зовут меня Вина.

Открыла свою прописку в новом доме с красной крышей и обомлела. В нем так и написала женщина-девушка. Фамилия Виновная. Имя – Вина. Отчество Виноватая.

Я хотела вернуться к ней чтоб она исправила все, чтоб она поставила мою настоящую фамилию и вернула мне честное имя, честной девушки, но дверь уже была заперта, никого не было и только одинокие прохожие ходили и кивали головой в мою сторону. Ее фамилия Виновная. И имя ее Вина. Как мне жить с этим? Хочу вернуть свое честное имя.

Просыпаться с чувством вины – не приведи Господь… Но запись не удалила. Она висит до сих пор. И это здорово. «Девушка из космоса со своим космическим другом совершает путешествие во времени и пространстве. Пишите свои каменные истории. Конкурс литературного мастерства о том какие камни ты любишь». Потому что благодаря этому произошло одно очень важное событие в моей жизни, и не только в моей, но и у моих родных.

3 

Ко мне начали приходить письма рассказы как админу о камнях. В основном, Ах. Ох, а вы знаете. О это чудо. Как обычно пишут девчонки о своих каменных, винтажных, ювелирных украшениях. По-настоящему изящной русской речью с изысками мало кто умеет писать, и если пишут, то под заказ для крупных ювелирных брендов. Зачем мне это? Я хотела понять, я одна такая ненормальная, или еще есть люди во вселенной, которые разговаривают с камнями и видят видения и целые картины, пока с ними общаются, прикасаются руками, целуют их, нюхают, пробуют на вкус, гранят, полируют, сверлят.

Я обнаружила, что есть целое сообщество, которое себя так и называет «Поговорим о камне». Но это говорильня о камне. А мне нужна обратная связь. Я искала сообщество, которое имеет обратную связь, когда камень говорит с человеком. Но поскольку я искала только на двух языках русском и английском, я не нашла индусское сообщество на хинди.

Оно существует, но я о нем узнала гораздо позже, а пока я собирала информацию. Узнала я об этом сообществе от одной девушки, студентки Русской Академии Ремесел, которая обучалась на курсах ювелир, и пять раз в году она ездила в Дели за камнями и кабошонами самоцветами. Очень прибыльный бизнес для нее оказался. Прибыль под пятьсот процентов. А после того как она научилась обрабатывать камни в мастерской Русской Академии Ремесел ее прибыль выросла еще и при этом у нее были минимальные трудозатраты. Так вот она знала об этом сообществе, но на хинди она не разговаривала, и обещала помочь мне с переводчиком. Я честно про нее и забыла, но вдруг она мне напомнила о себе коротким сообщением.

Есть контакт. Поболтаем. Я вышла на связь и у меня появился переводчик девушка Эля с хинди на русский. На мой вопрос какая обратная связь у жителей Индии с камнями она ответила «многовековая и очень древняя». Я начала изучать вопрос по доступной литературе и поняла. Что я не одиночка.

Люди имеют контакты с камнями, которые с ними разговаривают и делятся тайнами. Так я начала собирать факты контактов и поняла, что я в самом начале пути и надо совершенствовать свои навыки. Но разорваться на мелкие части невозможно. Надо либо учиться в Академии изящных искусств, либо подлечиться в Кащенко, либо выходить замуж и рожать детей.

Хотелось одновременно все, много и сразу. Папа перестал мне говорить «выпукло-вогнутая» еще в прошлом году, так как я обрела правильные формы девушки красавицы с обложки модного журнала. И теперь он меня ласково называл «моя красавица».

Я и правда стала довольна своей внешностью, но по-прежнему не очень любила косметику. По причине аллергии. Во мне открылась аллергическая реакция на некоторый косметический крем и тушь. Сначала я отсеивала. Классифицировала, записывала, чтоб понять. Потом нашла для себя самое комфортное применение. Живанши. Которое мама использовала, так как я с детства росла в окружении ароматов Живанши.

Мне по-прежнему надо было каждые три месяца появляться у психолога и психоневролога. Я не вижу между ними большой разницы. Но один меня лечит таблетками, а второй лечит разговорами. И таблетки, и разговоры одинаково не действуют на меня. Вот что мне не нравится в себе это ангедония и чувство вины.

Ангедония это неспособность испытывать удовольствие. Занятия, которые когда-то доставляли удовольствие или приносили удовлетворение, могут больше не представлять никакого интереса или привлекательности. Чувство никчемности или чрезмерной вины. Я могу зацикливаться на прошлых неудачах или ошибках и винить себя за то, что находится вне моего контроля. Лекарства литий, вальпроат и ламотриджин я стараюсь не принимать, когда мне хорошо и нет приступов депрессии.

Врач говорит, чтоб я записывала свои состояния, дозу лекарств, график сна, вес. Боже, это так скучно записывать давление, пульс, вес, дозы. Лучше я буду записывать свои душевные порывы и приобретения, новые ступени роста. Гипомания и ремиссия — это мое привычное состояние, и врач не видит причин для беспокойства. Я же не виновата, что меня привлекает мир камней, метеоритов, стихии огня, воды. А мир людей меня меньше всего привлекает, так как мир людей для меня прочитанная книга и просмотренный фильм.

Не пара.

Нюта не знала, что в это время, пока она пишет свой дневник решается ее судьба.

Состоялся разговор между двумя Миллерами старшим и младшим.

- Дени. Она не пара тебе. Я видел ее в лесу. У тебя дети будут с наследственными болезнями.

- Папа. Ты не прав. Не всегда наследственные болезни передаются.

- Если можно верни ее обратно откуда взял.

- Поздно, папа. Я люблю ее.

- Объясни мне, что такое твоя любовь. 

Пауза. Гнетущая тишина. Дени тужится и соображает, что ему сказать.

- Вот. Ты даже не можешь сказать, что такое эта твоя любовь. Я тебе скажу. Она вскружила тебе голову. Она нестандартная. Ты и сам не штатный парень. Сколько тебе? Ага. Восемнадцать. И ты уже все знаешь про любовь. Начитался книжек и насмотрелся фильмов. Может тебе еще фартучек купить, чтоб ты учился готовить? Будешь поварихой. Нет. Будешь влюблённым сопляком и письма писать ей будешь. Из Армии. Я позабочусь, чтоб тебя отправили на самый дальний Север. Там станешь мужчиной.

- Папа ты не сделаешь это. А мама? Мы с ней обсуждали какой институт лучше мне и для семьи подходит. Выбрали два – финансово-экономический и институт управления. Решили подаем документы сразу в два.

- Успеешь. К этому вопросу вернемся после года службы в Армии. Позвоню ка я своему другу на Дальний Восток, он там всех военкомов знает, снабжает их горюче-смазочными материалами. Миллер набирает номер, а Дени ,наконец разразился откровениями.

- Понимаешь. Это такая девушка. Она не землянка. Она из другой планеты. Все что она видит и чувствует, нам людям совершенно закрыто. Ее мир удивительный. Я такого раньше не встречал и не читал. Если я ее потеряю, я не хочу жить. Она моя жизнь. Она моя вселенная. Я хочу дышать тем же воздухом что и она. Я хочу видеть мир ее глазами. Находится рядом с ней это счастье.

- Ну, и дурак же ты. Она из диспансера душевно больных недавно вышла. У нее справка есть.

- Это давно было в пятнадцать лет.

- А сейчас ей сколько?

- Шестнадцать с половиной. В январе будет семнадцать.

- Ты ее видел в состоянии приступа? А я видел. Возле камня в топи на болотах. Она как Берта Рочестер жена Эдварда Рочестера в лохмотьях, исступленная, с выпученными глазами, не контролирует себя. Подожжет твой и наш дом. И ей ничего за это не будет. Потому что она на учете.

- Папа. Она нормальная. Я буду о ней заботиться.

- Мало ты в жизни понимаешь. - Он в это время набирает номер своего контрагента на Дальнем Востоке. - Алло. Борис. Как там погода у вас летная? – Да вот вопросик есть. Наведи справки в краевом военкомате. Моего оболтуса надо отправить к вам на Дальний Восток. Пусть уму разуму научиться. Кем хочет служить? Дени он тебя спрашивает, кем хочешь быть на службе. Ну. Он конструктор у меня, изобретатель. Что ни будь инженерное. Инженерно-саперные войска? Дени будешь служить инженером-сапером. А. Механик. Механик — это здорово. Когда? Да хоть завтра. А призыв. Октябрь. Сейчас август. Успеешь? Все лады. Сообщи. 

- Папа. Как это тебя получается портить жизнь мне? Маме жизнь испортил.

- Расскажи поподробней как я вам с мамой жизнь испортил. Садись и рассказывай.

- У меня не было детства, мы двадцать шесть раз переезжали от буровой к буровой, из страны в страну. У меня не было друзей. У меня и сейчас нет друзей. Только появляются привязанности, как ты вмешиваешься в мою жизнь и выгоняешь из дома. И ты не знаешь сколько ночей мама проплакала, пока ты ездил в свои геологические экспедиции. Ты деспот и инквизитор души в семье. У тебя нет сердца и души. Разве может родной отец отправить сына добровольно в заточение, на службу. 

Тишина. Пауза. Миллеры смотрят друг на друга как враги.

- Ты все сказал? – Пауза. Подумай все ли ты сказал о своих родовых травмах.

- Все.

- А теперь я скажу. Насчет потерянного детства. Столько механических игрушек и настольных игр, как у тебя ни у кого не было. Обеспеченная лучшая учеба в лучших колледжах, так как оплачивала фирма, и я не думал куда тебя пристроить. Репетиторы и тренеры самые лучшие. Дом полная чаша, няня и прислуга, личный водитель. Все наряды от лучших брендов доставались маме и тебе.

 Да. Иногда меня не было дома. Я бизнесмен. Сколачивал капитал. Сколотил. Теперь вот остепенился. Так мне же шестой десяток. Пора. А тебе? Ты только школу закончил и влюбился. Таких влюбленностей у тебя еще будет целая коллекция и тележка. А вот и мама приехала из Конаково.

- Что это у вас такой сердитый вид? - весело спросила Бела.

- Да. Вот Жених. Полюбуйся на него. 

- Дени – жених. И кто его избранница?

- Нюта.

- Дени Ты в своем уме? Ты знаешь, что о ней говорят в Загорье? Я слышала сначала в магазине, а потом на причале. Они кивали в ее сторону и говорили. Эта странная с синдромом раздвоения личности. Держитесь от нее подальше. 

- Мама ты ее не знаешь.

- Ну, расскажи, если ты ее знаешь. 

- Ну, во-первых, она была у нас в гостях, когда наша яхта столкнулась с ее Сапом. Вы ее тогда в первый раз видели, и она вам понравилась. Второй раз она была у нас в гостях, когда она заблудилась и папа привез ее братиков и Асю к нам в наш новый дом. 

- А ты тайком встречаешься с ней?

Дени отвернул глаза, не хотел признаваться. Он почувствовал отчуждение родителей к Нюте. 

- Да. Я встречаюсь с ней.

- Теперь он не будет с ней встречаться.

- Как это? - недоумевает Бела.

- Мама. Папа меня отправляет на Дальний Восток.

- Зачем?

- Долг Родине отдать. Служба в Армии.

- Алик, это правда?

- Да.

- А меня не спросили. Мужская солидарность? Значит мама, жена, прислуга, домохозяйка, хранительница очага, а теперь еще и солдатская мама. Вот спасибо, Алик. За что мне и Дени такой подарок?

- Сам виноват. Он хочет жениться на этой синдромной.

- Дени? Из-за нее этот Дальний Восток? Дени ты должен отказаться. А ты Алик отозвать свое решение о его службе. В конце, концов. Кто ни будь в доме спрашивает мое мнение. Почему я обо всем узнаю последняя? Дени. Насколько все серьезно? Ну с этой? Синдромной?

- Он не скажет. Я скажу. У него крыша поехала. И слышать ничего не слышит. Что потомство у них будет больное на всю голову, что у нее будет рецидив и она будет опять лежать в больнице. А он будет ездить к ней и приносить ей передачи и слушать ее бредни. Я уже договорился. Его берут механиком в инженерно-саперные войска Дальневосточного округа.

- Дени. Я пойду к ней и скажу, чтоб она больше не встречалась с тобой

- Мама. Если ты это сделаешь, я уйду из дома.

- И куда это ты уйдешь? А ты умеешь жить самостоятельно? Ты же мамин сыночек, - молвил назидательно папа.

- Наверно ты забыл, что иногда мама уезжала на конференции по иврит и идиш и древнеегипетским письменам. И я оставался один.

- Не один, а с бабушкой и с няней.

- Все равно один. Тебя и папы не было. Папа вечно в командировках, а тебя нарасхват все евреи зовут на очередные сенсационные раскопки и находки.

- Когда сухари сушить? - неудачно пошутила Белла Флора. И закусила губу обидевшись на мужчин и на весь белый свет. Да. Действительно ее часто зовут на расшифровку древних текстов, но в последнее время она начала это делать удаленно – онлайн, после того как Главный Раввинат Израиля предоставил ей бесплатно персональный выделенный канал связи, мощный компьютер, три больших монитора и пожизненную открытую визу в двадцать три страны Ближнего Востока и Африки. Тексты она переводила быстро и качественно со всех наречий арабского, бедуинского, арамейского, персидского, вавилонского, египетского. У нее свой большой кабинет в загородном доме Загорья, и Дени испытывает священный трепет, когда заходит в ее кабинет. Но разговор этот завершился на кухне после ужина.

- Ты взрослый уже. Тебе самому решать и делать выбор. – Сказала Бела Флора. – Но имей ввиду, что последствия расхлебывать не тебе и не ей. А мне и твоему папе.

- Как это?

- А вот так. Нарожаете полоумных детей и оставите мне их воспитывать. Я хочу иметь здоровых внуков. У тебя хорошая генетика. И ты можешь найти здоровую невесту без шизофрении.

- Мама. У нее нет шизофрении. Она просто фантазерка. Она не такая как все. Я смотрел ее картины. Ты раньше такое не видела и не увидишь. Вот смотри. – Дени пощелкал гаджетом и показал картины Нюты: рождение Земли, метеоритный дождь. Утро туманное, Камень мостовой, жизнь человеческая, Первое свидание.

- А вот эту картину я помню, - летающий камень, - улыбнулась Бела. - Ладно. Иди спать. Жених мой новоявленный.

Дени ушел, а Бела и Алик еще долго разговаривали об Дени и Нюте и никак не могли прийти к единому мнению относительно их будущей совместной семейной жизни, так как для Дени они готовили совсем другую блестящую партию. И Нюта никак не вписывалась в их Миллеровскую родословную. 

С августа до октября в семье Миллера мало разговаривали о Нюте, и родители придумывали разные предлоги, чтоб отправить Дени подальше в Москву к родственникам, разные поручения по бизнесу «Миллер и сын», и всякие другие "заманухи", чтоб Дени не встречался с Нютой. Но она это расценила, как погасшую любовь Дени и ничего не знала, что в октябре ей предстоит тяжелое расставание с любимым новобранцем. Ее не поставили в известность, что Дени отправляется на службу в Армию.

Окончание фрагмента второго тома романа НЮТА, ГЛАВА 2.

Николай Матвиенко.

Фрагмент-продолжение. Глава 3. Том 2. Роман НЮТА. Николай Матвиенко.

4

Неприятно слать души прекрасные порывы людям серединного ума, непонятной доброты и пресной любви. Не сразу разберешься, что у тебя пустая кладовая души и нечего дать в чужие потемки души. Если ты сам сильный, бойся слабака. Этот слабак-середнячок вынудит тебя ползать по кругу жизни, и круг замкнется, когда ты обессилившая не скажешь: никто не жалеет меня.

Многие спрашивают, что мне делать? Надо становиться крепче духом и умом. Черпать энергию из смеха ребенка, из сока грейпфрута, из холодного родника, из ста приседаний. Черпать силу из камня метеорита.

Прыгать через костер на Ивана Купала. Ходить к роднику до рассвета и мыть ноги в росе. Ласкать себя розовым рассветом. Гладить коней на водопое. Заблудиться в топи болотной и не утонуть в трясине. Влюбиться так чтоб потерять сознание. Молиться неистово как монахи, чтоб земля дрожала и люди замолчали. Простить и не заметить колкой зависти. Парировать снисходительные усмешки.

Вокруг слабовольные людишки, которым сподручно притвориться слабым. Если ты зачат и рожден ты уже богатырь, ты и не подозреваешь, сколько духовной силы в тебе. Спроси своего слабовольного друга что он делает, чтобы быть крепче духом? Ты услышишь причины и оправдания, а не действие души.

Чем питается и как оправдывается слабодушный? Он проживает там, где ему вольготно и не надо напрягаться. Он работает там, где ему платят зарплату. Он ест все подряд и без разбору; он лечится там, где бы не надо было лечится; он живет с теми, кто его нашел; он смотрит на то, что ему показывают за окном и по ТВ; он отдыхает там, где другие работают. Не связывайся с такими ничтожествами. Внутреннюю силу дай тому, кто ценит и понимает. Не бросай свой бисер перед свиньями.

Отдай нежность и своё внимание тому, кто воздаст тебе в сто крат. Ищи в себе и развивай силу духа, культивируй получение энергии из святых и чистых источников. Слабые и безвольные люди часто оправдывают свою пассивность, обвиняя внешние обстоятельства. Они избегают ответственности и довольствуются комфортом, не желая прилагать усилия для улучшения своей жизни. Помогать таким людям – значит только усугублять их слабость. Настоящая помощь заключается в том, чтобы дать человеку возможность стать самостоятельным. Искать надо друзей среди сильных и целеустремлённых.

Поиск таких друзей может быть долгим и трудным, но он того стоит. Я счастлива что у меня появились такие приятные и обходительные друзья – родители Дени. Как-то легко и сразу я их полюбила без напряга. С ними рядом чувствуешь себя уверенно и спокойно. Им от меня ничего не надо. Они иногда поглядывают на меня, как будто высматривая во мне изъяны и грешки. А мне?

Надо составить список что я жду от них. Но это же банкет за чужой счет. Они очень богатые и обеспеченные. Дени у них единственный сын. А я просто сбоку приложение бесплатное. За все приходится платить. И мне придется платить – унижением и заискиванием перед родителями Дени. Придется унижаться перед ними.

Даже мне через много лет придется платить папе и маме, когда они будут немощными и я буду за ними ухаживать. Плохо быть маленькой глупой девочкой. Но в шестнадцать лет уже простительно, есть шанс со временем повзрослеть и поумнеть, а еще набраться опыта, научиться на своих ошибках и обходить любимые грабли стороной. Но тут началась активная движуха нашего семейного прайда по комплектации мебелью нашего дома с красной крышей, хозяйкой которого я себя почувствовала, заглядывая в домовую книгу, где была я на первой странице. А новая мебель так вкусно пахнет. И новые простыни, наволочки приятно обволакивают и убаюкивают меня.

 5 

Как быстро все устаревает, либо вообще умирает, либо переходят в разряд скучной нафталинной архаики. Так что остаётся? Остаются портреты деятелей, которых никто не помнит. А еще череда перемен - черное становится белым и наоборот. Только вчера обнуленная соседняя страна была эталоном демократии. И вдруг за пару дней она стала изгоем. В чём дело? Дело в том, что приходят новые лидеры, новые идеи и старое моментально отмирает. И людишки временщики исчезают как комары однодневки.

Давно хочу написать картину «Государство-призрак». Не потому что я политикой интересуюсь. А потому что огромные ресурсы и энергия человеческая уходит на кормление государств монстров-призраков. Аллегорическая картина из Апокалипсиса. Рождается пушистый и ласковый зверь государство, но зачато это государство от ехидны и змея, а вынашивается государство в утробе гиены, воспитывается государство в серпентарии. Но государство — это люди. И люди сами создают себе ад на земле.

Как бы картиной это изобразить? Государство-призрак. Государство-утопия. Страна изгоев. Страна дураков. Как у Босха, или у Брейгеля. Люблю изучать детали картин Босха, Брейгель ему подражает, но у него более реалистичные персонажи, тогда как у Босха это некие мифические существа и рожи из моих снов. Откуда он их знает? Наверно он был такой же больной на всю голову. Нет таких слов чтоб подобрать и описать обиду, злость, боль за шестьдесят миллионов граждан, которые строят непонятно что, воюют непонятно за что. И хотят не понятно, что. И верят не понятно во что. Если я, когда ни будь нарисую эту картину, то на ней будет предупреждение. Не уподобляйся этому. И не слушай своих вождей. И не иди за толпой, иди своей дорогой. Не прыгай на мостовой. Не участвуй в майданах. Не убивай невинных. Не запрещай говорить на русском языке. Не жди подачки от дяди Сэма. Не блудодействуй.

Так все же написано в законе Моисея. Десять заповедей. Страна клятвопреступница. Десять Божьих законов преступила. Теперь она белая и пушистая, а все остальные виноваты. Триптих картина получится. Или диптих. Но обязательно с болью и с предупреждением на тысячу лет потомкам. Не уподобляйся этому.

Винтаж снова входит в моду. Перечитываю Фицджеральда и Марселя Пруста под углом и в свете моих стилевых открытий и находок при написании моих полотен. Как-то странно - читаю книги - вижу картины. Когда пишу картины, нахожу нужные слова.

Пишу картины не с натуры, а то что увидела в воображении. Так я лучше понимаю тайные приёмы, которыми пользуются авторы живописцы. Интересно изучать их стиль и убедиться, что мой стиль не похож ни на одного из них. И даже винтажные полотна прошлого века отличается манерой изложения от моего стиля. Это упорный труд выработка стиля. Ты можешь сказать, что мои полотна гуано. Но ты этого не скажешь. Первое: ты не можешь определить, гуано мое полотно или нет. Второе: ты не желаешь пиарить ни мои картины, ни другое сомнительное гуано.

Обычно потомки начинают ценить, то что современники не оценили. А ценится то что вечно, вне политики, вне моды. То, что важно на все времена. Посмотрела в оригинале Виктора Васнецова и Александр Дейнека в Русском музее. Долго смотрела. Придирчиво. Со скепсисом. С Пиететом и с восхищением. Поняла для себя – лица надо прорисовывать тщательно, скрупулёзно, а то через сто лет найдется такая же дотошная и шизанутая как я и будет придираться к моим лицам, что они невыразительные и все писаны под копирку как у Васнецова и у Дейнеки. Видимо для них важно было не портретное сходство, а послание к потомкам. У Васнецова русский дух передать потомкам. А у Дейнеки пролетарский дух передать потомкам. И при этом портретное сходство не важно и второстепенно.

В такое время мы живем. Все подвергаем сомнениям и авторитеты для молодежи не авторитет. И то что вчера было эталоном сегодня для нас не является вечной ценностью. Всегда так было. Меняются эпохи, вождей свергают, памятники уничтожают.

Приходит новая поросль, утверждает новые веяния, насаждает эталоны красоты. Хорошо если в этом движении ты успеваешь за ритмами и тактами прогресса и не сбиваешься в холостые тупики творчества, где тебя не знают, не принимают и забывают на следующий день после знакомства. Искусство должно волновать и цеплять глубины сердца. Если обнаженным нервом и натянутой струной пишешь – это искусство. Если ремесленными привычными мазками – не жди реакции положительной, забудут и не оценят. Находится в восторженно-натянутом и обнаженном состоянии творчества постоянно это требует тренировки. Буду тренироваться.

6

Дальше оттягивать момент расставания не было сил. Все равно надо расставаться на один год. Зависимость от Нюты у Дени выражалась приливом сил при встречах, и упадком, когда он не видел ее неделю или две. Нюта действовала на него как наркотик или как энергетический напиток. Чем больше пьешь – тем больше хочется. Такая зависимость доставляла определенную радость и эйфорию. Каждая новая встреча сулила новые вожделенные эмоции, удовлетворение страстей. Но главное угадать ее движение души, полет мысли, предвосхитить и угадать биение сердца. И принести в мужских ладонях ей возвышенные чувства и тайные порывы духа. Он теряет пространство и время, когда она рядом, он не чует земли под собой, потому что она его воздух, она его вселенная, она его будущее. От нее особый аромат, у нее улыбка солнца, она как утренний рассвет свежа. И нет такой силы, которая вырвет ее из его сердца.

Дени назначил свидание на причале где погуще камыш. Он не знал, что скажет своей любимой. Не было сил, не было слов. Только тяжелый комок под сердцем. Нюта сразу все поняла по его виду, что это последняя встреча. Она не знала почему. Она твердо знала, что теряет любимого. Не было слез и истерики. Не было вздохов. Они молчали.

В молчании родственных душ есть острая необходимость, когда слова не могут выразить боль сердца и томление духа. Когда невозможно подобрать слова, потому что внутри такой страх потери смысла жизни, что любой звук, как медь звенящая и кимвал звучащий. Любовь в апогее и в перигее сходит с орбит, падает метеоритом об землю, оставляя выжженный след в душе, погасшее сердце и смятенный дух. Картины первого свидания пронеслись в голове у Нюты и Дени. Он взял ее за руку и поднес к своим губам.

Что отдать своей любви? Отдать всего себя, бросить в ее объятия свою душу, силу юности, энергию духа, мужскую стать. Самые сокровенные движения и порывы материализуются в нежных сплетениях ладоней и пальцев. Прикосновение губ и дыхание сердца заполняет все пространство вокруг причала и до горизонта. И нет картины печальней на свете, чем два утомленных сердца на берегу Волги, которые прощаются со своей любовью.

- Ты уходишь?

- Да.

- Ты ко мне вернешься? Или навсегда?

- Я буду тебя любить вечно. Я вернусь за тобой.

- Ты будешь мне писать?

- Буду.

- Когда ты уезжаешь?

- Завтра на рассвете.

- Куда?

- Сначала в Конаково, потом в Москву, потом в Хабаровск.

- А ты?

- Я здесь до завтра. Завтра тоже уезжаю.

- Ты помнишь наши рассветы?

- Это лучшие моменты моей жизни.

- Как нам жить? Как мне жить без тебя?

- Я буду писать тебе каждый день. И звонить.

- Скажи мне что ни будь, любимый.

- Суженая моя. Любовь моя. Жена моя.

- Ты первый раз назвал меня женой. Один раз назвал невестой. Так кто я?

- Ты смысл моей жизни, ты это я. Ты мое отражение. В твоих глазах отражаюсь я Дени. Ты моя вторая самая лучшая половинка.

- Обними меня. И прижми крепче к сердцу. Не отпускай меня. Я умру без тебя.

- Помнишь нашу первую встречу?

- Я помню каждый день и каждый миг. Наши встречи. Ты сидишь и пишешь картины с мольбертом, а я любуюсь закатом, рассветом и тобой. И нет счастливее меня человека на всем белом свете.

- А помнишь, как я испугалась на кабаньей тропе, и вся дрожала от испуга, когда кабаниха с малышами нам дорогу перебежала.

- Ты и сейчас немного дрожишь, давай я тебя укрою своей ветровкой. - Всего один год, и я вернусь.

- Это так долго – один год. Я приеду к тебе. Ты где будешь служить?

- Далеко. Дальний Восток. Хабаровск.

- Я там ни ризу не была. Возьми меня с собой.

К причалу шли двое рыбаков и Дени с Нютой пошли прогуляться по набережной в обнимку, чтоб сказать что-то очень важное перед разлукой. В молодости и юности никто не знает свою судьбу, но они верили в свою судьбу и в свою любовь, как верят в то что завтра взойдет солнце, что папа и мама вечно будут жить. Как верят в то что любовь побеждает и не устает. И что расставание только укрепляет любовь. Они не знали, что будет через двадцать и тридцать лет. Но они твердо были уверены, что через двенадцать месяцев они снова встретятся.

 Первое письмо от Дени. 

Я радуюсь тебе, как радуется листва дождю и тёплому солнцу. Для этого мне нужно стать летним, тёплым дождём и пролиться каплями в твои протянутые ладони. По твоим щекам и лицу я разольюсь июньским дождем. Я хочу ласкать тебя всю, но ты вдруг отгораживаешься от меня зонтом. Это ничего, утешаю себя я.

Ты просто не узнала меня, и я стану солнечным лучиком. Я приду к тебе на рассвете и загляну в твоё окно. Я буду нежно ласкать твою бархатную кожу и согревать своим теплом твоё тело. Ещё немного, и ты проснёшься в моих объятиях. Но ты вдруг протягиваешь руку к окну и задёргиваешь плотную штору. И тогда я стану листвой на деревьях. Я буду рассказывать тебе о своей любви тихим шелестом в раскидистых ветвях. Тебя будут омывать мои слёзы дождя и согревать мои лучи солнца.

Я подарю тебе тень и укрою от полуденного зноя, а когда неожиданно налетит гроза, я не дам тебе промокнуть. Придёт осень и лучи солнца скроются в тёмных тучах. Дождь станет холодным и сменится колючим первым снегом. Порывистый ветер будет рвать на части твою душу, разносить по пустынным замёрзшим просторам и поднимать в серое осеннее небо. Я сделаю тебе свой лучший подарок. Я постелю золотой осенний ковёр к твоим ногам и растворюсь в воздухе чуть уловимым запахом дыма сгорающих листьев и спелых яблок. Неповторимым ароматом осени. Грустной песней клина курлыкающих в небе журавлей.

Однажды морозным утром, кутаясь в шаль ты выглянешь в окно и увидишь белый саван снега. И вдруг тебе очень захочется летнего дождя и тёплых ласковых лучей солнца. Я никак не могу рассказать, как радуется листва дождю и тёплому солнцу. Чуть-чуть сегодня ты грустна, и находишься в ожидании праздника. Этот праздник придет чуть позже. Ты стоишь у окна и мечтаешь. Вот, сейчас он подойдет, коснется плеча, и тебе станет так легко, радостно, покойно. Но он еще далеко. В твоих мечтах, в дальней дороге, в небытии твоего подсознания.

Он еще в зародыше теплого комочка где-то там под сердцем. Он еще не оформился в четкий образ. И что-то грудь волнуется, не хватает воздуха. На мгновение закрываешь глаза - картина четкая, резкая, яркая. Вот он идет тебе навстречу и улыбается, с широко раскинутыми руками, виновато протягивает огромнейший букет из тридцати трех цветов: хризантемы, розы, ромашки, герберы. Ты вдыхаешь их аромат, открываешь глаза. Да.

Ты также стоишь у окна и ждешь чуда. Но оно еще аморфное, движущееся, струящееся. Цепляешься руками за портьеру, как за спасительную нить, соединяющую тебя и его. А его все нет. Его силуэт растаял, как иней на холодном стекле. Берешь трубку телефона, чтоб позвонить кому-нибудь, наугад, лишь бы избавиться от тревожной пустоты, уносящей в бездну.

Пальцы осязают пустоту, они шевелятся, как будто играя на арфе. Губы безмолвно шепчут слова: приди, я жду. Милый. Ну, позвони. Мне так плохо. Хочу только услышать твой голос. И вдруг, тишина разрывается его звонкими шагами и ты слышишь его родной голос:
- Любимая Нюта. Я пришел к тебе. Я с тобой. Жди меня. Я скоро вернусь, любимая.

7 

Скрыть прошлое, притвориться, что прошлого не было – казалось бы, проще не придумаешь. Но вины моей в этом нет, или так мне хотелось думать, что виноватая не я. Только вот вина, как пуля, всё равно найдёт свой путь. Боль вины пришла неожиданно, в ранний час.

Я проснулась, словно птица в клетке. А птица в чём виновата? Невыносимая боль. Нужно дышать ровно, это пройдёт. Только вот отпустит ли оно, оставив вместо себя пустоту, огромную дыру вины, пронзающую мою середину. Может, так же Христа пронзили копьем, и у него тоже была дыра в груди, как у меня. Но мы дышим. Вдохнули все, что могли, радуясь, что мотор выдержал, вытянул нас, вдохнули и открыли глаза.

Боль и страх отступили. Меня потрясло благородство христианского сознания. Впервые столкнулась с таким. Ну, почти впервые. Ведь мои обе Надежды – глубоко верующие люди. Но в их мысли я не проникала. И о вере мы с ними не слишком много говорили, хотя и они иногда поражали меня до глубины души своим отношением.

Я растерялась, когда передо мной предстал совершенно новый для меня мир - сознание верующего человека. Для меня было шоком, что Алик Миллер постоянно думает о Боге, о том, как Он расценит его дела, мысли. Как то, что он делает, отразится на его загробной жизни. Как важно для него, чтобы Бог был в его душе. Вся его жизнь, каждая минута, любая мысль, чувство, - всё связано с Богом. Всё его сознание наполнено чувством Бога. Вся жизнь расценивается, отталкиваясь от заповедей.

Глядя на него, я начала читать Библию, хотелось поддерживать духовные разговоры с ним. Здесь в Свердлово, Юрьево Девичье захожу в сумасшедше красивые соборы и читаю молитвы. Некоторые батюшки даже мне кивают головой как старой знакомой. Всегда на вопрос, верю я или нет, я хмурюсь и отвечаю, что верю и перевожу разговор на другую тему.

Я верю. В Христа, в космос, в себя, в волшебников и фей. Я без проблем представляю, что всё написанное в Библии было в реальности. Что есть ад и рай. Ангелы. Но. Конечно, во мне есть что-то святое, где-то в районе сердца. Там что-то такое светлое и доброе, благодаря которому я всё-таки считаю себя верующей девушкой. Как будто там какой-то свой Бог. Бог света и добра. Бог любви и милосердия. Может я умерла, и моя бренная душа мечется в этом грязном несовершенном мире и не может попасть туда, куда попадают души после смерти? Но верю в загробную жизнь.

Это, наверное, единственное, в чём я уверенна. Что я буду жить вечно. И что душа моя вечно будет путешествовать во вселенной среди планет и метеоритов. Я долго сопротивлялась учебе на годичных курсах. Мама с папой тоже. Все обстоятельства были против моей учебы на годичных курсах живописи, ваяния и зодчества. Но у меня было два серьезных аргумента за. Во-первых, это одна из лучших художественных академий, после которой выпускников охотно принимают во всем мире. А во-вторых, меня берут без конкурса. Убедить саму себя слезами и уговорами мне удалось, тем более что Дени пообещал учиться вместе со мной, когда вернется со службы.

Я люблю учиться и, вероятно, буду учиться до ста лет. Моя любознательность не знает границ. Я русская до мозга костей, пусть будет так, даже если у меня есть еврейские и польские корни. Я выросла на русском волжском молоке, на тверских просторах. Я люблю русских живописцев. С упоением читаю изящную русскую литературу.

Мне приятно сидеть в библиотеке Беллы Флоры в те редкие дни, когда она она особенно снисходительна, и листать ее фолианты с золотым тиснением. Я люблю этот уникальный сладковатый запах старой бумаги в ее кабинете. Я обожаю перелистывать в оригинале Джека Лондона и Конан Дойля.

Язык не поворачивается называть Беллу мама. Мама Дени – так можно называть. Но моя мама, это моя мама. Это святое. Когда я сдам экзамен, то после защиты на экзамене Академии живописи, ваяния и зодчества у меня будет как вариант несколько путей. Как и хотелось всегда — создать свою галерею, довести свой английский до совершенства и остаться в Загорье и стать матерью кудрявых детей от Дени. Ну я же вернусь. Еще и Дени ко мне вернется. Вдвоем веселей. Да, есть над чем подумать. Ну я пока не буду думать. Подумаю, когда придёт время выбирать, что в первую и во вторую очередь - к концу учебы.

Ужасно расстроилась, побывав на перформансе в Центре современного искусства, потому что перестала что-то понимать в искусстве. То есть. Это уже для меня какое-то привычное состояние – не понимаю. Не потому что глупая, а потому, что сегодня состояние понимания иное, чем вчера, или завтра.

Я приходила туда несколько раз смотреть Рене Магритт. Запуталась окончательно - не могу понять, то ли там два разных Магритта, то ли он такой мастер перевоплощаться. Один - тот, который мне понятен. А второй - такой мягкий, ранимый. Мастер перевоплощения. Смотришь сегодня – одно. Завтра это будет другое.

Простые обыденные вещи. Силуэт, рама, портьера. Вчера это было. Сегодня то же самое, только смыслы иные, глубокие, философские. Картина «Искусство общения» это разговор при помощи каменных блоков шрифтов. Я думала об этом, а теперь и увидела. Камни разговаривают. Надо уметь слушать, читать, понимать их язык. И язык художника понимать. Каменный язык художника – бред какой-то Нюта ты несешь. Не фантазируй. Лучше нарисуй картину, чтоб к тебе на твои картины так же шли, как идут на Рене Магритта. Надо больше двигаться. Не лежать, не сидеть, не стоять, а двигаться, чтобы всё во мне заново заработало.

Окончание фрагмента, Глава три, Том два, Роман НЮТА

Продолжение Следует.

Николай Матвиенко.

Продолжение. Роман НЮТА. Второй том, Глава 4. Николай Матвиенко.

Второе письмо от Дени.

Дорогая Нюта. Не буду сентиментальничать, а лучше расскажу и напишу тебе о солдатской жизни в гарнизоне. Меня как изобретателя и конструктора определили в инженерный полк механиком к майору Мелехову, а он главный сапер инженер в полку. И ему нужен был такой покладистый механик как я.

Определили меня быстро, так как майор знал где и кого искать. Зимовали мы в казармах. Хотя на одну неделю нас вывезли на сборы в палаточный городок на зимние учения. Ничего особо примечательного со мной не происходило, но к концу апреля нас увезли на починку подвесной канатной дороги к детскому летнему лагерю в горах.

Конец апреля и начало мая здесь уже очень тепло и жили мы в палаточном городке вместе с гражданскими. Они обслуживали детский летний лагерь. Вернее, смена детей еще не заехала, но подготовка к приему детей шла полным ходом. Я как механик изобретал очередной сложный механизм лебедки для натяжения тросов подвесного моста переправы. Командиром у нас был старший сержант Некрасов Илья. После учебки. Молодой и красивый.

В него сразу влюбились две поварихи молоденькие из гражданских. Одна из них решила, что он должен на ней жениться, а когда получила отказ выпила лекарство целый коробок. Ее быстро откачали и отвезли в больницу, а Некрасову дали кличку Жених. Речь о другом. Хочу написать тебе об бестелесном ангеле хранителе. Вот так вживую я ангела видел в первый раз. Ты же знаешь, что в нашей семье бережно хранятся все христианские традиции. И об ангеле Хранителе я слышал от мамы и от папы много раз. Но встретил его впервые здесь на службе.

В теплую майскую ночь в горах высоко шел дождь, и реки набухали в верховьях, а мы монтировали переправу подвесного моста в середине течения, ближе к городу. На деревьях уже распустились первые бледно зеленые листья. Ночью нас никто не стережет, сержант и караульные дремлют, а я пошел вдоль речки прогуляться. Неуемная и беспокойная речка шумит, звезды блестят, воздух пьянит и хочется петь. Я и запел, да так что не услышал, что речка шуметь стала сильнее. Я ступил ногой на свою же конструкцию натяжного пешеходного моста и встал ровно посередине моста, вглядываюсь в темные провалы ревущей реки.

Мощность сурового потока увеличивалась постепенно, хотя, как мне показалось недолго я так стоял в середине подвесного шаткого моста. Из темноты бурлящей реки появились очертания какого-то дерева или мачты, который стремительно приближался к подвесному мосту.

В следующее мгновение меня как будто подбросило в верх, меня кто-то поднял из разрушавшегося моста, подвесной мост затрещал, тросы оборвались, а я оказался на берегу. Я увидел очертания ангела с крыльями над висячими тросами. Он повисел над разрушенным мостом еще два мгновения и потихоньку исчез в темноте. Я там же на берегу упал на колени и поблагодарил Господа за то, что в нужный момент он послал мне ангела хранителя и спас от верной гибели.

Я вспомнил еще некоторые случаи из своей жизни, когда ангел хранитель меня спасал, но то были неявные признаки присутствия ангела моего. Папа учил меня плавать в пять лет. Мы были на отмели, я стоял крепко ногами на песчаном дне и смотрел на папу. Он на какое-то время отвернулся, а я стал тонуть и барахтаться.

Вдруг кто-то схватил меня и швырнул на песчаную отмель. Я посмотрел на папу, но он так же смотрел в другую сторону. Я так и не понял кто меня вытащил тонущего. Еще раньше в три года я любил лазить по деревьям. Ну там, где дерево, там и электрический столб. Я полез на электрический столб. Высоты нисколько не боялся. Пока лез вверх смотрел вверх. Добрался до верхушки и глянул вниз и заплакал – страшно стало. Вспомнил, что здесь электричество есть. Побежали за взрослыми чтоб меня снимать со столба. Но вдруг я оказался на земле, как будто кто-то меня снял со столба и опустил на землю. Я не помню ангела тогда. Но сейчас вспоминаю, это точно мой ангел хранитель меня сберег. Милая Нюта. Пусть твой ангел Хранитель сбережет тебя как меня сберег. Скучаю по тебе. Твой Дени.

8 

А где мой ангел хранитель? И что такое рай? Мой рай. Рай — это как? С кем. С чем? В какой ипостаси? Ну, не скучный рай как его рисуют классики Тинторетто, Босх, Рубенс и другие малоизвестные художники. Или как рай изображают в протестантских иллюстрированных детских Библиях. Рай моей души. Рай моего сердца.

Какая картина имела бы успех? Первое – оригинальность. Изобразить так как я вижу, и никто никогда не видел. Насколько рай реалистичен? Для меня он осязаем. Но это не ангелы. И не трон Господа Саваофа. И это не райские кущи и не райская жизнь и не райские яблоки. И это точно не гобелен райские птицы, поющие райскими голосами в райских кущах и садах. Второе – я там буду внутри. Значит это будет мой автопортрет в раю.

Третье - это будет рай сердца, рай души, рай торжества высокого духа Нюты, которая достигла гармонии с собой, со вселенной и с любимыми. Какими выразительными средствами зафиксировать высокое состояние райского чувственного сада.

Значит рай — это чувства, это состояние. Это не физическое безделье и созерцание красот неземных и паразитическое потребление непонятного разлива счастья, от которого начинается оскомина, так как безделье – прямой путь к ропоту и к греху. Рай это состоянии созидания и причастности к большой работе на общее благо. Когда труд в радость и созидание естественное продолжение твоего эго.

Раз так, значит труд — это рай, безделье — это ад. Но в аду грешники трудятся. Они трудятся над вызволением себя из ада. Но и в раю они будут как в аду, потому что душа должна трудится и день и ночь, и день ночь. Тогда изображу я рай следующими мазками. Чистый холст, голубой, дымка, марево бело-голубое. Сад с плодами. Нюта с циркулем, с инструментами живописца, вдали златые врата и ступени, которые Нюта рисует. И подпись «Рай внутри тебя».

А как же быть с библейским раем? Библия нам дана для творческого воображения и для того чтобы сопоставить все факты, параллелизмы и сноски и нарисовать то что соответствует Библии. На самом деле я лукавлю.

Рай — это Дени и дети, которые у нас будут. Это мой рай. Личный рай. Могу ли я молиться на этот рай? Могу. Господи благослови моего Дени. Береги его от увечья, от несчастного случая, от годины лихой. И дай ему доброе сердце. Так что же будет в картине Рай? Получается Дени, я и дети? Это мой рай. Семья это и есть рай на земле. Как все просто. И не надо ничего изобретать. Ад – когда нет семьи. Рай, когда вся семья счастливая.

Окончание Глава 4, Второй том. Роман Нюта. Николай Матвиенко.

Продолжение Глава 5. Второй том. Роман Нюта. Николай Матвиенко

Вечные Ценности.

Позвонили из агентства. Хотят взять интервью. А почему я? Что других нет. Вы самый молодой художник в стиле мыслеграфики. Рената Филимонова не подходит. Нам нужна самая молодая. Так сказать, эмоциональная лаборатория художника. Приехала молодая девушка Инна брать интервью к нам в студию к Надежде Александровне. Хотя я давно уже имею свою студию на балконе. Мне папа сделал мини мастерскую с утеплением и батареей.

Инна. Что такое вечные ценности?

Нюта. Они обозначают качества души, которые вне времени и моды запечатлел художник и эти ценности не потеряют свою актуальность, когда сменится правительство, исчезнет политический строй, и даже сменится конституция. Не надо рисовать на злобу дня, что нынче модно. Нужно рисовать то что актуально всегда.

Необходимы ли христианские убеждения для того, чтобы увидеть вечную ценность?

Нет. Это универсальные вечные ценности без религиозной принадлежности. Они охватывают такие элементы, как любовь, сострадание, мудрость, семья, дети, честность, истина, вера в Господа. Эти качества вечные и находят отклик у художников начиная от наскальной живописи до наших дней. У инков, майя, буддистов, язычников и христиан эти ценности универсальны. Национальные художники, локация которых разбросана по всему земному шару одинаково трепетно относятся к этим ценностям.

Можно ли объективно измерить вечную ценность?

Это чисто субъективное восприятие. Вечную ценность нельзя измерить количественно и тем более объективно. Она субъективна для каждого художника и различается как в символах, знаках, живописного послания к человечеству, так и в способах передачи этой семантики, авторскую манеру и авторский стиль. То, что имеет вечную ценность для одного человека, может для другого показаться ничтожным.

Оказывает ли вечная ценность влияние на нашу повседневную жизнь?

На художника оказывает влияние. Потому что иначе его картины никто не купит. На обычного зрителя глубоко повлияет те картины, которые несут глубокий смысл вечных ценностей. Картины направляют действия, решения и отношения к более осмысленному и полноценному существованию.

Могут ли отношения между людьми, между художником и зрителем иметь вечную ценность?

Конечно, отношения, основанные на любви, сострадании и понимании, обладают вечной ценностью. Уважение к чувствам зрителя. Не надо относится к зрителям и почитателям картин, как к недорослям, которые не доросли до вашей картины. Это неуважение к людям. Значит вы не доросли до звания художника, что ваш зритель и ваш почитатель не понимает, что вы хотите сказать. Значит у вас не вечные ценности, а мазня.

Можно ли развивать вечную ценность?

Художники вечную ценность развивают ежесекундно посредством самоанализа, личностного роста и жизни в соответствии с высшими принципами любви и гармонии. Это требует затрат энергии души и силы воли для воплощения этих ценностей. Художник по сути это проводник, или переводчик, который своим художественным языком доносит главный смысл вечных ценностей.

Может ли вечная ценность быть утрачена или уменьшена?

Художник может выдохнуться. Кризис жанра наступить. Но потерять или уменьшить вечные ценности невозможно. Это неотъемлемая часть художника, которую можно заново открыть и развивать каждый день.

Ваши картины, которые я уже видела. Дом с красной крышей, Первое свидание, Рождение Земли, Метеоритный дождь, Красное, красное. Утро туманное. Что в них из категории вечных ценностей.?

О. А кстати. У меня к вам вопрос Инна. Вы очень тонко чувствуете нюансы. Какая из моих картин не несет смысла и послания вечных ценностей?

У меня возник вопрос по одной картине «Метеоритный дождь». Я не увидела в ней непреходящей и абсолютной ценности. В чем смысл вечности?

Жизнь человека длится одно мгновение, секунду. Жизнь метеорита – 2-3 секунды, так же, как и человеческой жизни. И за эту короткую жизнь надо светиться ярко и гореть как комета, как солнце, как звезда, освещая темный небосклон.

Дневник Нюты

Некоторые в том числе и Надежда определяют мой стиль как мыслеграфика. А еще это оптический арт, графические иллюзии, сны Нюты. Людям нравятся мои сны-фантазии на холсте и на бумаге. Я честна перед собой и не стараюсь кому-то понравиться.

Всегда найдется ценитель моего искусства, а мне и не обязательно всем нравится. Когда я только начинаю смешивать пигменты на мольберте, я уже ощущаю процесс творчества, даже когда холст чист. Картина у меня сначала в голове рождается. Фиксируется мозгом, потом я записываю словами. А потом первый мазок, второй — и не могу остановится, пока не закончу. Но несмотря на то, что процесс завораживает, результат тоже важен.

В своих картинах я шифрую аллегории того, каким образом я имею связь с собой как с личностью. В зависимости от моего состояния я использую графит, карандаш или сангину. Это если быстрый набросок сделать. Как и любой человек с биполярным расстройством, я сознательно культивирую гипоманию. Именно в гипомании появилось много моих шедевров. Утро туманное с тремя лошадиными силуэтами. Рождение Земли со слепыми камнями. Первое свидание со мной и с Дени. Дом с красной крышей. Ангел Хранитель.

Все мое творчество рождено из этого питательного коктейля, который можно охарактеризовать как сны Нюты фантазийные. Это состояние невесомости, потерянности, отрешенности от мира, непонимания друзей. Моя ранимая и истерзанная психика, опустошенная и очарованная душа, мой воспаленный мозг и фантастическое воображение – это мои картины. Это мои автопортреты в различных состояниях.

Я с ума схожу от цветов, форм, линий. Сюжеты роятся в голове как наваждение, как мания. Они стоят над душой и вопят, орут: меня рисуй, меня. Современное искусство слишком молодо, чтобы на него опираться, должно пройти какое-то время, и будет понятно, что оно из себя представляет.

Покупаю бесконечно кисти для акварели и гуаши, беличьи, колонковые. Мастихины не беру. Рано для меня. Как ни странно, после отъезда Дени у меня начались самые продуктивные дни в плане творчества. Я ощущала освобождение от зависимости Дени, это придавало творческих сил. Пишу все что считаю зеркальным отображением себя самой. Начинаю писать и достаю из копилки своих радостей своих любимых героев. Что мне очень нравится — это детализация, помогающая погрузиться в процесс, который стоит для меня на первом месте.

С каким тщанием и скрупулёзно я прорисовала все прожилки камней на картине Рождение Земли. В этом мне помогают линеры и рапидографы ноль пять миллиметров. Парсуна и Россика как портретный жанр мне интересны в ретроспективе развития от простого к сложному.

Генрих Семирадский и Владимир Боровиковский передают тонкие черты лица скрупулёзно и тщательно, я пытаюсь им подражать и в этом есть определенная магия. Я знаю, что копирование — это плохо. Но мне же надо пройти путь ремесленничества. Путь академического портрета прежде чем я выработаю свой стиль. Да. Это потеря времени и сил.

А художество – это и есть работа на галерах до изнеможения. Я сама себя на галеры загнала и пишу до изнеможения, когда руки просто падают от усталости и глаза замыливаются туманом. А иначе? Иначе ты бездарь, маляр средней руки, граффити твой потолок, и тебе надо быть кухаркой, а не художником.

На моих картинах утонченные девушки-принцессы из прошлого и из будущего. Это те, кем я хотела бы быть в прошлом, и стать в будущем. К другим женщинам я отношусь очень хорошо, и они мне нравятся не только в плане дружбы, но и как натура которой можно любоваться и наслаждаться от совершенства линий талии и бедра. Обнаженных мужчин я тоже рисую, но женщин натурщиц я больше понимаю и чувствую. Они вызывают во мне трепетную дрожь и вожделение.

У меня случается депрессия время от времени, и я куда-то проваливаюсь. Чтобы выходить из этого состояния, мне необходимо заниматься искусством — это как есть, как спать, как дышать. В основном я пишу себя: свои состояния, эмоции, главные из которых — обостренность восприятия окружающего мира, обостренность любого состояния, будь то эйфория или страх.

Находясь в нормальном состоянии, я не могу понять, как мне пришли в голову мрачные образы, вся эта чернота, и наоборот. Мое сознание работает странно: я с ума схожу от каких-то цветов, форм, линий. Все мое искусство — это личный дневник. В последние пару лет пытаюсь еще и словами объяснять свои картины, так как не все прочитывают мои мазню. Диву даешься.

Некоторые считают мои картины чем-то девиантным, они начинают писать в комментариях что-то агрессивное. Перед публикацией в тех же социальных сетях я на секунду замираю, что мне сказать. Иногда лучше промолчать. Очень люблю старые добрые карандаши Koh-I-Noor супермягкие, которые прямо скользят по бумаге и тебя ведут в неизвестность.

Я бы не хотела ничего поменять в прошлом. Все эти ужасные вещи раньше сделали меня такой, какая я есть сейчас. Всеобщее признание меня как художника было бы очень важно для моего самоутверждения. Но, как бы меня ни размазали критики этим катком ханжества, я никогда не изменяю себе. Я буду писать свои сны и фантазии. Если честно, не помню, как начала писать.

Некоторые моменты в жизни растворяются, не могу четко вспомнить. Наверное, я впадала в состояние одиночества и начинала что-то рисовать, не придавая этому большого значения. Вобще писать и рисовать не одно и то же. Писать картину и рисовать эскиз — это разные состояния и разный жанр. Иногда люблю писать картины. Иногда люблю рисовать эскизы.

Я сейчас четко понимаю: любовь — это толчок ко всему. Я начала очень активно писать, каждый день. Полгода мне было очень хорошо. А потом у меня начался период экспериментов и ремесленничества. Я испытывала разный ватман, в том числе и от мамы из проектной мастерской. Пропитывала его квасцами и гуммиарабиком зачем-то. Экспериментировала с мелом, глиной, титановыми белилами, антисептиком.

Во время экспериментов и ремесленничества рисовала углем и графитом. Для писания красками не хватало вдохновения. А сейчас моя стихия портреты. Семирадский и Боровиковский на ближайшие несколько недель и месяцев заполнили мой вакуум. Я знаю, что через полгода я их забуду, но сейчас мне надо в них погрузиться и позаимствовать их манеру портретного письма. Чтоб чего-то добиться в живописи.

9

Завтра открытие моей персональной выставки. Первой в жизни персональной. Спасибо Надежде, она организовала. Что я хочу сказать миру? А есть мне что сказать? Вот я завтра буду иметь возможность сказать очень важные слова. Соберутся разного возраста мужчины и женщины с детьми и что я им скажу? И какие это будут слова? Сверх национальная идея? Объединяющая идея? Идентичность и вечные ценности? Красота, гармония? Нет. Нужен девиз. Логлайн смысла моего творчества. Одним словом, двумя словами. Одним предложением. Я им скажу – любовь все побеждает. И открою свою персональную выставку. 

А какой логлайн всей Библии? Библия — это источник жизни и знаний для человечества. Логлайн моей учебы в академии изящных искусств. Нюта учится в Академии для самореализации и самоидентификации, чтобы обеспечить достойную жизнь своему мужу и детям.

 А какой логлайн Алика Миллера. Мужчина построивший свой дом на традиционных ценностях, филантроп уверенный в завтрашнем дне. Я бы добавила второе предложение, что он очень еще и набожный. Чересчур. Но он не показывает на людях это.

 Так же, как и логлайн Белы Флоры - верующая с фундаментальными убеждениями иудаизма и христианства. На самом деле это ее псевдоним. По паспорту она Изабелла Марковна Шамис. Ее описать можно одним словом женщина-праздник. Женщина-подарок. Из еврейской семьи, вышла замуж за полу немца, полурусского. Я долго не могла понять почему у них гармоничные ровные отношения. Не могла уловить суть. Природу этого естественного течения жизни в спокойной семейной жизни и уважении. И поняла простую вещь. 

Женщина в семье должна быть чем-то увлечена до потери пульса кроме мужа и детей. Как бы по важности третье место у нее должно быть посвящено ее профессиональному занятию, которое дает ей независимость и вес в социуме. Она полиглот и переводчик. Переводит давно забытые тексты и языки. Которым по пять тысяч лет. Она ценит чужое пространство и муж, дети ценят ее пространство, потому что оно заполнено смыслами, деяниями, поступками.

 У моей мамы и папы как бы тоже это присутствует, но не так сильно. Мама сильно от папы зависит. Так же и папа зависит от мамы. Это не супружеские обязательства, это рутинная семейная зависимость. Папа айтишник, мама архитектор. Мама мне рассказывала, как они познакомились на каком-то квесте ночью под лучами прожекторов с очками виртуальной реальности, когда они лоб в лоб ударились в темноте и сняли очки.

 Я представляю эту картину. Как-нибудь ее напишу. А свобода в семье она окрыляет. Она волшебна. Ты привязан по-доброму к любимым, и к тебе привязаны до потери пульса. Как мама, папа и Ася привязаны ко мне и приходили в больницу каждый день, когда я была безнадежно больна. Как они заботились о мне. Это самое ценное что есть в моей душе – папа, мама, Ася. Ася еще маленькая, но она всегда мне оставляет что-то вкусное, красивое. И не начинает ничего затейное без меня, потому что ценит меня и любит.

 А еще Дени, Алик. Белла. Полина, Кристина, Сергей, Дима, дедушка, бабушка. А еще одуванчики в конце мая. И роса утренняя. И лошади в тумане, которые меня вдохновили на картину. Гнедая, вороная и белая. Это же надо такое увидеть утром на восходе солнца, когда, извиняюсь в поле остановились по нужде. 

- Нюта идем, мы торопимся. - А я стою как вкопанная и застывшая как замороженный соляной столп жены Лота и не могу глаз оторвать. Троица лошадей в утреннем тумане: гнедая, вороная, белая. Картину эту я подарила Полине. Она самая любимая. В смысле подруга любимая и картина любимая. Вершина моего мастерства. Если меня что-то цепляет, то это надолго и серьезно.

 Попробую свой логлайн изложить. Нюта есть любовь. Но Бог есть любовь. Следовательно, Нюта возгордилась и возомнила себя Богом. Самое сокровенное мое желание угадать движение души любимого человека, предвосхитить на мгновение, его чаяния и сделать то что он ждет, не ожидая взаимности. 

Погружаясь в душу любимого человека узнаешь самые потаенные уголки и тропки, нюансы поворотов головы, движения мысли. Великое счастье угадать и настроить струны души любимого человека так чтоб он был счастлив прикасаясь ко мне, к моей душе. А я не делаю никаких усилий воли. Отдаюсь естественному чувства восхищения любимым человеком. И откапываю возрождаю то что в нем спит. Дремлет. 

Лучшие качества его души культивирую своим вниманием к деталям и мелочам. Вытаскиваю трепетно и кладу восторженно на простертую длань его нежность, страсть, восхищение. Даю ему возможность насладиться своими чувствами во всей полноте со смакованием каждой новой эмоции. Эмоции его льются через край, переполняют и заливают его естество. 

И нет счастливее меня никого, потому что я вся любовь и он любовью окружен. Любовь — это еще и воздержание от словесного разврата и словоблудия. Потому что слово, сказанное всуе без любви, отторгается душой любимого человека. 

Наша душа это барометр и чуткий прибор настроенный на искреннюю атмосферу четких слов и признаний, ярких и сочных эмоций. И полутона, полунамеки возможны только если все сказано, прочувствовано и нечего больше сказать. 

Любовь нужно подпитывать, иначе однажды ты проснешься с пустотой и без любви. Любовь — это жертва. Это алтарь. Ты на алтаре как жертва. И приносишь себя в жертву своему любимому. Сжигаешь себя до тла. Так что я скажу завтра на открытии своей выставки? Буду просто комментировать. Это год такой. Эта картина название, техника – темпер.

Из Зигмунда Фрейда запомнила только две фразы. Уважаемые дамы и Господа. Нам нужен новый подход. Остальное невозможно читать, так как это нафталинное письмо позапрошлого века. За частоколом слов не видно содержания. Тридцать пять лекций психоанализа структурно никак не связанных между собой. Видимо я не доросла до этого. Либо мне Фрейд не интересен. 

10

Плановое посещение психотерапевта вместе с мамой не принесло мне облегчения, только усугубило мое состояние. Ну, во-первых, термины моего врача выводят из душевного равновесия.

- Нормотимики, антидепрессанты, бензодиазепины, антипсихотики, антиконвульсанты нужно принимать в строгой дозированности и регулярно.

- У нас тубусы, пеналы с надписями, - сказала мама, - и мы не путаемся в дозах и в названиях. Мы не всегда понимаем какая стадия заболевания, и какой приступ. Здесь у нас не совпадают мнения. Дочь говорит, что все нормально, а я вижу, что у нее очередное расстройство.

- Мама, ты же видишь, что литий с передозировкой дает обратный эффект, и мне все хуже и хуже. А этот препарат Сиозис, или как его зовут ингибиторы серотонина я лучше переношу. Хотя бы бессонница исчезла и аппетит появляется.

- Да. Доктор нам бы с этим серотонином разобраться. От него все беды. Как сделать так чтоб его не было в организме дочери?

- Серотонин можно купировать, но нельзя исключить. Он по умолчанию присутствует у всех. И у вас, и у меня. Лучше профилактикой заниматься. Как часто у вас ремиссия? Сначала пусть дочь скажет, потом вы.

- Собственные творческие переживания, внутренние монологи — это мое привычное состояние. Возбуждение и прилив сил, энергия, бьющая фонтаном, приводят меня к эйфории и сумасбродным поступкам. Ну, например, мама не знает этого, я вообразила, что могу пройти сквозь стену в классе на перемене. И разбила себе лоб.

 Я вообразила, что могу заставить куст шиповника во дворе гореть пламенем и исцарапала себе иголками шиповника лицо. И еще побочные эффекты лития они очень тяжелые. Постоянная тошнота и спать хочется. И мне надо носить мешок с собой для рвоты от этого вашего лития. 

А еще я прочитала в учебнике психиатрии, что у меня классическая форма БАР от употребления лития. Когда интоксикация была сильной, я начинала дрожать, теряла ориентацию в пространстве и буквально натыкалась на стены, речь становилась спутанной. Но гораздо унизительнее то, что порой я выгляжу так, будто я под наркотиками или перебрала с алкоголем и меня останавливает полиция в метро. Я очень зависима от своих эйфорических настроений. Я зависима от силы энергии воли, уверенности, эйфории, от того, как я заражаю подруг своим воодушевлением. Даже Дени заражается от меня.

- А кто такой Дени?

- Дени, – это мой жених.

- Он знает?

- Знает, что?

- Что ты на лечении?

- Он знает столько сколько должен знать. А больше знать ему ни к чему.

- Но он же узнает рано или поздно.

- Пусть узнает, когда будет поздно. Он сейчас на срочной службе. Осталось два месяца до демобилизации.

- Но это же недоверие к нему.

- Я исключение из правил. И на меня не распространяются ваши шаблоны и диагнозы биполярного аффективного заболевания. И вообще. Я сама себе поставила диагноз. Биполярное расстройство и чрезмерная склонность к приятной деятельности. Я делаю то что мне нравится и никому не причиняю вреда. И точка. 

- Возможно, это так, но не факт. Здесь дело не в точных формулировках. Психоаналитика разделяет условно аффективные индивидуальные расстройства на биполярные и униполярные. Весьма условно. 

Мы врачи четко видим принципиальное различие между депрессией и Бар заболеванием, которое ни клинически, ни этиологически для пациента не очевидно. Также это название подразумевает, что депрессия и расстройство существуют отдельно друг от друга, никак не пересекаясь. Эта поляризация клинических состояний вступает в противоречие со всем, что мы называем биполяркой.

- Вопрос к мамаше. Магнитно-резонансная томография и позитронно-эмиссионная томография у вас с собой? Да. Отлично. Сейчас посмотрим.  

- Вот смотрите. Здесь видно. Структура серого и белого вещества, обычно видно при шизофрении. Объем и форма гиппокампа, таламуса и базальных ганглиев у вас без увеличения и не ярко выраженная. Это уже хорошо. Вы точно не больны шизофренией.

- Я ничего не поняла, но если кто ни будь мне теперь скажет – шизоидная, то я могу показать эти снимки МРТ?

- Вам этот диагноз не грозит. У вас здоровая регрессия и биполярка личности. 

- Я могу водить машину при этом диагнозе?

- Я вам скажу какая опасность вам грозит при вождении. Вы будете чрезмерно интеллигентны и обходительны, и будете всем уступать дорогу, даже там, где это не полагается. Вы будете всегда виноватой себя чувствовать. Когда едете медленно, когда едете задом или передом, когда включаете фары, везде и постоянно у вас будет чувство вины, неправоты, самоедства и копания. Оно вас доконает.

- А можно натренировать в себе чувство превосходства и вседозволенности за рулем?

- В моей врачебной практике я использую психоаналитическую теорию Фрейда эго психологии. Мои исследования пациентов водителей: моторика, реакция, заднее зрение, конфликты с участниками дорожного движения, ментальные «механизмы», дорожная агрессия, страхов аварии, чувства вины, инстинктов и импульсов дают мне основания полагать, что многие справляются со страхами и становятся опытными участниками дорожного движения. Скажем так. Два из десяти не справляются, и я им отказываю в выдаче справки в ГАИ.

Мама не могла не вставить свои «пять копеек» в умный разговор.

- Дело в том, что внутренний, фантазийный мир Нюты становится не ее внутренним миром. Она в него посвящает и меня и всех вокруг. Она не замыкается, не ограждает свой мир. Она его выплескивает наружу. И это ее разрушает. У нее нет четких границ внутреннего мира. Это она выплескивает и обнажает как нервы, наизнанку выворачивает себя. Она сублимирует свои негативные переживания, свои чувства обнажает через картины и живопись.

Ну, например. Эдипальный анализ меня и мужа в ее картинах кому-то бы польстил. А мне такой анализ неприятен. Но если она это не сделает – ей будет плохо. Так она само утверждается. Через опосредованный диалог – картина-родители-эго-зритель. Вынос мозга. Всем. И себе. И нам родителям. Зачем такой сложный путь?

- Мама ты ничего не понимаешь в живописи.

- Да. Я архитектор, и ничего в живописи не понимаю.

- Мама. Ну, тебе нравится Васнецов. Но у него лица и лики совсем не прорисованы на полотнах. Просто какие-то застывшие мужицкие маски и все на одно лицо. И бабы все на одно лицо. Так не бывает. Если ты художник – нарисуй лицо яркое с индивидуальными чертами, чтоб они не были похожими. У него схемы и шаблоны лица. Ты не чувствуешь живопись.

- Я слушаю ваш разговор и могу вас успокоить. Нюта продолжай рисовать бессознательно в том числе пиши и свои комплексы по отношению к родителям. У любого ребенка есть комплексы и родовые травмы. У меня, например, родовая травма - мама отобрала мою коллекцию рулей детских и выбросила их на помойку.

Пока ты не избавишься от родовой травмы, ты не освободишься от комплекса вины, и от комплекса неполноценности. Когда ты пишешь, рисуешь у тебя отчаянная борьба за сохранение жизнеспособного эго, самости художника, приспособленной для жизни во внешнем мире. Ты становишься социальным индивидом.

Функция эго должна превратиться в действующую мысль, а потом в поступок, делающий тебя социальной личностью. Только в творчестве ты находишь путь к миру в своей душе, ты приобретаешь способность заводить и наслаждаться подлинными дружескими отношениями. Ты на пути к полному выздоровлению. И верь в это. Я точно знаю, что ты на пол пути к полному выздоровлению.

Ушли мы от врача уставшие и довольные, чего давно у нас с мамой не было, так как мама вечно мной недовольна, а я всегда нахожу причину поворчать на маму, что она плохой живописец, не понимает живописи, и не так меня воспитывает, как надо. Но я люблю свою маму особенно за то, что она находит умных и приятных докторов. Это у нее не отнять. Она умеет заводить нужных людей, нужные знакомства и связи.

11

Картина «Рождение Земли». Техника холст, Масло. Год. Картина «Утро туманное». Техника, год. Картина. Кстати. Надо нарисовать картину. «Студент на коленках фотографирует каменную мостовую». А в чем смысл и послание миру в этой картине? Никто ничего не поймет.

 Надо нарисовать так чтоб всем все было понятно. Сюжет такой. Крупно каменные булыжники мостовой на переднем плане. На втором плане глаза и лоб студента. На третьем плане фотоаппарат. На дальнем плане в перспективе старые фасады домов уходящие вглубь картины. Почти черно белое или сепия коричневая. 

Философский смысл – что можно найти в старой каменной мостовой? Или. Что ищет студент на каменной мостовой? Нет. Студент и его страсть. Студент и его фобия. У каждого своя фобия. Мы есть отражение самого себя. Для своей новой картины «Говорящий камень» начала отбирать ассоциации и образы. Получился список для творческого анализа и синтеза.

Говорящий камень силиконий и камнеход классический. Это из литературных произведений Айзек Азимова - Говорящий камень Силиконий. Еще одно произведение Джон Кифовер - Камнеход.
Эвроклидон — греко-латинское название северо-восточного ветра. С северо востока всегда дует холодный ветер. Подобрать нужные краски для изображения холодного ветра.

Яхонт — драгоценный камень, червленый, красный, кровавый, пурпурный. Камень должен быть на картине всех этих цветов с мелкими полутонами.
Вержение — бросок, вержение камня — расстояние, равное полёту брошенного камня.

Небрежное вержение и бросок, камень в динамике, не в статике. Он куда-то стремиться, или силится, тужится что-то сказать. В состоянии вержения, извержения, отвержения. Червлёный — ярко-красный, багровый, окрашенный в красный цвет.
Гиацинт — полудрагоценный камень обычно красноватого цвета.
Денница — заря, утренняя звезда.

Серафимы — буквально «пылающие» — сверхъестественные существа, окружающие Бога в видении пророка Исаии.
Перси – грудь. Розовые соски. Сардоникс, сердолик — поделочный камень красно-белого цвета.
Сера — легковоспламеняющееся вещество, сгорающее быстро и без остатка. Встречается в природе в чистом виде и поэтому было известно уже авторам Библии.

Скрижали — каменные плиты. Никто не знает породу камня скрижалей. По косвенным признакам это известняк или доломит, так как Моисей не мог гравировать камень за один день на твердом базальте не имея инструмента, молотка и гравера.
Тесло — железное орудие, использовавшееся при обработке камня.

Неожиданно заболела моя любимая Надежда Мещерская. А ведь она первая мне открыла магический портал через руки и ладошки с телепортированнием в мир музыки. Потом Надежда Александровна научила меня картины слушать и видеть через руки, а камни считывать я научилась сама тренировками и упорством. И пылким воображением.

Дени говорит, что у меня воображение как у писателя фантаста Артура Кларка. Открыла и записала себе цитату из космической одиссеи научно-фантастического романа Артура Кларка …Но вот вращающиеся световые колеса начали смыкаться друг с другом, спицы их слились в полосы света, которые медленно отступали в глубину, затем полосы раскололись пополам, образовав пары светящихся линий. А зачарованные пленники светящегося кристалла, питекантропы, все глядели и глядели…

Парящий в воздухе это и есть метеорит, или поднятый вертолетом в воздух камень станет вторично летящим метеоритом. Персеиды-метеоры, Леониды - метероиды, Квадрантиды - метеориты постоянные парящие и летающие камни в воздухе. Метеориты при падении издают звуки, похожие на шипение, шелест, свист или грохот.

Листья, трава и другие диэлектрики на пути следования траектории метеорита издают звуковые колебания и распространяются по поверхности земли. Звуки, слышимые при пролёте метеорита, резонируют и отражаются как от живых биологических твердых масс, так и от предметов, расположенных по линии полета. Космические тела рычат, шелестят, бубнят, звенят, свистят с разной амплитудой и частотой. Солнце гудит.

Межзвездное пространство мелодично переливается ксилофоном, мелодии Урана отличаются от звона Сатурна, так же как партитура звуков Юпитера отличается от гула солнечного ветра. Звук камней, расположенных в Карелии напоминают слаженный оркестр духовых инструментов, звучащих приглушенно.

Поющие карельские камни каменной цивилизации — это подтверждение о живых говорящих камнях. В поющих карельских камнях есть низкие и высокие ноты, протяжные и ритмичные звуки. Племя туареги в Сахаре сообщает что звуки камня — это голос солнца, потому что солнце раскаляет камни после полудня, они нагреваются и лопаются, раскрывают рты как моллюски, стонут и извиваются от жары. Камни покрываются трещинами, и некоторые из них с грохотом разваливаются на куски, создавая оглушительные звуки, напоминающие выстрелы. Когда древние племена пели песни некоторым священным камням они меняли свойство камня. 

Археакустика – наука, изучающая звуки камня начиная от Мерлина при строительстве Стоухенджа до новообразованных современных камней. Акустические каменные культовые сооружения издают звуки в отсутствие человека. Резонанс, возникающий при звучании каменной музыки, рождал особый вид энергии, позволяющий музыке завораживать людей. А вибрация звука заставляла вибрировать стены и все, что попадало под его действие. 

Звук обладал особой силой и мог творить чудеса — даже менять энергетику храма, воздуха, воды. При помощи левитации через звуковые волны передавалась энергетика и сакральные знания от камня к человеку. Следующая картина будет «Говорящие камни». Я много теперь знаю о говорящих камнях от Миллера Алика и от сообщества в Индии «Живые камни».

Окончание фрагмента Глава 5. Второй том. Роман Нюта, Николай Матвиенко

Глава 5. Том 2.

12

Из юных штанишек и детских колготок я сразу впрыгнула во взрослость и стала хорошеть для других. Взрослею и набираю вес. Я перед сном чувствую, что нижнее ребро не достает до берцовой кости. Доставала еще вчера. Неужели я поправилась? А ведь еще вчера доставала нижним ребром до берцовой кости. Это состояние покоя и гармонии, когда кости и мышцы достают друг друга и жира нет. 

Пальцы уже не хрустят. И виски не стучат на подушке. И зубы не выбелены, волосы лоснятся. Ногти не шелушатся. Перетерла ребра, потягала себя за скальп, надула щеки, «отметелила» старость, открыла дневник, поставила себе пять и расписалась. Нашла прелюбопытные записи о взрослении. 

Вечером чувствую – изменилась. Стала вдохновленной и одухотворённой. Наполненной счастьем женщиной. Которую все жаждут и кричат: Где ты? Где ты? Где ты Нюта девушка самая лучшая в мире?

 Я уехала в паломничество в элевсинские мистерии из Персефон в Элевсин и обратно в поисках самой себя. Я осенью превращаюсь в семена, являясь символом воскрешения из мёртвых ранней весной ростков из земли, как набухшие соски. Чтоб больше не стесняться себя и своих причинных мест. А то я вся на комплексах от этих мест. 

Как принять в себе то, что нравится, как принимать себя такой какая ты от рождения? И не комплексовать по любому поводу и без повода. Нюта так нельзя. Нюта постыдись. Если я сама себе нравлюсь, значит все во мне гармонично и не бесстыдно. Собственные прикосновения. Собственные пальцы. 

Я чувствую прилив сил и жизненной энергии. Тело и душа – единое целое. При этом светлая и чистая душа не борется с желаниями плоти. Ко мне вернулась жажда жизни и я способна получить удовольствие в здравом уме: самодостаточная, целостная и независимая. Как и все, что связано с женской сутью, это ощущение, возникающее при погружении в главную загадку счастья и полноты жизни. Разливающееся по телу тепло от принятия себя, от любви к себе, от радости быть собой. Нет ничего греховного или постыдного, как нет и вины. 

Пока делала гимнастику для глаз, гимнастику для шеи и гимнастику для ног поймала свои восторженные взгляды отражения самой себя в зеркале. Ты красивая Нюта. И я тебя люблю. Разве можно быть влюбленной в себя? Разогнала лимфу. Продавила энергетические точки. Пошла в ванну, приняла душ. 

Слежу за своими манерами. Вежливость и обходительность помогают мне стать ответственной взрослой. Еще трачу время на себя любимую. Сделала легкий антицеллюлитный массаж всех проблемных зон, то есть себя. На лицо положила омолаживающую маску. Я хочу творить, и я люблю что бы все полотно было посвящено одной теме. Если раскраска, то раскраска, если эскизы, то эскизов много и принцип построения композиции, если оригами, то полное пособие по этому искусству. 

Долго доказывала себе , что я счастливая, успешная и наполненная. Спорила. Ругалась. Полезла драться с этой дурой. Естественно победила ту дуру в зеркале. Так ей и надо. Она мне говорит, что себя надо стесняться. А я нравлюсь себе. 

Тренируюсь выступать перед другими так, чтобы мои слова звучали веско и убедительно. Выпрямляю спину, говорю четко, смотрю слушателям в глаза и не допускаю неуверенных интонаций. Слова не должны звучать так как вопрос или разрешение, так звучат реплики с восходящей интонацией. 

Я ли это? Психозы отсутствуют. Депрессии и фобии отсутствуют. Но к врачу пора на осмотр. И врачу сказать спасибо. И пора позвонить подругам по палате. И им поблагодарить за дружбу и поддержку. Жить – значит учиться, и сейчас, глядя на свой жизненный путь, я чувствую готовность поделиться своими ошибками, которые я усвоила на своем пути. 

А еще жить – значит уметь стареть. Плюс старения в том, что у тебя есть прошлое, своя история. Если ты доволен своим прошлым и не отрекаешься от пережитого, то знаешь, что прожил полную жизнь и чему-то научился. 

Я – мастер слова, этот дар я унаследовала от дедушки. В одной короткой фразе он мог выразить все, что давно хотел сказать, но для чего не хватало коммуникативных навыков. Каждый вечер он читал нам вслух Библию, и так воспитал во мне уважение и благоговение перед силой языка. 

Простое слово или фраза, стоящие на своем месте, могут послужить толчком к формированию целого движения или философского направления и изменить ход истории. Любимейшей книгой в жизни был Библейский словарь Симфония, который мне подарил дед. Я могла часами просиживать, выискивая происхождение любимых слов, открывая за каждым поворотом страницы новые миры. 

Но вот беда: среди миллионов, заключенных в обложке моей любимой книги, не было ни единого, описывавшего меня. Ни единого, указывавшего на мою невероятную чувствительность и переменчивый, непостоянный характер, на неприкрытую женственность, нежность, робость, силу, стремление заявить о себе, добиться, чтобы меня узнали, полюбили, поняли. 

Ни слова, ни полслова. А так хочется быть похожей на героиню. Чтоб просто ее скопировать и успокоиться. Но ее нет. Никто еще не описал меня со всей моей дурью и фантазиями. И с рецептами как войти в нормальное состояние после фобий и расщепления.

Интересно, а я смогла бы так поступить великодушно. Так великодушно могут поступить только люди с бабушкиным воспитанием. Я в полной мере ощутила, что такое бабушкино воспитание. 

Удивительную историю рассказала княжна Мещерская. Ей поведала эту историю ее подруга из фирмы Мелодия Ирина Аристова. Вначале я не поняла, о чем речь, но, когда она закончила до меня дошел истинный смысл ее выражения «бабушкино воспитание». 

Начала она издалека. Мол, все мы помним своих бабушек и на этом выросло особое поколение, у которого высокая нравственная планка. Некий закон нравственности, справедливости и добра. То, что в женщине выше и сильнее всего. То чего нет у мужчин. Сильнее денег, выше семьи и детей. 

В наши дни две престарелые бабушки сестрицы имели по соседству на лестничной площадке соседа-инвалида. Этот молодой человек инвалид ездил на инвалидном кресле. Но ему кто-то выхлопотал машину Оку с ручным управлением.

 Эти две сестры радовались за него что и он стал равноправным членом общества и посоветовали, как ему ездить, так как в молодости они тоже умели ездить на авто. Он был рад такому повороту в своей жизни. И благодарил старушек за их участие в искусстве вождения. 

Но вот случилась беда. Молодой человек инвалид на вторую неделю своей езды разбил в прах чужую машину и свою тоже. Сам остался невредим. Но его «поставили на счетчик», если не вернет двадцать тысяч долларов за разбитую машину. Зароют. И никто не найдет его бренное тело. А у бедолаги не то что двадцать, даже одной тысячи долларов негде взять. Вот тут-то и проявилось «бабушкино воспитание». 

Эти две старые девы, как сестры Зайцевы, только вдвое старше, оказывается воспитаны бабушками еще в 30-е годы прошлого века. 

То есть их бабушкам тогда было около семидесяти лет. А им было по пять-шесть лет. Значит бабушка привила им высокий закон нравственности. 

Они продали свое столовое серебро фамильное, иконы, драгоценности, и даже клочок земли где-то под Ступино, и выплатили долг за этого инвалида. 

На вопрос, а зачем вы это сделали, старшая ответила. Но я же обещала своей бабушке не оставлять друзей в беде. А младшая на этот вопрос ответила. У него же никого нет. Он сирота. Если не мы то, кто? Меня тоже воспитывала бабушка до 12 лет. И я помню ее наставления, и ее рисунки. 

Если бы со мной такое произошло и с моим соседом инвалидом? Что бы я делала? Нет. У меня не бабушкино воспитание. Это выше моих сил. Я бы не отдавала деньги, и не продавала бы фамильное серебро. Но они эти бабушки где то есть. И «бабушкино воспитание» есть. Но у меня не бабушкино воспитание. А свое собственное. Я сама себя воспитала. И мама с папой меня воспитали. Интересно. А как я воспитаю своих собственных детей от Дени. 

Третье письмо от Дени.

Дорогая Нюта. С ноября я тебя не видел, а уже конец июля, и скоро очень скоро мы увидимся, чтоб быть всегда вместе. Иногда я мечтаю, что ты приедешь ко мне, или я приеду к тебе. Если бы папа захотел, то он устроил бы нашу встречу. Но он непреклонен в своих решениях «сделать из меня мужчину».

Я и вправду немного изменился внутри, хотя ничего особенного не происходило со мной. С другими да происходило. Я не все могу тебе написать, так как есть военная тайна и есть элементарная тайна личной жизни, но некоторые факты из моего окружения взрывают мозг.

Даже если мое письмо перлюстрирует внутренняя служба контрразведки воинской части, ничего достойного они не найдут, чтоб подвести меня под статью о раскрытии военной тайны. Ну, например, что наш интендант «зам по тылу» очень любит новых новобранцев в свой интендантский склад, и чуть ли не каждый месяц там новый солдат. Меня тоже к нему определили, и я там поработал один день. Но пошел вечером к командиру роты и попросился обратно в роту. Я видел какими глазами «зам по тылу» ел меня своими похотливыми интендантскими глазами и на меня «глазел». Или, вот еще курьезный случай, мы раз в неделю ходим в баню по ротам.

Когда вся рота раздевается, немудрено голышом не узнать друг друга в клубах пара и ограниченного времени. Сержант командует на выход через двадцать минут, после того как все зашли помыться, потому что следом за нами идет рота саперов, потом, рота брони, потом рота связи. Так вот в нашей рем роте оказался один «вшивый» солдат, который ни разу не мылся в бане.

Он заходил вместе со всеми, раздевался, и прятался в клубах пара, и переходил от двери душа к раздевалке и обратно, и так на протяжении четырех месяцев, пока его не разоблачили. От него начало смердеть, как от бомжа. Его насильно скручивали и обливали брандспойтом, потому что был приказ. «Рядового Свирского на брандспойт». Он сопротивлялся и умолял не лить на него воду. Я с ним как-то поговорил о том, о сем. И спросил. А почему ты не моешься.

Он мне рассказал свою историю, что у него водобоязнь. Его мама чуть не утопила в детстве в ванне. Она вышла на минутку и его оставила одного, он в это время захлебнулся и утонул. Еле его откачали без признаков жизни.

Или вот еще случай. Прапорщик Лебедев из третьего взвода. Я в первом взводе ремроты. Прапорщик Лебедев ростом два метра и с вершком, когда он заходит в расположение роты, его слышно еще с улицы. И голос у него как из репродуктора на учениях. И шаги как у целого взвода.

Так вот он решил досрочно уволится из службы несмотря на то что у него подписан контракт. И его дурацкий поступок обсуждался наверно три месяца и офицерами, и солдатами. Я не читал контракт, но офицеры говорили, что там есть пункт согласно которому контрактник прапорщик может досрочно разорвать контракт «при причинении ущерба имуществу воинской части, при причинении ущерба здоровью подчиненных». Он настолько был одержим идеей разорвать контракт, что не придумал ничего лучшего, как на учениях вместе с рядовым водителем угробил БРДМ, поломал себе берцовую кость, и водитель получил черепно-мозговую закрытую травму и поломал коленку.

Как потом водитель рассказывал он сказал прибавить газу и направил БРДМ к обрыву шестиметровому на Амурском полигоне. Его уволили с частичной компенсацией стоимости угробленного БРДМ. На БРДМ обычно ходят в разведку, там только четыре посадочных места, в отличие от БТР, где четырнадцать солдат помещается.

Зачем я тебе это пишу? Потому что у меня теперь много свободного времени, и сейчас конец июля, самое жаркое время года, и я уже не молодой солдат, а «старик», как здесь называют меня и тех, кому через четыре месяца на демобилизацию.

Хочу мысленно поблагодарить своего папу за то, что он отправил меня на службу. Я изменился. Я стал более терпимым к чужим недостаткам. И да. Я возмужал. И ты меня не узнаешь. У меня появились мускулы и пресс на животе.

У меня рельефное, мускулисто тело, я поправился на два килограмма. В нашей роте есть два солдата которые успели жениться перед службой Сергей и Василий. Я им рассказал о тебе. Они мне рассказали о своей любви и женитьбе. Вернусь очень скоро и мы с тобой поговорим о нашей свадьбе. Дорогая Нюта, вот уже конец июля и до встречи нашей осталось совсем чуть-чуть. Еще чуть-чуть побуду с тобой и напишу. Я сейчас на учениях на полигоне.

Этот письмо дорогая Нюта я писал уже ночью в палатке, когда все уснули. Я долго не могу уснуть и думаю о тебе. Ты и я пишем свою любовь на своих каменных пергаментах. Скоро увидимся моя дорогая Нюта. Твой Дени.

Дневник Нюты.

Надо что-то важное сказать им. Они в темноте не понимают, и вы меня не понимаете, моя миссия рассказать им. То чего они не знают. Донести к ним смысл и счастье жизни на земле. А то ведь они же не знают. Не знают так как система координат и ценности иные. Вернее, они знают ценности свои каменные, но это не то.

Они не знают то что я знаю. Я как человек. А я знаю, что счастье и смысл жизни — это любить и быть любимым. Это мне надо донести на их языке, чтоб они услышали и начали другую жизнь полную смысла и счастья. Только как им это сказать? На каком языке. Языком красок, жестами и мимикой, каменным языком, образами и аллегориями? Как им сказать? Попробую красками сказать, как художник.

Подберу нужную палитру. Они на краски реагируют. А что изобразить? Во-первых, алый, пурпурный, красный. Я заметила, что они на него отзываются. Они еще такие маленькие и ничего не знают.

Холодные серые камни, родившиеся как слепые мыши и их надо вести по жизни и сказать самые главные слова в начале их жизни. Дать им направление, ориентир куда двигаться, а то ведь многие из них так и останутся слепыми мышами и будут бегать в колесе забвения по кругу повторяя одно и то же, то что им внушили. Внушила среда обитания, с экрана ТВ, с интернета. Выбор очень маленький. Информационный шум и мусор быстро заполняют пустоту.

С пустотой в душе надо бороться молитвой с усердием, чтением с прилежанием. Иначе они станут потребителями еды и потребителями информации без созидания и без творчества. Они обречены вечно быть обществом информационного потребления и всеядства.

Если смотреть на учебу как на процесс, а не как на цель, то процесс в Академии изящных искусств весьма напряженный и свободного времени нет совсем. На сон и отдых остается не более шести часов.

С английскими терминами, жаргонами еще туман и нет ясности как одно и то же слово может означать противоположные качества. Еще и авторские работы каждый семестр надо выставлять не менее двенадцати.

Эссе по истории искусств, по современному искусству. Посетить выставки, пролистать древние фолианты девятого и десятого века. Посидеть десять минут в любимом кафе. Написать письмо Дени или лучше позвонить, чтоб времени было в запас.

Виртуальная измена

Я шла на встречу с незнакомым молодым человеком, от имени которого мне позвонили и сказали, что моя картина «Рождение Земли» стала победителем в номинации дополненной реальности на площадке Сенсориум Галакси в Москва Сити. Для меня это что-то новое, как и локация ультрасовременной Москва Сити, где я ни разу не бывала. Я слышала от подружек что там очень круто и архитектура урбанистическая, они туда ездят на убойные дискотеки. Проложила маршрут по гаджету из метро. У входа в башню Федерация меня ждал молодой человек и представился.

- Меня Георгий зовут. А вы я так понимаю Нюта.

- Да.

- Меня Иван Никитов попросил вначале вам экскурсию устроить на самую высокую башню Федерация, чтоб вы оттуда увидели Сенсориум.

- Да. Я согласна.

- У вас достаточно времени?

- Два часа свободно. Или два с половиной.

- Нам хватит. Полчаса экскурсия и полтора часа встреча с Никитовым.

- А расскажите кто такой Никитов.

- Иван сейчас мозг и душа нашей виртуальной площадки Сенсориум Галакси. Если вы геймер, то вы понимаете?

- Я не геймер. Я художник.

- Ну вы создаете что-то новое.

- Я создаю новые произведения искусства.

- А Иван создает новые развлекательные контенты, рождает новые аватары. Он еще и сценарист, и режиссер. В одном флаконе.

- Контент мне понятно. А аватар покажете?

- Иван вам покажет. Вы выберете какой вам понравится. И будете с ним дружить.

- Это что-то наподобие робота, покемона. Виртуальный компьютерный герой?

- И да. И нет. Вы сами его наделяете нужными качествами. То есть. Он ваше отражение в параллельной вселенной. Вы его рисуете и наделяете нужными человеческими качествами. Хотите озорной. Хотите воин. Хотите Казанова. А можно священника. Выбор огромный.

- И моя картина «Рождение Земли» она идет в проект параллельной вселенной? Но в моей картине нет людей, там нет людей-аватаров. Там только камни.

- Ивану очень нравится ваша картина. По ее мотивам он создает параллельную вселенную, в которой люди будут находится пока играют. Он хочет еще вам предложить тему. Но это он сам расскажет.

Мы приехали на девяносто седьмой этаж на скоростном лифте за полторы минуты. На смотровой площадке дул ветер и мы кутались в свои воротники и шарфы, чтоб не простыть.

- Вон там внизу наш Сенсориум.

Это не высота птичьего полета. Это высота дрона БПЛА триста семьдесят метров. Я сверху увидела перевернутый бетонный стакан вверх дном со стеклянным куполом размером со стадион, ну или размером как два поля для гольфа. Просто громадные размеры, даже отсюда они впечатляют. Я начала догадываться, почему сначала сюда меня привели, чтоб я оценила масштабы сотрудничества и согласилась.

Я внутренне уже согласилась, но тени сомнения все-таки бродили в потаенных уголках души. Что-то здесь скрыто. Иногда надо идти на компромиссы. Кто то, но не я убегает и прячется от компромиссов. А решать то все равно надо. Прислушаться к своей душе к вселенной, услышать ритм сердцебиения галактики чтоб в унисон с собственным сердцем принять правильное решение без компромиссов. И быть чистой как ангел. Или святой невинной овечкой на заклании. И честной по отношению к себе самой. По отношению к своему будущему.

Потому что матрица судьбы дает сбой, когда мы лукавим и идем на компромисс – будущее сразу меняется. Заигрывать с судьбой, играть с судьбой смертельно опасная затея. Не пытайтесь обмануть судьбу, идя на компромиссы с совестью. Люди не увидят твой компромисс и примут любое твое опрометчивое решение, и даже похвалят. Если это искренне. Если фальшивое тоже сразу поймут. Но не примут.

Иногда хочется пойти на компромисс, чтоб не мучится, чтоб кайфовать от вседозволенности и распутства поступков, мыслей. Но компромисс — это жуткое разочарование и неверие в себя. Я почувствовала зыбкую основу здесь и сейчас. У меня логлайн обращение к «граду и миру».

А здесь на танцполе Сенсориум Галакси скорее диалог со своей тусовкой московских сублимированных культур: молодежная, элитарная, гендерная, поп- культура, хип-хоп-культура, гей- культура. Здесь большие перспективы открываются, так что голова кружится. Но чувствую не мое это дело.

Массовость заразительна. Я представила на секунду что здесь толпа парней и девок четыре тысячи человек одновременно танцуют. Да никакой фундамент не выдержит от резонанса. Даже башня Федерация разрушится. Как разрушились две башни близнецы в Нью-Йорке. Как выяснилось от резонанса и звуковых волн. Здесь толпы, тысячи, миллионы адептов. А нужны ли искусству миллионы адептов, поклонников.

- Я оценила, - выпалила я, смеясь Георгию в лицо.

- Ну тогда идем обратно в наше царство призраков и духов.

Мы спустились в холл и с улицы теперь я увидела вблизи это цилиндрическое здание наподобие стеклянной бочки, на верхних ребрах которого огромные римские цифры показывают время. Не совсем поняла, так как стрелки отсутствуют, и чтоб не казаться неумной сказала.

- Четыре часа.

- Да эти часы без стрелок. Они показывают время световой индикацией под любым углом зрения панорамой.

Я заинтригована. И слегка волнуюсь от предстоящей встречи. Иван Никитов оказался не таким могучим и страшным как я его воображала. Невысокого роста, лицо приятное как у ангелов и купидонов не мускулистое, глаза карие, манеры и голос мне импонируют. Костюм темно серый без галстука. Чувствуется воспитание и образование. От него веет чем-то романтичным и загадочным. Как-то быстро и легко он мне понравился, подумала я в то мгновение.

- Привет.

- Привет.

- Понравилось?

- Да. Я впечатлена.

- Вот, а теперь о вашей картине.

- А можно сначала вы расскажете о себе, и чем вы здесь занимаетесь?

- Я буду рассказывать и показывать.

- А я буду вопросы задавать. Можно?

- Сколько Вам лет?

- Тридцать два.

- И вы владелец всего этого?

- Я управляющий и главный режиссер-сценарист, художник, создатель контентов. А владелец живет в Швейцарии. Это здание Концертно-развлекательный комплекс в Москва-Сити Sensorium Hall площадь танцпола сорок тысяч квадратных метров.

- И здесь одновременно могут танцевать сорок тысяч?

- Мы еще не получили заключение акустической комиссии. Если вы помните Трансвааль Парк в Ясенево разрушился от акустики. Колонки очень мощные привели к резонансу окон, и здание обрушилось вместе с людьми. Погибло много людей. Специалисты проверяют акустические системы у нас. Думаю, получим сертификат соответствия к весне следующего года. А пока вот готовимся.

- Вы художник?

- Да. Аватар создается художественными приемами и программой.

- Я слышала про Сальвадора Дали и про Высоцкого. Это есть у вас? - Это я блеснула осведомленностью, меня научила Надежда Александровна. Если хочешь произвести впечатление, изучи человека вдоль и поперек, прежде чем с ним встречаться. Я «прогуглила» и нашла нужную информацию об этой локации и про первые персоны. Что первая персона здесь Михаил Прохоров я знала, но тактично умолчала.

- Дали и Высоцкого лучше увидеть. Формат ВИАР триста шестьдесят от Sensorium Galaxy обещает перенести зрителей в самую гущу виртуальных миров в три дэ формате.

В этом формате вся окружающая среда плавно трансформируется синхронно с музыкой, создавая захватывающее путешествие. Представьте, что вы находитесь с Карлом Коксом, окруженным его музыкой и гиперреалистичным аватаром. Это не просто концерт, это приключение в цифровом мире, где музыкальное искусство и визуальные эффекты объединяются, чтобы пленить ваши чувства.

- Что может быть более интригующим чем оказаться в компании с самим Карлом Коксом? Или в компании с Константином Худяковым.

- Вы можете встать в первом ряду, глядя прямо в глаза Карла, ощущая чистую энергию выступления в Метавселенной. Или вы можете присоединиться к виртуальной толпе на танцполе, танцуя вместе с другими энтузиастами со всего мира в Метавселенной. Кроме того, вы можете исследовать футуристический и парящий концертный модуль в мире PRISM, где действие «Intermundium» происходит в Метавселенной.

Иван включил какие-то тумблеры, поколдовал с компьютером, включился большой экран, завертелись четыре световые мельницы на которых по очереди появлялись в трехмерном изображении ожившие картины Сальвадора Дали.

- Это последняя командная инновационная разработка Сенсориум Галакси, реплика Дали. Мы оживили его картины.

Вау. Это же мои сны, и я наяву все это вижу. Не сплю ли я? Я ущипнула себя за ухо. Но этого не может быть. Растекающаяся лужей на столе белая глаженная одежда, рубашка мятая, распластанные плоские фигуры тощих женщин, которые вдруг раздуваются и превращаются в шары.

Циферблат с ходячими стрелками растекается ртутью на краю стола, лошадь корабль плывет в пустыне на тоненьких высоченных ножках, как у комара. Громадные усы и маска Сальвадора и Галы улыбаются мне и пальцем зовут присоединиться к их любовным утехам. Я могу прикоснуться к ним рукой, музыка играет не громко. Иван стоит рядом со мной. Что-то он на меня так смотрит, пронеслось у меня в голове.

И вдруг я увидела себя внутри этой картины виртуальной реальности. И Ивана. Это Иван включил внешние камеры, и мы оба превратились в аватаров внутри картин Сальвадора Дали. Мы теперь оба плыли-парили в пустыне вместе с усами Дали и с Галой. Аватар Нюта портретное сходство со мной, только тело другое, какое-то синтетическое из пластика и почти без одежды, только трусы и бюстье. И Иван лицо очень похожее, но ноги голые и торс голый, на бедрах накидка.

Я почувствовала свою принадлежность к Московской богеме художников. И вообразила себя Сальвадором Дали. Что вот ко мне идут на поклон и целуют ручку как Крестному отцу Дон Карлеоне.

Вдруг Иван берет мою руку и подносит к своим губам. Целует мою ладонь. Сил нет сопротивляться. Я же в московской богеме. В самом богемном знаковом месте Сенсориум Галакси Москва Сити. И меня пригласили в самый убойный проект с невероятной перспективой. И Иван такой обходительный, воспитанный, умный. А Дени? Стоп. Дени. Я всего лишь только целуюсь в темноте холла Сенсориум.

Это же не измена. Это интрижка. Меня снимает камера и все это транслируется в стрим канале в интернете. А все что однажды попало в сеть интернет остается там навсегда. И осталось в локальной сети Хабаровска в воинской инженерной части, где служит механиком Дени.

Вокруг ожившие аватары пляшут, и я сама не знаю, как оказалась внутри этой толпы танцующих одиночных и парных аватаров. Танцую. Иван обнял меня за талию и танцует свой танец любви обняв мои ягодицы и опустив голову на мое лицо. И в этом виде я в стрим канале в интернете Галакси Сенсориум.

Я боюсь шелохнуться. Я небожитель. Меня взяли на самую крутую тусовку в мире, постепенно теряю контроль над собой. Безвольная аватарка потеряла самообладание, и предаюсь грезам разврата и эротических фантазий. Я кружусь в танце и отдаюсь в руки Ивана. Он ведет свою игру. Но я не веду свою. Моя воля отдыхает. Моя совесть спит мертвецки пьяная.

- Как это у вас получается? – я пыталась вырваться из объятий Ивана. - Это все делает команда или вы?

Вижу на экране что я разделилась и размножилась. Теперь я на экране продолжаю вытворять немыслимые движения танца. Бедра трясутся в танце живота. И я начинаю почковаться, размножаться. Их-меня две, три, пять, сто.

И в сетях интернет Нюта размножилась моментально на тысячи и десятки тысяч Нют. Целая толпа Нют-аватар танцует в диком ритмичном танце.

Но я-то здесь. Вот она я. А там это не я. Не хочу, чтоб меня размножали и "почковали".

Я представила, что я размножаюсь как икра, что я рыба, мечущая икру сотнями и тысячами. Что я мышь и рожаю слепых мышат. Что я муха дрозофила, размножающаяся каждый день и откладывающая яйца восемьдесят штук.

Надо остановить свое размножение. Иначе весь интернет будет заражен вирусом Нюта. Вирус Нюта. Не хочу быть вирусом. Гипноз Ивана сильнее меня, сильнее моей воли, я вся во власти его аватаров и его трехмерного шоу виртуальной реальности.

- Стоп, - еле вымолвила я.

- А теперь Владимир Высоцкий. – Сказал Иван и выпустил меня из своих крепких объятий. И налил в фужер спиртного. Я не пью спиртное, так как мне врач категорически запретил, потому что я на таблетках антидепрессантах. Я сделала глоток. Он решил меня доконать сегодня.

На несколько секунд погас свет, потом световые мельницы опять закрутились и появился Высоцкий в четырех световых мельницах в трехмерном пространстве как живой.

А на экране появились световые объёмные картины Константина Худякова. Песни Высоцкого наложенные на стерео картины Худякова на меня произвели неизгладимое впечатление. Синтетическое искусство и синтез искусств, синкретизм в одном флаконе – это что-то новое в современном искусстве. Никогда раньше не думала, что я сама это увижу, и прикоснусь руками к этому чуду искусственного интеллекта. Здесь самые смелые мечты сбываются. Не зря же говорят – бойтесь дерзко мечтать, иногда мечты сбываются. Моя мечта тоже сбылась – мои картины ожили, так же, как и Сальвадора Дали.

- Как это? – я не хотела выглядеть неумной и не понимающей.

- Под сводами раскрываемого купола расположен высокотехнологичный многофункциональный зал-трансформер, который не имеет аналогов в мире по числу возможных конфигураций. Сенсориум Галакси — это уникальное пространство, где каждый посетитель вступает в контакт с глубокой тайной тьмы, разгадывая ее потаенные загадки и открывая скрытые возможности для развития своих чувств и восприятия. 

Мне вспомнились мои сны: рожицы, лики, морды, личины, лица и аватары – фантастические существа. Полет над красной крышей, слепые мышата, камень метеорит.

- Круто. А что еще?

- Наша команда создает виртуальный трехмерный мир, и любой человек может находится в этом виртуальном мире сколько захочет. Главное, чтоб у него было время и сенсы. Сенсы - это наша денежная единица, которую можно купить за биткоины или за рубли. Пользователи этой мета вселенной не только полностью контролируют внешний вид своих виртуальных персонажей, но и могут настраивать такие параметры, как личность и биография. Это позволяет цифровым персонажам стать убедительными виртуальными существами и верными спутниками мета вселенной. Он все еще держит меня за талию правой рукой.

- Сейчас я покажу как ваша картина «Рождение Земли» вписалась в нашу трех мерную виртуальную концепцию.

На трехмерном экране появилась моя картина. Из темноты по краям экрана засветилась голубая стерео дымка перемен. Эфир наполнен ожиданиями и заполняет пространство от края к центру. Воздух перемен в красках и мерцающих огнях. Огненные смерчи эвроклидона уходят и приходит штиль. Играет музыка ритмичная. Аватар Чресла Земли — бёдра каменные аватара как столпы железные. 

Друза аватара расщепляется на мелкие камни. Растрескивается скорлупа каменная. Скорлупа трется и ударяется, расщепляется. Камни аватары рождаются, сыплются и заполняют землю чтоб вдохнуть новую неизведанную ранее стать и суть. Вот они сгруппировались по кристаллам, по цвету, по размеру, по роду и по породе. По твердости, целые гряды и полки. В нижней части картины. Армии, полчища и бескрайние каменные валуны аватары до горизонта. Но это парни и девушки живые, и не аватары. У них мимика, жесты, кожа, волосы, глаза и зовут в свой мир маня пальцем к себе. Они танцуют под ритмичную музыку. Моя картина ожила. Это фантастика.

Мы целовались в темноте, он все-таки меня напоил. Играла приглушенная музыка. Сопротивляться не было сил. Иван меня обаял и усыпил. В его объятиях я потеряла волю к сопротивлению. Волны страсти разлились по всему телу от груди к животу и в промежность. Но когда Иван рукой полез мне под юбку, я проснулась от похотливого сна.

- Не надо. Не сейчас.

- А когда?

- Не сегодня. Мы едва знакомы.

- Но я вижу, что ты вся горишь желанием.

- Не могу я. Дай мне попить.

Иван налил мне какого-то сока без алкоголя, мы еще поболтали пять минут, и я заторопилась, так как во мне наконец проснулось чувство вины перед Дени за измену, которую я чуть было не свершила с затуманенными мозгами. Я еще не знала, что Дени в интернете увидел стрим с Иваном и со мной танцующей среди аватаров. По дороге я мысленно просила прощения у Дени, а в глазах рисовала картины в объёме, которые я видела у Ивана. 

Теперь я в московской богеме. Но это не приносило должного счастья и покоя. Я долго находилась в этом состоянии в борении с самой собой. У меня раздвоение личности. Хочу. Очень хочу быть в Московской тусовке с известными художниками, пусть даже не живописцами, аватарными и цифровыми художниками. С другой стороны, очень хочу к Дени. Очень его люблю. Иван мне тоже нравится – умный, обходительный, влюбленный. 

И я могу им манипулировать. Что может быть вожделенней чем манипуляция покорным слугой. Заставлю его стать на колени. Нет это пошло. Заставлю его каждый день покупать мне цветы. А куда их ставить? И у меня аллергия. Буду ему рассказывать свои сны, а он их будет в аватары превращать. А что? Блестящая перспектива. Мета вселенная от Нюты в Сенсориум Холле. Это будет мой бренд. Или бред. Мои картины везде в Москва Сити висят на фасадах. Очнись Нюта. Тебя просто хотел соблазнить смазливый парень. Не ведись. Остынь. Напиши письмо Дени. Забудь про интрижку. Четыре часа утра. Пора спать.

Конец фрагмента Глава 6, Том 2 роман  Нюта

13

А в Хабаровске между тем за полночь, Дени в солдатской форме и расстегнутым ремнем дежурный в отделении полковой оперативной связи. 

До демобилизации еще два месяца, и он старослужащий, поэтому ремень можно ослабить и сапоги сделать гармошкой. Старик как принято говорить. Старик Дени усмехнулся и включил экран, просто ищет развлекательные каналы и щелкает. На экране мелькают музыкальные группы, исполнители, аватары. 

Зашел офицер дежурный, спросил кто меня сменяет, посидел пять минут и ушел. Дени от скуки потягивается и щелкает по кнопкам от безделья на дежурстве. Так можно до щёлкаться ко сну. Обычно на дежурстве он дремлет, так чтоб дежурный офицер его не застукал, что он спит.

 Вдруг один аватар привлекает его внимание. Он остановился и увеличил аватар. Прямо копия Нюты только фигура пластиковая искусственная, и лицо пластиковое, не живое. Но очень похожа. Он прокрутил назад, вперед и вдруг увидел, как Нюта и какой-то чечик, бабник танцуют в полутемноте и Нюта приклонила голову на плечо этого бабник-аватара. Он не поверил своим глазам. Его Нюта. Его любимая. С другим. Это невозможно. А в это время Нюта сделала очередную запись в своем дневнике. 

14

С недавних пор заинтересовалась всякими научными и околонаучными исследованиями по своей болезни. Не только психоанализом Зигмунда Фрейда, но и современными нейролингвистическими программами искусственного интеллекта. Мои ранее приобретенные навыки психоневрологии позволяют развивать коммуникативные и манипулятивные способности. Я умею налаживать отношения с теми, кто нужен и полезен. Так было с родителями Дени, и так удачно прошло с Никитовым Иваном.

Я отсекаю ненужные глупые связи и дурацкие обязательства с сокурсницами по школе ваяния и зодчества. Улучшаю свою производительность за счет повышения мотивации и возвышения самооценки.

Я научилась манипулировать людьми посредством вербальных и невербальных сигналов, вызывая у собеседников доверие, эмоциональную зависимость и внушая ложные убеждения. Основные мои приемы, используемые для влияния это наблюдение, анализ, подражание, комплименты, иллюзия доверия и близости, фальшивой открытости и честности.

Как ловко я обработала Ивана Никитова, теперь я из него веревки буду вить, и он мой покорный слуга.

Воздействие на людей вызывает во мне наибольший интерес, не как противоправное действие, а как творческий процесс преобразования, трансформации, манипуляции.

Когда я вижу, как человек меняется благодаря умным словам и продуманным действиям я испытываю вожделенную радость и экстаз. Как это соотносится ко мне? К Нюте? При чем здесь нейролингвистическое программирование? Получается я сама себя загипнотизировала. Очарована сама собой. Попала под действие чар Нюты.

Бред какой-то. Раздвоение личности. Растроение личности. Нейро лингвистическое программирование — это система знаний или система оккультных наук? Или некий набор семантики, навыков, манипуляций для подавления личности? Надо разбираться. А если это я манипулирую чужим сознанием? Через свои картины я манипулирую и гипнотизирую зрителя. Где-то я прочитала, что ритмы сна и бодрствования с периодичностью двое суток бывают реже, так как обычно они совпадают с солнечными сутками.

У меня цикличности сна и бодрствования с периодами, превышающими сутки. Инфрадианные циклы и ритмы настроения и сна-бодрствования с периодами двое суток и более наблюдаются у пациентов с биполярным расстройством (БР), которые сохраняются даже при отсутствии экзогенных временных сигналов, что указывает на эндогенное происхождение. Мои ритмы сна-бодрствования в связи с обострением болезни полностью меня дезориентировали во времени и пространстве. Иногда я не понимаю где я и сколько времени суток. Если бы у меня была беговая дорожка, то я бы бежала трусцой как мыши бегают в медицинском колесе для эксперимента и исследования. 

Врачи мне прописали соли лития. В острой фазе депрессии к недостаткам препаратов лития относится бессонница, потеря аппетита и потеря системы координат в пространстве. И побочка от лития – сонливость, лишний вес, апатия. 

Поскольку гиперреактивность или психомоторное возбуждение являются отличительными признаками биполярной депрессии БД, такое состояние согласуется с тем, что я впадаю в состояние, подобное мании, через день. Иногда мне кажется, что камеры везде. Кто-то очень интересуется мной. Маньяк выслеживает каждый мой шаг. Невозможно спрятаться. 

Даже у подружки Полины, когда мы закрылись в комнате и никого дома у нее не было, я почувствовала, как жужжит и щелкает камера. В лесу на велосипеде меня преследует камера. Что ему нужно от меня? Вот сейчас повернусь к нему и покажу ему средний палец. Я догадываюсь, что это американцы следят за мной. Я представляю для них большой интерес как субъект исследования. 

Кто я, когда я, зачем, мотивы, цели. Они анализируют мои поступки через компьютер, фотографируют мои эмоциональные состояния, читают украдкой мои дневники, сканируют мои картины и рисунки. Я для них находка. Они догадываются что я манипулятор. Они изучают мои методы манипуляции, чтоб выработать свои методики манипуляций. Куда мне скрыться от их камер? На даче в уличном туалете нет камер. Точно. Спрячусь в уличном туалете и меня никто не найдет с камерой. 

Родители Дени.

Белла неслышно вошла в комнату. Только она могла не ходить, а появляться из ниоткуда, плавно и тихо, как рассвет. Алик Миллер сидел в кресле опустив голову перечитывая очередные сводки из биржи. Он не слышал, как она вошла. Впрочем, может и слышал, но не повернулся в её сторону. Она подошла к нему и положила руку ему на плечо, он прижал её бархатную руку к своей щеке. 

Жена стояла рядом с ним и молчала, только чуть пошевелила пальцами. Обычно пальцы у нее отбивают кастаньету. Такое состояние ему знакомо с первых дней свидания двадцать лет назад. Он поднял голову, посмотрел на неё и улыбнулся и получил ответную улыбку своей любимой. 

Эта улыбка была слишком оживлённой для её обычно спокойного лица. Она села на ручку антикварного кресла, в котором сидел её муж и разгладила рукой его волосы. Когда только шла к нему, в его кабинет, ей хотелось поговорить с ним о сыне, о Нюте. Но теперь будто расхотела. Вспомнились слова из какой-то комедии: прежде, чем стать матерью, ты была женщиной. Откуда эти слова? Ладно не важно. Пристально опять посмотрела в глаза Миллера, улыбнулась и наклонилась к нему. 

Только он знал её такую. Вот такую. Только он. Её муж. Для всех она хозяйка, мать, успешная женщина, красавица, умница. Ну и что там ещё из этого списка обычно добавляют. Хорошая родословная. А для него она другая. Даже имя другое - Изабелла. 

Миллер посмотрел в глаза своей жены и обнял её. 

- Моя голубка. 

- О чём думал? - она продолжала гладить его волосы. 

- О сыне, - ответил он.

Сделав неопределенный жест пальцами, встала с кресла. 

 - Знаешь, что, - отрывисто сказала она. - Эта девушка. Я не могу сказать, что она мне нравится. Она мне не нравится. Про таких говорят в нашем роду "Безродная. Все ее приданное это ее трусы и платье".

Белле как будто было тяжело говорить, и она перевела взгляд на картину. - Но когда-то давно. Ещё до того, когда я стала матерью. Я решила, что мой сын будет мужчиной. Что я не должна, не буду вмешиваться в его жизнь. Даже если, даже если буду желать этого. Поэтому. - Белла подошла к окну. - Поэтому он выберет сам. Я не скажу. Ничего, - она тихо вздохнула. 

Миллер встал с кресла подошёл к ней сзади и обнял её вокруг талии. 

Она погладила его по руке.

И быстро повернулась к нему. 

- А что? А если они будут счастливы, несмотря на то что она безродная? - спросила она, прищурив глаза. 

Миллер глядел на неё и думал, как много в её душе оттенков и неожиданных переходов. Он же был уверен, что она воспротивится всем сердцем. Да он и сам был против. Но вот она стояла перед ним и глядела на него, так, как будто заступалась за союз Дени и Нюты. За этот союз, который ещё совсем недавно казался ей абсурдом и немыслимой глупостью. 

И со стороны Беллы этот неожиданный переход не был капризом или легкомыслием. Нет. Отнюдь. Миллер слишком хорошо знал свою голубку. Он видел, что в ней зазвучали какие-то струны. 

Она смотрела на него и её глаза требовали ответа. 

- Белла. - Он посадил её в кресло. Наклонился к ней. 

- Я не знаю, будут ли они счастливы. Это может знать только Бог. 

- Да, - воскликнула Белла.

- Да. 

- И поэтому. Я не буду препятствовать нашим детям.

Неожиданно для самой себя она произнесла это слово: нашим детям. Как будто удочерила Нюту. 

- Знаешь, что, - она встала с кресла. Миллер пропустил её, - я подумала сейчас. Слушай. Наш брак — это же тоже клубок противоречий и борьбы кланов Миллер против Шамис. Миллер закатил чуть глаза. Опять его голубка начинала свою песенку про "борьбу кланов Миллер-Шамис". 

- А что? - запальчиво спросила она, заметив его реакцию. - Я, красавица, умница и ты. Вообще не пойми кто. Можно подумать мои родители были в восторге, когда я им объявила о том, что я…

- Ладно. Послушать тебя, так будто принцесса за пастуха вышла. 

- А что? - опять повторила Белла (видимо, она на эмоциях всегда повторяла эти слова "а что") - у тебя не было ни денег, ни дома, ни машины.

- Ни паспорта, - завершил Миллер.

- Да ты его потерял перед регистрацией брака. 

- Она расхохоталась. - Нет, ну паспорт же был.

А почему ты вписал в графу национальность – русский? Ты же немец.

- Немец мой папа. А мама – русская. Я родился в России и люблю свою Родину. Кстати ты тоже по паспорту русская, хотя по еврейским законам ты еврейка, потому что мама твоя еврейка.

 - Папа соблазнил мою маму в девичестве, когда они еще студентами были. Они были бес башенные и не думали о будущем. 

Она тут же сникла. - Ты хотя бы не был сумасшедшим. 

Они оба неожиданно для самих себя рассмеялись. 

- Ну хоть какое-то достоинство у меня было на момент женитьбы. - сказал Миллер. - Видишь. Я хотя бы сумасшедшим не был. Это уже не так плохо. 

- Да. А я могла выйти за кого угодно. А выбрала тебя. Бродягу. Почти. 

- Ну ты ж не жалеешь.

- Нет.

Она почти плюхнулась в его кресло. 

- Я не жалею - пропела она. 

И искоса поглядела на него. И улыбнулась. 

- А я жалею, - сказал Миллер.

Она подскочила, как ужаленная.

- Что?

- Жалею, что не встретил тебя раньше. - он обнял её и поцеловал. 

Она положила руки ему на плечи. И ласково сказала.

- Если б ты встретил меня раньше, у тебя б ничего не вышло. Я была ужасно высокомерна. В 20 лет. А потом. Я стала мало-помалу смиряться, и подумала, ну ладно уж. Что есть, то есть.

- Миллер улыбнулся. 

- Когда ты уже прекратишь свои издевательские насмешки. 

Он подхватил её на руки и отнёс на диван. 

Белла замахала ногами в воздухе. - Не тащи меня. 

- Моя жена, что хочу, то и делаю, Белла чуть не задохнулась от гнева. 

- Ты, - она ударила его по плечам. 

- Я, да. - Она хотела разозлиться ещё больше, но передумала. Ей опять пришли в голову мысли о сыне. 

- Ты погрустнела. 

Миллер безошибочно ловил все оттенки настроения у своей супруги. Даже когда лицо её не менялось. Но он чувствовал сердцем все её изменения, все эмоции. Для другой женщины, это могло бы быть минусом. Быть вот так всегда на виду. Когда ничего невозможно скрыть. Но Белла, напротив, именно это качество высоко ценила в своём муже. Ценила его чувствительность. Скрытую за довольно - таки прагматичной наружностью. 

Он выглядел очень деловым человеком. Волевой взгляд, решительные черты лица. В нём даже была какая-то грубоватость. 

Они с Беллой составляли довольно резкий контраст. 

Она - красивая, мягкая, аристократичная, чуть похожая на прекрасных еврейских женщин с картин старых мастеров; и он -резковатый, энергичный, решительный. 

Впрочем, сейчас, глядя на них никто не удивлялся их союзу. Казалось, они прекрасно дополняют друг друга. Но так было не всегда. Когда-то всё окружение Беллы Флоры восприняло её брак с Миллером как мезальянс. 

- Она. И он.

Ведь не всегда он был богат. Не всегда успешен. Но то ли Белла его и впрямь полюбила, ещё до свадьбы (что было маловероятно, учитывая её строгие представления о морали и о чувствах), то ли она внутренним чутьём распознала в нём скрытые таланты, однако же, как бы то ни было, он, уже будучи женатым на ней и впрямь разбогател. Неожиданно для всех. 

Белла постоянно твердила ему, что не надо выставлять богатство напоказ. Что надо быть тихим и скромным. Она не была жадной, но ей не нравилось "щеголять" деньгами и тратить их на лишнее. Миллер иногда подсмеивался над ней и говорил, что она слишком "мудрая женщина", как будто и впрямь из притчи Царя Соломона. 

- Кто найдёт благочестивую жену, цена её выше жемчугов - цитировал он Соломона. 

Белла улыбалась. -Видишь. Как тебе повезло. Со мной. 

Она была и вправду хорошей женой. 

Со стороны. Но на самом деле, далеко не каждый мужчина захотел бы иметь такую женщину рядом, если б знал её поближе. 

Да, она была верной женой. Да, хорошей матерью. Да, рачительной хозяйкой. Да, она даже успевала совмещать семью и своё любимое дело. Ей ещё хватало времени и сил на то, чтобы благодетельствовать и развивать свои таланты в разных областях. Всё это были бесспорные плюсы. К тому же она была очень красива, и на вид очень нежна и покладиста со своим мужем. Это были прекрасные грани чудесного алмаза. Которые были правдой. 

Но это были просто грани. А суть Беллы была не самая простая и не самая удобная для совместной жизни. К тому же все её несомненные достоинства не исключали наличия недостатков. Во всяком случае, некоторых черт характера, которые были не самыми простыми и не самыми удобными для её ближайшего окружения.

Ещё до замужества Белла безапелляционно заявила Миллеру, что она будет развиваться в своей профессии и посвящать этому довольно много времени. И поэтому, естественно готовить и убираться скорее всего не будет. А если и будет, то не много. Так как это не её нисколько не вдохновляет. И она, выйдя замуж, так и поступала. То есть, бедняга Миллер приходил домой с работы и становился за плиту разогревать ужин. 

В то время как прекрасная Белла с горящими глазами рассказывала ему о различных переводах древних слов. Хорошо, что она хотя бы иногда мыла полы и резала салаты. Плюс к этому все деньги, которые Бела зарабатывала своими переводами, она тратила на какую-то очень талантливую девочку-сиротку еврейку, которая училась в художественной школе. И Белла, по благородству души, решила оплатить ей обучение. То, что оставалось, она тратила на собственное развитие и образование. 

Впрочем, на что мог жаловаться Миллер? Ведь об этом она тоже заявила ещё до свадьбы: хоть я и буду работать, но содержать семью будешь ты. А я свои деньги буду тратить на что захочу. Ну что ж, Бела обо всём предупредила заранее. Миллер принял её жизненную позицию. Которую она менять не собиралась и не поменяла.

 В результате у Миллера не было поначалу ни нормальной хозяйки дома, ни финансовой помощи. Только дополнительные расходы. Так как Белу ведь надо было и кормить, и одевать и водить хоть иногда в ресторан и в театр. 

Не жизнь, а сказка. И он был доволен, так как любил Беллу.

А она постепенно, медленно, но верно, уже будучи его женой, влюблялась в него. Видя его постоянную заботу о ней, его ответственность, его твёрдость, его непреклонность перед неудачами, она всё больше проникалась к нему уважением. К которому постепенно стало примешиваться чувство восхищения. И благодарности за то, что он от неё ничего не требовал. А просто любил её. Как любят красивый цветок, ничего не требуя от него. Как любят весну, ничего не ожидая от неё, так как она уже своим присутствием превзошла все его ожидания. И находится рядом с ней для него было наслаждение. 

Когда Белла родила их первого сына, Дени, то, разумеется, ей пришлось забросить работу. И много времени, вернее всё время посвящать малышу. И она открылась своему мужу, с другой стороны. 

Белла стала очень мягкая и женственная. Раньше в ней было много грации и живости, а сейчас эта грация стала мягче и нежнее. А живость стала горячностью. И чем дольше они жили друг с другом, тем больше новых качеств открывалось в Белле. 

Она была любительницей устраивать музыкальные вечера. Садилась за рояль и долго играла. Миллер не был большим любителем классической музыки, но ему нравилось то, как Белла комментирует каждое сыгранные ею произведение. Он наслаждался не столько самой музыкой, сколько эмоциями своей жены. 

- Ах, Моцарт. Ах, Бетховен.

Ему было интересно то, что волновало её. 

Увы, не всегда можно было сказать то же самое о её отношении к нему. Белла была немного эгоисткой. Не слишком. Но была. 

Слушать рассказы своего мужа о его работе она не очень- то любила. Особенно, если речь шла о каких-то сложностях. Зачем ей знать про сложности? Если можно обсуждать сонаты и этюды. Это романтичней и интересней. 

Но из любви к нему, она смирялась и слушала про его задумки, бизнес-партнёров и прочее. Иногда даже давала советы. Вполне нормальные. Не самые глупые. Но делала это по минимуму. 

Постепенно Миллер разбогател на углеводородах. Разбогател и всё. Честным путём. В России это возможно. 

Белла была и довольна, и напугана. Почему напугана? Ну потому. Она боялась, как бы богатство, власть и всё сопутствующее не испортило характер её мужа. Не сделало его эгоистичным и надменным. И боялась она не зря. У Миллера были замашки "зажиточного барина". Замашки, которые иногда, слегка проявлялись даже в то время, когда он был бедным. А уж при деньгах они могли очень возрасти. Благо, что Миллер прислушивался к Белле. Он знал, что он ей дорог, как муж, как человек, и потому всегда относился к её советам со вниманием. 

Белла же со своей стороны старалась максимально смягчить свои советы, чтоб они не выглядели как нравоучения и не надоедали ему. Более или менее, с попеременным успехом у неё это получалось. 

Ещё Белла любила наряды. И здесь уже Миллер слегка её пытался урезонить. Но Белла обижалась. И воспринимала его отказ купить новое платье, как недостаток любви и нежности. 

Это было глупо, но именно из-за нарядов они могли почти поссориться. 

- Хочу такое платье.

- У тебя же есть похожее. 

- А это другое. Смотри. Ткань, отделка, фасон. 

- Точно такое. Разве у тебя мало, платьев? Давай мы купим, но хотя бы другого цвета 

- Нет, я хочу это. 

- Не хочу покупать точно такое, как у тебя уже есть. 

- Я ж говорю, оно другое.

И диалог начинался по кругу. 

В конце концов кто-то из них двоих уступал. То он, то она. Если б они не любили друг друга, то могли бы очень сильно поругаться из-за этих пустяков. Но они любили. И устраивать серьезную разборку из-за платьев не собирались. 

Кризис ДЕНИ.

Между тем у Дени накануне армейских учений начался кризис. Он видел, как его невеста танцует с другим. И это его взбесило, он потерял контроль над собой. Друзья сослуживцы сразу догадались обо всем и начали давать советы один лучше другого.

- Да брось ты ее, не стоит так переживать, - сказал Пашка.

- Вот такие они все. Только дай им волю, - поучительно молвил Роман.

- Найдешь себе другую. Вот поедем на войсковые учения и там найдем тебе невесту из Студгородка, - успокоил Гарик. 

До войсковых учений оставалось один день и две ночи. Они начали готовится к учениям: технику проверяли, обмундирование комплектовали, палатки и суточные пайки проверяли.

 Нужно было сделать ревизию ремонтного ЗИП. В составе взвода с ним на учения попали три его друга тоже дембеля: Пашка, Ромка, Гарик. Выходили на учения рано утром в шесть утра. Когда одновременно заводится шестьдесят БТР, тридцать БРДМ и еще двадцать специальных машин связи вонь и смрад от выхлопных газов стоит такая, что в пору одевать противогазы, так как дышать нечем. Это было всегда, когда техника выезжала из расположения полка. 

Ехали на полигон часа четыре по проселочным дорогам в объезд всех трасс и населенных пунктов, чтоб не пугать местных жителей. Въезд на полигон регулировщики направляли сигнальными огнями, так как дым стоял столбом и на расстояние тридцать метров ничего не было видно. 

Дени как водитель механик машины связи опытным глазом оценил обстановку и припарковал машину связи рядом с полковой медицинской машиной у опушки леса без всякой задней мысли, просто так ему было удобно. Из будки связи вышли Пашка, Роман и Гарик.

- О. И полковая медицина здесь, - радостно крикнул Пашка.

- Интересно, интересно, - засверкали глаза у Ромки.

В глазах у Дени была другая картина, и он ждал ночи чтоб поделиться со своими товарищами своим открытием, что его невеста ему изменила с другим чечиком. Это навязчивая идея видение – Нюта и ее голова на груди у чечика. 

Он пытался отвлечься, заглушил мотор, открыл капот и изучал бессмысленными глазами устройство мотора, которое и так знал наизусть. Головка блока цилиндров, блок картера, ось маховика, коленчатый вал, стартер, маховик. Ключами проверил как затянуты гайки головки блока цилиндров, постучал зачем-то по крышке. 

Перед глазами картина - голова Нюты на плече у чечика. «Что за наваждение такое? Ну с другим теперь она. – Пронеслось у Дени. – Надо мужикам сказать. А им зачем говорить? Надо как-то отвлечься. Занять себя чем-то. В самоволку пойду, - пронеслись мысли у Дени. - С ребятами эту ночь в суматохе учений никто и не заметит, что мы в отлучке. Погуляем. Расслабимся перед дембелем». 

Местные хабаровчане и так привыкли, что нет, нет и раз в самоволку отлучится какой-то БТР или машина связи за спиртными напитками или «по девкам» старослужащие выйдут на охоту, которые знали локацию всех женских общежитий Восточного военного округа, особенно в городском округе Хабаровска. 

Колледжи и институты педагогический, медицинский, легкой промышленности, дизайна и технологий. И основной контингент – приезжие девушки со всего Дальнего Востока, жадные к романтическим приключениям, как и жадная солдатская душа, ищущая приключений на свою больную голову особенно в канун дембеля. Обычная картина на дорогах Хабаровска в два часа ночи. 

Едешь по пустой скоростной трассе, скорость не менее ста километров в час и вдруг из темноты прямо поперек дороги тебе перед носом проносится танк или боевая машина пехоты на полной скорости. Ты. Бац. По тормозам. И смотришь куда это летит боевая машина пехоты. А она летит из пустоты поля справа в пустое поле слева по пересеченной местности без дорог, через кусты, через овраги, через лужи и речки навстречу новым романтическим приключениям.

 И пока ты едешь по ночному Хабаровску с юга на север вдоль Амура два часа, то минимум пять раз тебя на полном ходу подрежет БТР или танк на скоростном шоссе. Это дембеля развлекаются. Офицеры сажают дембелей не только на гауптвахту, но и в дисбат на два года. Но тягу к романтическим приключениям подсыпанный бром в солдатской каше не может преодолеть.

 Пьянящий воздух свободы вскружил голову нашим дембелям на северном полигоне. Тихоокеанский государственный университет стал навязчивой идеей и целью самовольной отлучки горячей четвертки на машине связи. Но сначала надо себя привести в нужную веселую форму с залихвастым задором.

 Пашка с гражданки имел опыт употребления амфетамина. Его даже хотели комиссовать по причинам, выдававшим в нем бывалого наркомана: бледная сухая кожа, ломкие волосы, раннее облысение, шаткая походка, потеря координации движений, желтые крошащиеся зубы, полное игнорирование правил личной гигиены. Он как заводила компании четверки и выбрал две цели.

Первая цель это наркотики в передвижной мобильной лаборатории скорой помощи. Вторая цель Студгородок. Бронированная машина неотложки Айболит БМА Тигр имеет двойную степень защиты от взлома, но умельцы взломщики самоучки Пашка, Ромка, каким-то образом ухитрились обмануть аварийную сигнальную систему медицинской мобильной лаборатории и к середине ночи они втроем были под действием первой дозы морфина.

Дени долго не сопротивлялся, так как перед глазами стояла картина Нюта и ее голова на плече у чечика. Ему сделал первый укол Пашка малой дозой.

- Понимаешь, что надо все сначала начинать, - говорит Паша.

- Я бы на твоем месте забыл, - уверенно заявляет Гарик.

- Давай веселиться, поедем к девчатам, - успокаивает Роман.

- Но как она могла так поступить? - не унимался Дени. – Моя Нюта. Как ты могла?

- Не распускай нюни, будь мужиком.

- У тебя еще все впереди.

- Хорошо, что ты не женат на ней.

- А как ты узнал?

- Да вот смотри. – Дени включил гаджет и показывает картинку как Нюта танцует с Иваном.

- Ну она просто танцует.

- А там, где танец, там и все остальное.

- Все. Забудь. Через пол часа у тебя девок будет вагон и тележка.

- Я все еще люблю ее. Но придется ее забыть.

Машина мчалась на полной скорости к женскому общежитию студгородка номер один. Представьте, что творится в воспаленном мозгу молодых ребят на полной скорости едущих на встречу с прекрасным полом под действием наркотиков. Четыре молодых здоровых парня изголодавшихся по женской ласке сейчас были готовы на любые подвиги. У них в части уже были самовольные отлучки, об этом все командиры говорили на утреннем построении, и некоторых даже посадили. 

По дороге следования было непреодолимое препятствие высоченный забор и ограждение скоростной трассы, которую надо объезжать километров десять. Дени остановил машину и углубился в лоцию изучая, как сократить путь к заветному студгородку с вожделенными женщинами.

 В это время Пашка предложил вторую дозу наркотиков, но Дени отказался, так как первая доза еще сильно действовала. Его друзья были в отключке, когда на очередном пересечении трассы им дорогу преградил ночной патруль на БМП, который выскочил внезапно. Они так думали, что выскочил внезапно. Просто за фарами их машины связи следили из дежурного дрона воинского БПЛА от комендатуры с высоты пол километра.

 Быстро вычислили на мониторе и остановили ночных путешественником дежурные офицеры из комендатуры гарнизона Хабаровска. У Пашки передозировка наркотиков и его отвезли в реанимацию. У Гарика и Ромки передозировки слабая, их тоже под капельницу определили, так как они полностью невменяемые были. 

Дени от одной порции морфина с непривычки как первый раз тоже был невменяемым, и он успел сообщить маме, что его положили в Хабаровске в госпиталь на реанимацию. А мама Дени сообщила Нюте, что Дени в реанимации в военном госпитале. 

На следующий день когда врач осмотрел Дени к нему в палату зашел полковой контрразведчик подполковник Суменков. Лично с ним он никогда не беседовал, но знал в лицо, так как все солдаты и сержанты в части его боялись.

- Рядовой Денис Миллер? 

- Так точно.

- Расскажите, как было дело?

- Если вас интересует вскрытие бронированной машины неотложки Айболит БМА Тигр, то лучше спросите у Черемета Пашки. Он это сделал.

- Он в отключке, и как это мягче сказать, с серьезным повреждением головного мозга. Левая часть тела парализована, и он не может говорить.

- Тогда спросите у Романа Беспального, они вместе обсуждали вскрытие и отключение сигнализации.

- И Роман ещё двое суток не сможет говорить, так сказал врач. – Я хочу тебя спросить. – Как вы отключили сигнализацию? Во сколько это было?

- А Гарик?

- Гарик сказал, то что вспомнил. Твоя очередь вспоминать.

- Это было около часа ночи. Караульные отдыхали и рядом с машиной БМА Тигр никого не было. Я видел, как Паша и Рома залезли под днище медицинской машины и там ковырялись с проводкой. Я сидел в кабине своей машины и был как бы на шухере, должен был предупредить их если бы что-то заметил. А Гарик был с противоположной стороны и должен быть на стреме для предупреждения.

- Кто первый залез в машину?

- Пашка. У него были кусачки и маленький фонарик миниатюрный как лазерная указка. Он сразу нашел то что надо и тихонько залез внутрь салона Тигра БМА.

- Сколько он был внутри?

- Минут пять или шесть.

- Он потом не возвращался?

- Нет. Мы сразу уединились в крытом кунге и приняли дозу.

- Что потом?

- Тихонько завели машину и поехали кататься.

- И не возвращались?

- Нет. Мы были уже далеко.

- Так вот. После вас еще кто-то залез в Айболит Тигр и украл боевой комплект: патроны и гранаты. А это уже уголовная ответственность. За наркотики вы отделаетесь дисциплинарным батальоном на полгода, а за боевые гранаты и патроны вам грозит от пяти до десяти лет тюрьмы. Вас будет судить военный трибунал сначала, а потом гражданский суд.

- Пока все указывает на вас. На Пашку Черемета и Романа Беспального и Гарика Саркисяна. Следов и отпечатков других солдат пока мы не обнаружили. С сегодняшнего дня ты под арестом. Так же, как и твои друзья, сослуживцы.

- А дембель?

- Забудь про демобилизацию. Может быть через год, а может и через два. Пока будет идти следствие военного следователя — это полгода, потом приговор полгода, потом гражданский суд и отсидка полгода. Глядишь через два года если все хорошо будет, то и про демобилизацию можно подумать. Кстати, твой папа не очень обрадуется фактам твоей армейской биографии.

- Вы моего папу знаете?

- Лично не знаю, слышал от нашего дивизионного начальства, что он горюче смазочные материалы нашим военным продает за пол цены.

- Ему уже сообщили?

- Кому надо тому сообщили.

- Если что ни будь вспомнишь, сразу мне сообщи.

- Я вспомнил. Разрешите моей невесте со мной встретиться.

- Пока ты в медсанбате ты можешь встречаться. Но как только тебя выпишут – тебе запрещено встречаться даже с родителями. 

Да. Хорошая перспектива. Дени заключенный. Дени под подозрением в совершении уголовного преступления за который грозит реальный срок. Дени мысленно распрощался со званием жениха. Распрощался с честным именем Миллер-сын и начал примерять на себя новую личину, новое звание «Уголовник Денис Миллер». 

В голове картины – судья в мантии, конвой, баланда, колючая проволока, полосатая роба тюремная, и позор семьи Миллера. С Нютой распрощался. Она осталась в прошлом. Но надо с ней все-таки проститься и все объяснить. Что это она во всем виновата. Если бы не она, ничего бы такого не случилось. Попросил у лечащего врача мобильник сообщить Нюте, своей бывшей невесте. «Приезжай. Я в реанимации». 

Глава 8. Том 2.

Кризис — это не приговор.

Кризис наступает внезапно. Как говорит врач – он наваливается скачкообразно и едино моментно по экспоненте круто вверх. Так же падать он не умеет и не хочет. Кризис надо по долям миллиметров ежедневно скрупулёзно вытаскивать как строительный материал состоящий из тысячи кирпичиков размером в одну сотую миллиметра, а надо построить пятиметровый ангар. Да. 

На это уйдут месяцы, годы лечения. Лучше не допускать кризисов. Они и раньше у меня были, но другие. Такого со мной не было, чтобы я месяц ничего не рисовала. Даже карандашом на салфетке. 

Апатия и уныние, безысходность и пустота. Все напрасно. Даже Дени напрасно появился в моей жизни. Его нет. Меня нет. Будущего нет. Сна тоже нет. Вторые сутки без сна. И мысли какие-то никчемные. Мусорные, нафталинные. 

Раньше я воображала себя как в старых фильмах. «Позвольте ручку поцеловать мадмуазель». Вы прекрасны и очаровательны в этом платье. У вас чуткая и ранимая душа и вы достойны лучшей доли. О. Я такая впечатлительная и опустошенная после спектакля Ромео, и Джульетта. Я слегка потерянная и взволнованная этой потрясающей игрой актеров. А Ромео. 

Боже мой. Как он правдив и искренен в своих чувствах. Манерность и жеманность — это не моя стихия, моя стихия искренность и правдивость. Но иногда хочется казаться другой как Кэрри Маллиган из Гетсби утонченной и соблазнительной. Загадочной и блестящей как Рейчел Макадамс в полночи в Париже.

 Моя неприкаянная и жадная душа рвется из серых тисков на волю чувств и фантазий. Я больше похожа на Киру Найтли фильма Коллет внешне. Хотя и по содержанию тоже. Такая же независимая и талантливая. Еще чуточку похожа на Ренату Литвинову. Такая же кошачья игривость, грациозная, романтическая, совершенная, артистичная. Чувственная, женственная, яркая и эпатажная.

 С некоторых пор замечаю на себе восхищенные взгляды мужчин и женщин. С мужчинами все ясно. А вот женщины меня явно озадачивают. Почему в их глазах такой блеск и восхищение. 

Разве может женщина любить женщину? Это неправильно. Этого не должно быть. Но я не борюсь с этим, значит мне это нравится. Если нравится, значит я тоже влюбляюсь в женщин. Да.

 Надежду Александровну я люблю, Полину свою подружку люблю. Княжну Мещерскую. Кого еще? Вдруг вспомнила, как засмотрелась в примерочной, когда примеряла себе лиловое пурпурное платье. Вон оказывается, что. И мне нравится смотреть на обнаженное женское тело. 

В примерочной я долго смотрела на девушку, которая примеряла бюстье. Смотрела я как художник, анатомист, и как возбужденный охотник. С адреналином и сердцебиением. Нужно ли бороться с этим наваждением, если оно такое приятное? 

Да. Нужно гнать от себя это наваждение. Потому что скоро я увижу своего Дени, и что я ему скажу? Что я гетеро? Он не поймет меня и скорей всего расстанется со мной. Тем более надо гнать от себя такие мысли. Кризис не только физический, творческий. И еще финансовый. Во-первых, папа перестал давать деньги, у него проблемы с доходом в бизнесе. 

Я не продала ни одной картины за три месяца. Раньше всегда в месяц десять тысяч было от продаж. Дедушка и бабушка регулярно давали каждый месяц по тысяче иногда три и пять тысяч. А здесь как-то тишина – не дают. 

В общем подкатил и финансовый кризис. Картины не рисую, денег нет, рецидив биполярного расстройства. Но доконала меня телеграмма от Дени. «Приезжай. Я в реанимации». Уж не знаю, что он написал родителям, и поедут ли они, но у меня перед ними есть чувство вины за то, что я накликала папарацци на их дом и Яхт клуб. 

И еще чувство вины перед Дени за Ивана Никитина, которому я позволила себя целовать в Сенсориум холле Москва Сити, где он загипнотизировал меня своим иммерсивным три Дэ шоу. 

Так грязно и похотливо никто еще не «лапал» меня. Как я могла позволить? И вряд ли Дени и его родители забыли, что виновником всей этой заварушки с вертолетом и папарацци была я. Если я позволяю похотливым мыслям хозяйничать, они берут власть и притупляют совесть. Когда я даю волю соблазнительным мечтам они усыпляют и убаюкивают слаще всех снов и фантазий, и я становлюсь безвольной колбасой. 

Надо потом долго собирать себя по частям чтоб приобрести равновесие и спокойствие. Времени на раздумье было мало после того как получила СМС от Дени. Быстро собралась, выпросила у папы денег, и у бабушки. 

Мама мне никогда не дает денег. В этот раз дала десятку и сказала: «Береги себя дочка. Ты у нас одна такая в семье». Билет на самолет оформила быстро туда-обратно. 

Но о гостинице в Хабаровске заранее не обеспокоилась – либо дорого, либо далеко от центра. Остановилась в выборе на Торо Воронежская улица, посмотрела по локации что это ближе к воинской части Дени.

 Я приехала в инженерно-саперную часть, а там мне сказали, что Миллер Денис в дивизионном госпитале. Пока добралась к госпиталю было уже пополудни. Пришлось долго ждать разрешения на свидание. Проверка документов, идентификация личности. Наконец, запустили меня в палату. Дени под капельницей.

- Привет.

- Привет дорогой. Что с тобой?

- Да вот. Капельница.

- А что именно у тебя болит?

- Ничего не болит.

- Так не бывает. Значит ты не хочешь говорить. Ладно я спрошу у врача. Узнаю у него. Что у тебя болит.

- Да ничего у меня не болит. И я не болело.

- Тогда что? – Нюта уставилась на него пристально. Ты наконец мне скажешь? Или это тайна?

- Скажу. Потом.

- Нет скажи сейчас. Я не уйду.

В это время в палату заходит Белла Флора мама Дени.

- Дорогая Нюта. Успокойся. Он не может сейчас говорить. Я тебе все объясню.

 - Мама. Не говори ей. Прошу.

- Раньше надо было думать. Пусть и она знает. Я знаю. И она пусть знает. И весь род Миллеров пусть знает. Дени – наркоман. Лежит под капельницей от передозировки морфина. Он же старик. Ему месяц до демобилизации. Неугомонный. И где ты со своими старослужащими раздобыли наркотики?

- В медсанчасти. На учениях. Нас четверо Пашка, Ромка, Гарик и я готовились к демобилизации. Поехали на армейские учения. С нами оказалась дивизионная медицинская машина скорой помощи. 

Так получилось, что ночью Пашка открыл дверь медицинской машины скорой помощи. Нашел шприцы и нашел морфин. У него на гражданке был опыт. Он сам укололся и нас уговорил. Мы обалдели ночью от морфина. И поехали в студгородок в поисках приключений. Нас арестовал армейский патруль и отвезли на гауптвахту, а оттуда сразу в госпиталь.

- Врач сказал, что жить будет. А у Пашки непоправимые последствия. Атрофия мышц лица.

- Дени. И что мне с этим теперь делать? Как жить мне с этим? Как связать свою судьбу с наркоманом? Какие дети от тебя родятся? Дени что ты наделал. Я не переживу этого.

- Ты лучше мне скажи с кем это ты танцевала в Сенсориум? И как вы целовались?

- Ты ничего не знаешь. У нас не было ничего.

- Ага. Не было. И твоя голова не лежала на его плече? И его руки не обнимали твои бедра?

- Дени. Это все что и было. Больше ничего не было. Мне очень стыдно перед тобой. Но я тебе не изменяла.

Бэла Флора слушала их разговор и наконец до нее дошло, что это Нюта спровоцировала Дени к наркотикам. Но она не знала деталей.

- Нюта. Что произошло? Так это ты виновата?

- Я ни в чем не виновата. 

- Мама. Она танцевала с каким-то "чечем" и выложила в сеть.

- Я ничего не выкладывала.

- Покажи. Осталась запись? – спросила Бела.

- В части осталось. У меня отобрали гаджет.

- А может это была не она?

- Нет. Мама. Это была я. – Нюта первый раз в жизни назвала Беллу мамой. – Я не знаю, что со мной было. Меня как будто гипнотизировали. Но я честна. И я не изменяла Дени. Мы только танцевали. 

- Ага. Мои голубки. – Взволновано произнесла Бэлла. - Значит, вы оба хороши. Одна спровоцировала своим развратным поведением, выложила в сеть интернет, а маменькин сыночек повелся на провокацию и обкололся наркотиками. Оба хороши. Просто Дюймовочка и Крот. Красавица и чудовище. Ну и молодежь. Ну и нравы. Что мне Алику сказать? А ты Нюта что маме и папе скажешь после всего этого? И как вы собираетесь выпутываться из этих дебрей? Я тебя спрашиваю сын.

- Мама. Я не знаю. Это папа виноват, что меня отправил служить срочную.

- И папа виноват, что ты наркоман?

 - Мама я в первый и последний раз. Мне нельзя это делать. Это не мое. Я пошел на поводу у друзей.

- Мне твое обещание в одно ухо зашло, в другое вышло. Мне нужно железобетонная клятва на крови, что это больше не повторится. И за что мне такой позор от родного сына?

- Вот что для тебя сейчас самое ценное? Чем ты можешь поклясться? На чем принесешь присягу? 

- Мама ты самое ценное у меня. И еще, еще Нюта. Ну если она правду говорит, что не изменяла мне.

- Нюта. Ты изменяла моему сыну?

 - Нет. Клянусь своим здоровьем и своей мамой клянусь. Я не изменяла Дени.

- Дени. Ты слышал клятву Нюты?

- Слышу. Только пусть объяснит, как это случилось.

- Дени я обязательно тебе объясню, как получилось, что я танцевала с ним. Но не сейчас. Поверь мне, я не теряла бдительность и не проявляла забывчивость к тебе. Твой образ и тебя всегда имею перед собой и всегда тебя люблю. И даже тогда, когда я танцевала, я думала о тебе, мысленно общалась с тобой. Как бы я хотела вернуть все обратно.

- Я бы тоже хотел вернуть все обратно, чтоб не было этих наркотиков на учениях чтоб не было Тигра БМА.  

- Нюта. - Говорит взволновано Белла Флора. - Еще не все потеряно. Будет он жить. Поправится. Нарожаете детей. Ты ему сейчас очень нужна.

- Я не уверенна что я нужна Дени.

Ледяной холод рвет на мелкие части душу Нюты, Дени и Беллы и стена отчуждения растет ежесекундно между тремя близкими людьми. Когда близка пропасть отчуждения и расставания, ищи в себе крохотные частицы любви и дай волю чувствам искреннего раскаяния. Это прямой путь к примирению с самыми близкими и родными. Ты можешь потерять навечно свою любовь из-за своего высокомерия и эгоизма.

 Борись с гордыней. Пересиль свое эго. Воспользуйся шансом вернуть любовь, покайся и облей слезами свою душу, чтоб приобрести прощение у любимого. Самое простое – стать в позу обиженного, развернуться и уйти. Так большинство и делают. Так рушатся семьи, так дети остаются сиротами. Только потому, что нет в душе порыва остановится и сказать себе: «Хватит дурить. Остановись. Повинись. Обними и покайся».

Нюта подошла к Дени, двумя ладошками обняла его лицо, приблизила свои глаза к его глазам.

- Если можешь, прости меня. Я люблю тебя. Я не могу без тебя жить. Она начала терять сознание от душевных расстройств и начался приступ биполярного расстройства личности. Теперь в палате надо было спасать двоих. Пришел врач, диагностировал у Нюты биполярку. 

Белла бледная наблюдала за своими детьми, и теперь она поняла, что Нюта и Дени созданы друг для друга, и никакие ее аргументы не разлучат их. Она вспомнила, как их брак с Аликом едва не разрушился в самом начале их отношений, когда она случайно увидела его в Москве, в то время как он должен быть в отъезде. Тогда просто оказалось недоразумение. Которое чуть не стоило им развода с Аликом Миллер. Но сейчас надо будет готовить детей к совместной жизни. И готовиться к свадьбе. Бела уже присмотрела костюм сыну и наметила подарки на свадьбу. И кучу родни надо пригласить из Израиля.

16

Нюта очнулась в одиночной палате. Не сразу поняла, что с ней. Темно. Это ставни и жалюзи. Так как за окном раздаются голоса и чрез узкую щель пробивается луч. Глаза начали привыкать к темноте. Тумбочка, дверь, стол, кровать, окно, табурет. Очень скромно. Наверно госпиталь военный. На стенке красная кнопка. Не буду никого звать. Пусть сами придут. Опять провалилась в сон и снилось Нюте…

 Бескрайнее поле пшеницы золотистой, а на горизонте черные тучи, которые надвигаются на колосистое поле. Я хочу руками защитить поле колосистое от грозы и града, но поле громадное, а я маленькая. Как я собой накрою поле. И вдруг я начала размножаться и расширяться как пшеничное поле, как надувной дирижабль огромный заслоняющий собой всю вселенную. 

Таких огромных шаров не бывает. Это я стала огромным шаром надувным, чтоб лопнуть, потому что шары не вечные, это камни вечные, любовь вечная. Не говори Нюта про любовь. Ты ничего не понимаешь. Любви нет. Ты уже не любишь Дени. Твоя любовь это пшик. Ты бы любила его и наркомана. И без ушей. И без ног. Если бы ему оторвало пальцы на учениях. Ты бы любила его? А сели бы он порохом обжег себе лицо, и оно было бы обезображено, ты бы любила его? Будь честна с собой. 

Он тебе не нужен такой. Но ты ему нужна сейчас. Он за тебя хватается как за спасительный якорь надежды. Пойди ему навстречу. Пожалей его. Исцели его. Он же твой любимый. Как быстро ты забываешь клятвы любви. Нет. Не могу. В наркотическом бреду зачатые дети – несчастные дети. 

Ты же дитя любви у своих папы и мамы. И Дени дитя любви Белы и Алика. Зачатые и доношенные, выстраданные и любимые, желанные. Как может быть желанным ребенок, если ты в угаре наркотиков и тебе все равно. Не пиши о любви ничего. Ты ничтожество в любви. Ты потребитель любви и ничего не можешь предложить взамен.

 Паразитировать на любви Дени — это твое нормальное состояние. Ты не умеешь любить. Предала его в минуту искушения. А ведь до измены было всего полшага. И в мыслях ты ему все-таки изменила.

 Тебе было хорошо с Никитовым. Ты наслаждалась своей властью над Иваном и почувствовала влагу, разлившуюся потоками вожделения ниже пупка. Это и есть измена. Ты прелюбодейка и тебя надо побить камнями гнева Иеговы, как побивали камнями всех похотливых библейских блудниц. Чувство вины во сне захлестнуло ее, и она пролежала без сознания еще двенадцать часов.

А в это время полковой контрразведчик Суменков выяснил следующее. Боевые гранаты и патроны были украдены за пять суток до начала учений. Но никто об этом не знал, так как обычно на учениях или после учений проводят ревизию всех боевых единиц и боекомплектов. Сейчас он проводит следственные действия для определения лиц, причастных к хищению. 

Поэтому с Дени Миллера сняли все обвинения в хищении боекомплекта. Далее подполковник Суменков выяснил, что инициатором и зачинщиком с наркотиками был Павел Черемет. С Дени сняли все первичные обвинения в тайном хищении армейского имущества, совершенное организованной группой по предварительному сговору. 

После его выписки из медсанбата, ему дали трое суток ареста на гауптвахте за самовольную отлучку во время учений. А Нюта в сопровождении мамы Белы благополучно добрались домой, где Нюта погрузилась в свою обычную жизнь, картины, живопись, мама, папа, конкурсы, и опять конкурсы.

17

Не хочу, чтоб меня закатали в асфальт. Уж лучше я буду жить с милыми привычками и видениями. От этого никому не вредно. А рассказ претендует на первое место.

Какую из своих картин подарить за этот чудо рассказ. Наверно подарю ему картину «Рождение Земли». Она моя самая любимая картина. Картина рождалась в муках творчества, и я к ней привязана всеми фибрами души, но я ведь еще нарисую и даже лучше. А я рисовала ее с воодушевлением и видела, записала все что я чувствовала и видела. Она потому и любимая, что каждая картина рождается так же как в родовых схватках.

Картина «Рождение Земли». Силы для родов и новые соки рождения. Размер 1000Х1600. Ожидание перемен, новая эра и новый воздух. Я всегда жду перемен. Младенческие юные силы перемен дуют во Вселенной и ветры перемен над Россией.

 Из темноты по краям картины появляется голубая дымка перемен. Эфир наполнен ожиданиями и заполняет пространство от края к центру. Воздух перемен в красках. Огненные смерчи эвроклидона уходят и приходит штиль. Утроба зачинает, ложесна разверзаются, лоно земли тужится в родах, рождается новая плоть камня. Чресла Земли — бёдра каменные вечные как столпы железные. 

Земля ещё не мучилась родами, земля рождается во вселенной. В моей картине это будут лучи рождения в палитре красок. Прежде нежели наступили боли её, разверзлись каменные силы. Растрескивается скорлупа каменная. Скорлупа трется и ударяется, расщепляется. Ищет выход из твердой плаценты и не находит. 

Техника исполнения- холст, масло. Дышать стало волшебно как будто с каждым вздохом питаешься сосцами каменными и кристаллами матки плаценты от материнского камня.

Друза расщепляется на мелкие камни. Камни рождаются, сыплются и заполняют землю чтоб вдохнуть новую неизведанную ранее стать и суть. Вот они сгруппировались по кристаллам, по цвету, по размеру, по роду и по породе. По твердости, целые гряды и полки. 

В нижней части картины. Армии, полчища и бескрайние каменные валуны до горизонта как ангелы Господни, берегущие землю от сотворения мира, когда дух Божий носился над водами и над сушей. Он созерцал камень и воды, которые отмывали этот камень. Теперь это полированная волной огромная галька и валун круглый безразмерный от таяния льда.

 От лица Господа Саваофа растаяли льды и камни зарделись пунцем от гордости за Божье творение. Ангелы ликовали, когда камни рождались во вселенной чтоб утвердить твердь поднебесную. И сыны человеческие трубили в трубы славу камням, которые положили основу всей тверди земли. Рождалась Земля. 

Рождение новых камней, новоявленные камни, искрящиеся смеющиеся жизнерадостные. Автор картины – Нюта. Кто эта, блистающая, как заря, прекрасная, как луна, светлая, как солнце, грозная, как полки со знаменами? Это моя Земля. Земля Нюты. И никому я ее не отдам. Он распростер север над пустотою, повесил землю ни на чем. 

Сотворилась земля. Утроба плаценты полна камней. Она рождает. Идите смотрите на рождение Земли со всех концов Вселенной. Плацента рвется и посыпались камни деточки. Много-много. Это орехи грецкие упали и рассыпались, не дав Нюте досмотреть сон рождения Земли до конца. Но она тут же все записала чтоб не забыть свое видение.

И добавила еще запись. «Где была ты Нюта, когда Я полагал основания земли? Скажи, если знаешь. Кто положил меру ей, если знаешь? Или кто протягивал по ней вервь?

На чем утверждены основания ее, или кто положил краеугольный камень ее, при общем ликовании утренних звезд, когда все сыны Божии восклицали от радости?».

В пять лет старший брат Сергей мне показал в поле у Загорья распаханную ниву и огромное семейство слепых полевых мышей. Мне показалось что их было более десяти серых слепых комков. Никаких эмоций у меня тогда не возникло, ни жалости к этим слепым мышам, ничего не шевельнулось внутри меня, только удивление, как они похожи на камни. Мышки-камни. Как живая мокрая галька на берегу моря.

Мышки-камни врезались в подсознание и теперь я достала из подсознания и воспоминаний этих полевых мышей чтоб нарисовать живые камни без глаз. Камни из которых родилась Земля. Камни без глаз как слепые серые мыши.

Картина «Рождение Земли» у меня в голове нарисована. Осталось пустяки – добежать до холста и зафиксировать свою картину видение.

Продолжение следует.

Глава 9, Том 2.

Продолжение. Глава 9 Том 2 Нюта

Нюта стала невольным свидетелем разговора Алика Миллера и начальника охраны коттеджного поселка яхт клуба «Ной». Нюта сидела у самой приоткрытой двери и ожидала звонка Дени из Армии по прямой видеосвязи, а ему до дембеля оставался одна неделя, и с него сняли все обвинения.

Они там помирились на больничной койке в госпитале. Сейчас Нюта сидит в приемной кабинета Миллера в ожидании звонка от Дени, а из приоткрытой двери доносятся вначале тихие разговоры, потом все громче. Сидят за столом начальник охраны Козлов Вячеслав, и архитектор Александр Кузьмин. Пьют чай в компании с Миллером старшим. Видно что они не только работают вместе, но и дружны, как старые добрые друзья.

- Тебя за что посадили?

- История длинная.

- Нам спешить некуда. Рассказывай.

- Речь даже не в том, что Гусь – это Гусинский, Береза – Березовский, А Ходак – это Ходорковский. Меня больше волнует вопрос – а, как я оказался в этом кругу? Верующий, с моралью и принципами.

- А как Ель? Булла? Кто это?

- Это Ельцин и Хасбулатов. И у них клички есть. Вернее, были. Сейчас их никто даже не помнит. Так же как не помнят Сперанского, Милюкова, Гришина. Спросите на улице: «Кто такой Гришин?» Из тысячи человек один, может быть вспомнит. А через пять лет спросите. «Кто такой Ельцин?». Будут пожимать плечами. Да. Быстротекущее время. Одни имена запоминаются, другие исчезают через секунды и минуты. Клички остаются дольше. И у меня была кличка. В детстве. АНУКА. А их клички при жизни. В расцвете сил. Как же ты оказался в их среде?

- История простая, хоть и длинная. Для простоты сокращаю. Я архитектор – элитный. Делаю дворцы для новых русских. Миллениум парк и Коттеджный поселок «Сады Майендорф» это мое детище. Мое дело маленькое – придумал, начертил, сделал. А дальше потомки оценят, хорошо, или плохо? Как Гауди, или Церетели. При жизни ругали, после смерти – оценили. Так и я. Конечно, я не Гауди, и не Церетели. Но толк в предметах роскоши знаю.

- А кто был первый? С кого ты начал?

- Первый? Наверно это был Виноградов – первый вице-премьер Инкомбанка. Ныне это ВТБ. Да. Да. Тот самый. Обворовавший страну и вкладчиков на три миллиарда капусты. Я молодой, неопытный. Так же как и он. Но с амбициями. И он с амбициями Наполеона. Жадный до денег. Только я в архитектуре, а он в пирамиде со всей страной. Я зарабатываю две тысячи в месяц, а он с шестью нулями. Дом у него между Маслово и Уборами. Это не на Рублевке, но близко. Всего три километра от Рублевки. Все как у людей.

- А кто еще?

- Береза. Березовский. Шапочное знакомство. Он тогда собирал наличные для Еля. Организовал шайку под названием Всероссийский Автомобильный Альянс. С ним у меня шапочное знакомство через шестерок. Если с первым лично, то с ним через Бориса Савельева и еще какого-то нацмена. Не то Чеченец, не то азербайджанец Мэд Алиев – ашкенази. Он доверенное лицо Ходорковского. Яблоневый сад я проектировал на Рублевке.

Но называл Мэд себя «Афган». У них своя Братва и свои пацаны. Своя жесткая иерархия. Я на самом низу. Почти раб. Типа – «личный архитектор». Они вчера были «элита, сливки», а завтра – мусор, балласт. Сидяки Бутырские.

- А ты?

- Я то? Я в профессии. Ваяю, проектирую. Рисую. Еще вчера, до ареста. Подбирал грунтовку для холста: козеин, животный клей, мездра, рыбий клей, касторка, спирт.

- О. Спирт, это интересно.

- Не перебивай. А у них что? Ставка, ваучеры, дивиденды, AVVA, Чечня, заложники. Это их выбор. А мой выбор создавать предметы роскоши для небедных.

- А кто они? Небедные?

- Небедные, это те, которых завтра посадят, или выгонят из страны: генерал Коржаков, премьер Касьянов, Ходорковский, Гусинский. О каждом из них – жаль бумаги и времени. Лучше о друзьях своих: о Женьке, Юльке, Игорешке и Гарике. Это большие люди.

- А кто они?

- Без дивидендов и прибамбасов.

- М-М-М. Ну, хотя бы Юлька. Она из Киева. Студентка. Простая. Хоть и учится на филологическом отделение Киевского Университета. Прислала мне письмо о своих влюбленностях на первом курсе. Почему мне? Так, просто. Ее мамаша дружила с моей Женькой. Виделись один раз на перроне вокзала. Я ее и с трудом то вспомнил. Как она пишет. А как рисует. Чисто, без помарок, и без грязи. Просто глаза и душа отдыхают от ее писем и от ее акварели. Я даже одно письмо с собой взял. Не отобрали при обыске. Сказал, что от жены. Вот оно.

- Читай. Читай. Все равно скоро свет дежурный выключит.

- Ну, а главный шедевр в моей жизни — это Женя. Евгения. Женечка. Наша переписка, это наша тайна. Но эта тайна стала известна всем. И даже маме в Америке. Она мне как-то звонила и спросила, как всегда обиняком, без давления: «Сыночек, а что это там про тебя говорят? Ты с кем-то переписываешься?»

Это была моя глупость. Я с ней переписывался в Интернете. И случайный глюк вывел нашу переписку на главную страницу блога журнала. Все стали зачитываться и комментировать наши отношения. Когда я об этом узнал после отпуска. Было уже поздно. Переписка стала публичной и доступной.

Включили видеосвязь с Дени. И дальше я не узнала продолжение истории. Но зато узнала, что Дени меня любит и через три дня мы увидимся. И я его буду встречать в аэропорту Домодедово. И нет счастливее меня девушки на всем белом свете.

Свадебный переполох и спектакль

В середине мая после майских холодов начались приятные хлопоты и приготовления к главному событию в жизни Нюты на берегу Волги в Яхт клубе Ной. Здесь все родные и близкие. Папа и мама Дени. Папа и мама Нюты. 

Братья Сергей и Дима, сестра Ася, подруга Полина, тетя Кристина, Надежда Мещерская, Надежда Александровна, две сестры ашкенази Беллы Флоры, двоюродные и племянники, которых она едва узнает, так как с некоторыми не виделась пять лет, а некоторых видит первый раз в жизни. 

Бабушки, дедушки с обоих сторон живы и здравы. А дедушка Нюты все пытается спеть под гитару, но его перебивает громкая музыка. Он ходит кругами и знакомится со всеми подряд. 

И главный сюрприз который ждет всех гостей и который Нюта держит в тайне даже от Дени это ее подруги из больницы, с которыми она ставила спектакль «Красное, красное». Автобус с ними выехал еще четыре часа тому назад из Москвы. По времени они уже должны быть здесь. Нюта нервно поглядывает на часы. Сказать? Дени. Надо сказать, чтоб был готов.

- Дени. Забыла совсем. К нам на свадьбу приедут двенадцать моих подруг, с которыми я ставила спектакль в больнице.

- Пусть приезжают.

- Дени ты не понял. Главное. Мы подготовили сюрприз гостям.

- Вот. От тебя всегда жди сюрпризов. И какой же он этот твой сюрприз?

- Мы подготовили спектакль-мюзикл.

-Хм. А что неплохо. – Дени поправил бабочку на рубашке свадебного костюма. - Там и для меня роль есть?

- Да. Тебе ничего не надо говорить, только подхватить меня, когда я буду падать.

- А почему ты будешь падать?

 - Ну потому что потеряю сознание по сценарию.

- Сценарий твой?

- Да.

- Он у тебя с собой?

- Да. На вот почитай. Здесь немного всего двадцать страниц.

- Почитаю. Успею.

- Сколько их? Твоих подруг?

- Приедет десять, но их у меня двенадцать в спектакле.

- Кого они будут играть?

- Я сама себя. Папу Алика Миллер, маму Беллу Флора. Ты сам себя. Сергея, Диму, Асю, папу твоего и маму твою. Двух спасателей и соседа. 

- Так что за спектакль. Сюжет какой?

- Наше с тобой первое свидание мы разыграем.

- Я хочу быть активным актером, а не пассивным наблюдателем. Напиши мне слова, сочини быстро что-нибудь.

- Но ты же молчал на первом свидании. Ничего не говорил.

- Кто? Я? Ничего не говорил? А то что я голову потерял, и сон и аппетит? Кто мне компенсирует потерю сна и потерю аппетита? 

- Но ты же молчал.

- А ты не училась читать мои монологи по моему лицу?

- Сейчас да. Тогда нет.

- Что у меня сейчас по монологу на лице написано?

- Что ты хочешь пить. У тебя пересохло.

- Угадала. Кстати, твои подружки любители выпить?

- Нет. Я не замечала. У них есть запреты на спиртное. Но на всякий случай скажи управляющему чтоб розовый брют достал.

К Яхт клубу Ной подъехал микроавтобус и оттуда выпорхнули десять девчат ровесниц Нюты, с которыми она подружилась еще три года назад в больнице. Девочки-индиго. Удивительные способности, которых вызывают удивление и восхищение.

 Одеты барышни все со вкусом. Нюта попросила, чтоб они нашли в своем гардеробе или взяли напрокат легкие шифоновые и шелковые платья. И желательно чтоб это был цвет розовый, пурпурный, червленый, красный. Любимый цвет Нюты. Прическа и украшения чтоб были в стиле Арт деко. Как в фильме великий Гетсби. 

Дамские сумочки тоже в стиле Арт Деко. Только сейчас гости с прибытием этих артдековских подруг Нюты обратили внимание, что дизайн и антураж свадебного павильона оформлен в едином стиле. И свадебные костюмы тоже попали в тон красно-пурпурного оттенка павильонов. Да. Со вкусом и чувством стиля у Нюты все в порядке. Это отметили все, кто разбирается в стилях. Особенно Бела Фора и дедушка Нюты. Стайка вновь прибывших девчат разбрелась по комнатам коттеджа по двое и по трое в сопровождении управляющего, чтоб привести себя в порядок.

- Девчонки через час начинаем. Успеете? – крикнула Нюта.

- Не. Не успеем. Два часа нужно, чтоб прийти в норму.

- Ладно. Через два часа ждем и начнем. 

Света, Нина, Саша, Зоя, Маша, Полина и вторая Маша, Сандра, Рита, Элла каждая играла какую-то роль в жизни Нюты. С кем-то она очень близка была, с кем-то еще не успела, или не хотела откровенничать и раскрываться. Дуня и Юля не приехали. У них маленькие дети.

У Маши и у Полины тоже маленькие девочки, но они приехали на свадьбу к своей лучшей подруге Нюте. С каждой из них Нюта хотела пооткровенничать и поделиться своим счастьем, своим Дени. Которого она любит всем сердцем и пылкой душой.

И так много рассказать надо посплетничать. И узнать сердечные тайны от подруг юности, с которыми она провела два месяца в заточении. А как говорят, там время считается один за три. Значит считается не два месяца, а шесть месяцев, если один за три. Не все и не всем она хочет сказать. Как она и Дени выходили из кризиса взаимоотношений после капельницы в госпитале, когда Дени чуть с рельсов не сошел по вине своих армейских дружков на службе. А ведь тогда она с ним рассталась, как ей казалось навсегда.

Она запретила себе думать о нем. Ушла с головой в творчество, чтоб забыть о нем. Мама знала. Папа ничего не знал. Да и сейчас если и знает, то деликатно молчит, и не бередит мою незаживающую рану.

А рана осталась. И кровоточит. И об этом она скажет только Нине. Она самая близкая подруга. Полина уже знает, что Нюта страдает. Но ничего не может сделать. Разве можно прочитать на свадебном лице и по наряду Нюты, что душа ее кровоточит, что она носит в себе обиду и страх, что сердце ее замирает, когда она думает о будущем, о детях, о Дени, который себя не контролирует и может сорваться в любой момент.

Внутри все холодеет. Ноги подкашиваются, все цепенеет и мозги не соображают. Дени списывает это на болезнь Нюты, но то что он причина этих депрессий, он не догадывается. А мог бы. Мог бы найти нужные слова, чтоб успокоить Нюту. Ну поклясться, например. Или пообещать, что никогда. Ни-Ни. Что Нюта для него самое ценное.

Поэтому я и затеяла этот спектакль. Чтоб у него там что-то шевельнулось, и он сказал самые нужные слова в конце сам. По зову сердца, не под суфлера, не по выученной роли. Порой такое впечатление, что он играет роль хорошего сына, хорошего жениха, закадычного парня, своего в доску друга. Всем понравится. Всем угодить. И девчонкам он нравится.

Коренастый, кудрявый, смешливый, сын олигарха. Может это его и развращает, расслабляет. Притупляет совесть. А что я собственно хочу от него? Любовь и детей. И стабильности. Чтоб он опять не сорвался. Надо прилечь. Отдохнуть. Что-то совсем мысли мои запутались.

- Дени. Мне нехорошо. Я полежу десять минут. 

- Да. Дорогая. Я развлеку гостей. Иди.

- Я недолго.

Уснула быстро, впрочем, сон был непродолжительный, так как во сне она пересчитывала гостей по именам и пересчитывала свободные места за свадебным столом.

20

Нюта с некоторых пор преобразилась до неузнаваемости. То она копирует Ренату Литвинову, то внезапно меняет прическу и становится яркой, эффектной блондинкой с большими стразами в ушах.

Перелистывает журналы и ищет свой образ и стиль. Выбирает свой любимый стиль арт деко. Элегантный и изящный стиль арт деко подчеркивался в простых аксессуарах, которыми пользуется она и подружки-девушки участвующие в ее празднике.

Несессер или дамская борсетка похожа на женскую сумочку сверкает стразами и вспыхивая неожиданными лучами. Девушки носят в борсетках очки, визитки, карандаш, косметику. Чистые, струящиеся, угловатые, симметричные аппликации раскроя платья пестрят золотым и алым цветом. Среди гостей мелькают полуобнаженные и приталенные женские фигуры, в лучах майского солнца.

Выделяются на общем фоне модерновые стразы и стеклярус крупных форм как украшения на платьях девушек. Две девушки как две мадам Брошкины копия из модных журналов Дягилевских сезонов, порхают как яхта под парусом. Девушка – обсидиан, как прямое перевоплощение девушки арт деко. Девушка – агат одна утонченность и изящество.

Девушка - красный жемчуг игривая как кошачья грация. Девушка шпинель загадочна как улыбка Джоконды.

Девушка рубин как утренняя звезда Венера. Две подруги Нюты украсили себя диадемой и камеей из красного коралла. Готовились к спектаклю. Спектакль о камне.

Сценическое пространство украшено пёстрыми орнаментами, золотыми, серебряным шелковыми ламе-лентами. Позы девушек похожи на модели, сошедшие с японских гравюр, а изящные туфли вполне пригодные для динамичных танцев камней в стиле цыганский танго.

Каменные танцы. Они что-то покручивали в руках: это были длинные бусы на шее. Летящие и струящиеся шлейфы на задней части платьев были естественным продолжением их молодой неумной энергетики.

Пол на сцене выложен искусственным материалом наподобие линолеума, тонкими цветными плитками - желтоватым ониксом, оливковым кварцитом и красноватым ладожским гранитом.

Дени тоже подготовился к представлению. Он знал, что будут подружки, дружки, свидетели со стороны невесты. И приготовил неожиданный сюрприз для подружек. Собрал двенадцать своих друзей парней, правда стоило ему это очень дорого. Он израсходовал всю свою энергию на их подготовку.

И сейчас он был слегка утомлен. В самый ответственный момент. А тут еще Нюта, увидев двенадцать крепких юношей дружков затребовала.

- Я требую, чтоб они были в спектакле.

- Нюта. Ты в своем уме? Они в первый раз друг друга видят.

- Ничего не знаю. Они просто выйдут и подарят камни девушкам.

- Какие камни?

- Не бойся. Это стразы Сваровски и поделочные камни. Бриллиантов и рубинов там не будет. Цена камню тысячу рублей на рынке в обед.

- А. Я забыл. Что ты у нас оценщик. Старьевщик. А можно на свадьбе обойтись без твоего ломбарда камней?

- Вот увидишь это будет короткое представление. И история нашей любви. Наше первое свидание.

- Хоть я и против выставлять напоказ нашу историю любви. Но я знаю, что сопротивляться бесполезно с тобой. Ты все равно сделаешь это. Ладно. Сейчас я парней к тебе пришлю. Через пять минут все парни и все девушки собрались стайкой за сценой.

Зрители гости начали занимать свои места на легких пластиковых белых стульях. С первого взгляда казалось, что это случайные и малознакомые люди, но приглядевшись можно заметить, что одеты все они со вкусом и разговоры ведутся об искусстве, музыке, литературе. Миллеры позаботились чтоб гости были из их круга и имели представление о воспитанности и деликатности.

За сценой на опушке вещала Нюта обращаясь в первую очередь к парням.

- Начнем с танцев. Выбирайте быстро. Вальс, танго, свинг, румба.

- Танго. Танго.

- Решено. Пять минут танго. Звукорежиссер?

- У меня все готово. Будет Цыганский танго.

- Потом выходят девушки. Каждая одета в свой именной камень и говорит о камне.

Парни дарят камень девушке встав на одно колено и целуя ручку своей избраннице. Быстро разбирайтесь по парам. Света, Нина, Саша, Зоя, Маша, Полина, Сандра, Рита, Элла, Юля. Это те же самые девушки, которые играли спектакль «Красное-красное» в больничной палате с экспериментами в невесомости.

Глядя со стороны на эту стайку щебечущих девушек - это веселая картинка получилась. Ведь две пары уж приглянулись друг другу, и они стояли в обнимку за талию, хотя познакомились десять минут назад. Остальные без комплексов вроде, быстро разбились по парам.

Двое парней оказались без пары. Они отошли в сторону зрителей с облегчением, заняв свободные белые пластиковые стула.

- Запоминайте свою пару.

- А меняться можно?

- Это как?

- По согласию.

- Нет. Сейчас меняйтесь. Сию секунду. Еще две пары реверсом поменялись. Как это у них ловко и естественно получается. Раз. Глянул. Есть контакт. Нет контакта. Улыбка. Блеск глаз. Легкое прикосновение. И свой человек. Друг. Если не на всю жизнь. То только на этот вечер. А там посмотрим.

Саша, Нина, Рита не скрывали своего восторга своими кавалеров и были согласны замуж прямо сейчас. Но их пока никто звал замуж.

- Камни разобрали? У всех есть камни?

- Девушки вперед, – скомандовала Нюта.

Начался спектакль «Каменная сказка» с цыганского танго. В это время начали выносить цветы по одной штуке и прикреплять друг другу на грудь. Цветов хватило на всех зрителей, и даже обслуживающих официантов и охранников. Нюта и Дени солировали при вальсе цветов, но поскольку Нюта тоже участвовала в спектакле к микрофону подошла Белла мама Дени и объявила.

- Наши жених и невеста приготовили небольшое действие. Воспоминание. Как у них все начиналось. Первое свидание. У меня тоже было первое свидание. А помнишь милый? Она протягивает микрофон Алику Миллеру. Миллер старший берет микрофон.

- Помню. Я был на вышке. Нет не очень высоко. А ты выходила из конторы и оглядывалась по сторонам.

- Девушка вы не меня ищете? - крикнул я тебя.

- Нет я ищу дорогу домой, - ответила ты.

- Подождите я сейчас мигом спущусь и отвезу вас. Я знаю дорогу домой. Твой дом — это мой дом. Я как раз в ту сторону иду. К своему-твоему дому.

Через десять минут я спустился и поздоровался с тобой.

- Это было первое свидание. - Сказал Алик.

- Но это же не романтическое первое свидание. А какое было с признанием в любви и с предложением руки и сердца?

- А оно было?

- Ты ничего не помнишь. Прошу всех наших гостей, которые с парой вспомнить свое первое свидание. И повторить те же слова, которые вы произнесли пятьдесят или двадцать лет назад. Зрители оживились и начали говорить комплименты и слова любви друг другу.

- А теперь наши девушки и парни сделают представление о первом свидании.

- Первая Пара. Агат.

- Дорогая вот тебе камень. Подарок от меня.

- Это нечестно. Сначала. Признание в любви сначала. – Возмутились зрители.

- Да. Давайте сначала. Как будто в первый раз.

- Давайте я ему признаюсь, сказала Майя подруга Нюты. Майя закрыла глаза обошла своего кавалера по кругу и тихо начала.

- Милый, я тебя ждала всю жизнь. И вот ты пришел. Все во мне замерло внутри. Я так ждала. Ты мой кумир. Я люблю тебя.

От этих слов Аркадий друг Дени стушевался. Ему никто никогда ничего подобного не говорил. А тут в присутствии толпы свидетелей он услышал впервые слова любви от незнакомой девушки. Он машинально полез в карман за камнем и протянул его своей воздыхательнице.

- Горько. Горько. – скандировал зал. Пришлось им поцеловаться.

Следующая пара была более подготовлена и раскована. Они блестяще разыграли первое свидание и первый поцелуй. Сначала они покружились в танце, потом он ее обнял за талию и прочитал стихи о любви.

Потом Нина ему спела куплет как его любит. Наконец они поцеловались, и он подарил ей камень обсидиан. Бурные аплодисменты, переходящие в овации. По очереди выходили пары с камнями красный жемчуг, шпинель, рубин, красный коралл. Следующая пара была каменная пара Яхонтовая. Потом пара Киноварь и Сердолик.

Глава 10. Том 2.

Глава 10. Том 2. Нюта

Гремит повсюду музыка стихий –

Вселенная поёт её веками,

И эта песня застывает камнем:

Рудой – низы, кристаллами – верхи.

И даже если ухом не слышна,

Она звучит на уровне молекул –

Наш дирижёр, настройщик или лекарь.

Дрожит невольно каждая струна

В сердцах незримо с камнем в унисон.

А мы рисуем фуги и сюиты,

В которых цветом музыка раскрыта.

Здесь содалит и кварцевый песок,

Агат и оникс, яшма, лазурит,

Ни тени зла – величие и строгость.

Я добавляю в них души немного –

Подсвечивать портреты изнутри.

Подобранные так, к зерну зерно,

Ложатся на поверхности мазками,

Объединяясь, расцветают камни.

И пусть сперва не каждому дано

Дыхание и пульс их уловить,

Но, собранные мастером в картины,

Заговорят о трепетном и дивном –

Природе, свете, вечности, любви.

Приблизьтесь к ним, почувствуйте тепло,

Впитайте силу миллионолетий.

Вот камень, мироздания свидетель.

В нём что-то неземное ожило.

Слова Дмитрия Бабаева

После того как десятая пара разыграла блестящую партию Сердолика из зрительного зала встал Глен родной брат Алика Миллера. Взял под руку свою супругу и подошел с ней к микрофону. Она не очень сопротивлялась.

- Случайно у меня в кармане оказался камень сапфир драгоценный обрамленный в кольце. Я хочу подарить его своей суженой, ряженой, любимой. В знак признательности за двух сыновей, за тепло и уют в доме. За душевное спокойствие. И спеть песню о любви.

- Маэстро, поставьте минусовку арию князя Орловского. - Глен чувственно пел и было видно, что он обучался пению профессионально, хотя по профессии он юрист. Кандидат юридических наук. Он переоделся в судейскую мантию и произнес торжественно.

- Гражданин Миллер Денис Александрович и Нюта объявляются мужем и женой. Горько. Горько. Но они еще не рассказали о своем первом свидании. Просим. Просим.

Спектакль с красными алмазами Нюта готовила тщательно.

Нюта одета в свое свадебное светло-лиловое платье приталенное и сзади ее развеваются красные кисти от шарфа с блестками. Она кружит в танце сама без Дени и поет о любви. Как томится ее девичье сердце, как она изнемогает и ждет. И медленно приближается в танце к Дени. И с лету кричит ему. Лови меня. И прыгает к нему в руки. Этот жест он тренировал и сразу поймал Нюту на лету.

- Мое первое свидание с Дени было волшебное здесь же на Волге. Я сразу прыгнула в его крепкие объятия, когда он меня без чувств ловил в бурной и мутной воде.

- Да. Так оно и было. Не успел я оглянуться. Как Нюта полетела птицей, словно чайка. Лети Нюта лети. Поднимись над Землей и пари в эфире, почувствуй звуки любви, отдайся любви своей и с каждым взмахом крыла приближай свою любовь.

- Лечу милый, лечу. И опять на лету ловит Дени Нюту.

Высвобождается кружит в танце.

- Лечу милый, лечу. И опять на лету ловит Дени Нюту. И еще раз. Зрители в восторге, как они это красиво подают в игре свое первое свидание. Как в замедленной сьемке рапидом. Летящая, парящая Нюта прыгает в крепкие руки Дени.

Света, Нина, Саша, Зоя, Маша, Полина, Сандра, Рита, Элла, Юля выбегают на сцену со своими кавалерами и дарит каждая пара камни молодоженам: обсидиан, агат, красный жемчуг, шпинель, рубин, красный коралл, сапфир, яхонт, киноварь, сердолик.

Прекрасны дети древнего огня,

Осколки солнца, зёрна бытия!

Любовь к камням – не игры для меня,

А опыт, и профессия моя.

Смотрите вглубь! История миров,

Живая плоть давно угасших звёзд,

Обращены в кровавик и пироп,

Натёк агата, аметиста гроздь.

Пыл родонита, хладный змеевик,

И малахита травянистый взвар –

В них миллиарды лет сложились в миг

Великого земного волшебства.

Всё связано вокруг родством прямым,

Хоть линия судьбы не всем видна.

Их время длится медленно, а мы

Летим вперёд, но суть у нас – одна!

Один состав, один небесный дом,

Материей оформившийся свет –

Я вижу в камне, словно подо льдом

Их красоту, застывшую навек.

Загадка камня вроде бы проста,

Но не влюбившись, не раскрыть никак.

И этот мир, упрятанный в кристалл,

В моих отогревается руках.

Всю силу, что скопилась в глубине,

Я возвращаю к свету не спеша,

Лишь для того, чтоб вам была видней

Застывшая, но тёплая душа.

Слова Дмитрий Бабаев.

Кульминация спектакля «Каменная сказка» наступила через пару минут после общего танца, когда Дени достал кольцо и встав на одно колено одел кольцо на палец Нюте.

Веселье продолжалось до утра и влюбленные пары разбрелись по обширному Миллерскому саду, а в майском волжском ночном воздухе раздавались звуки поцелуев и признание в любви до самого утра. И в эту волшебную ночь в объятиях любимой зародилось еще две счастливые пары будущей крепкой семьи (Зоя и Сандра).

Браки заключаются на небесах, но первые свидания и первые встречи происходят здесь на земле. Зрители досматривали свои волшебные сны о любви, а над Волгой появились первые лучи восходящего майского солнца, согревающего первый семейный совместный день четы Миллеров. Дени и Нюты.

Какая свадьба без драки.

Поля и Ника были лучшими подругами Нюты. Только Поля подруга по женским секретикам и сплетням, а Ника подруга по духу и по вере. Ей Нюта доверяла свои самые сокровенные мысли и переживания. Ника отвечала взаимностью. Их дружба была испытана временем. Между ними никогда не было ни зависти, ни соперничества.

Может кто-то думает, что это невозможно. Но это было так.

Разумеется, на свадьбе у Нюты не было времени уделять Нике много внимания. И Ника общалась с другими девушками. Пила с ними чай, болтала, шутила.

У Ники был немного застенчивый характер. При этом она была умная, с юмором и любила слегка пофлиртовать с молодыми людьми. Разумеется, в рамках приличий.

Вот и сейчас она была занята беседой с приятным молодым человеком.

Они сидели на диване, на некотором расстоянии друг от друга и вели беседу о собаках.

О, да. Ника разбиралась в породах, в дрессировке.

Она увлеченно рассказывала, как в детстве дрессировала свою таксу.

- У неё такие глаза, такие карие, умные. Представляешь, Саша, она меня понимала прям с полуслова. Я ей говорю: ошейник. Она несёт.

Саша кивал головой и с полу улыбкой глядел на Нику. Когда она оживлялась, её щеки слегка краснели. Она чуть запрокидывала голову то назад, то набок, и от этого её тёмные волосы постоянно меняли положение.

Ника чувствовала, что она интересна своему новому знакомому. И была этому рада.

У неё не было жениха. А девушка она была взрослая. Ей скоро должно было исполниться 30 лет. Она уже состоялась как специалист в области филологии, у неё было много увлечений и большой круг знакомств. Но вот любимого человека не было. А она, как любая обычная девушка, хотела любви. Хоть и скрывала это от окружающих. Ведь в обществе не принято говорить о своей печали. Её красота, ум и хорошее воспитание привлекали к ней много претендентов на её руку. Но Нику они не устраивали. И она была в состоянии, как сейчас говорят "активном поиске" своего мужчины. Поэтому каждый новый знакомый будил в её сердце тихую и едва заметную надежду. А вдруг? Пусть даже эта надежда была скрыта от неё самой и от всех.

И вот сейчас она сидела на диване с Сашей и рассказывала ему про свою таксу.

Саша был интересный парень. А красота имеет на женщину не меньшее влияние, чем на мужчину. Увы. Первое знакомство мы начинаем с внешности, и если внешность не приглянется, то внутрь мы не заглянем.

Но у Саши были все данные, чтоб заинтересовать Нику. Высокий, русый, с приятными чертами лица. Лицо чуть жёсткое, а юные скулы придавали мужественный вид. Младше Ники на три года. Его ум и эрудиция давали все шансы ей понравиться. Он имел высшее образование в сфере компьютерных технологий и в настоящий момент занимал престижную должность.

В ходе их диалога Ника всё больше увлекалась общением.

Он пригласил её вечером погулять вдвоём до озера.

Она согласилась.

Вечер был теплый. Они шли по аллее и болтали.

О чём? О всяких глупостях. Которые так милы в устах того, кто вам нравится

- Саша, а ты давно дружишь с Дени?

- Нет, на самом деле мы просто партнёры по бизнесу. Я вообще не многих людей могу назвать своими друзьями. Друг- это друг. Хороший знакомый -хороший знакомый.

Нике понравился его ответ. Этот человек серьёзно относился к людям.

- А у тебя, Ника, много друзей?

- Три близких подруги. А остальные - хорошие знакомые, как ты сказал - с улыбкой ответила Ника.

- Среди твоих подруг - Нюта, я так понимаю?

Ника кивнула.

- Да, мы близки с ней. По характеру, по мировоззрению. В чём -то. Хотя она не воцерковленная, а я регулярно хожу в храм.

- Да? - удивился Саша.

Ника кивнула

- Почему? - спросил Саша

- Почему регулярно хожу?

- Да

- Я христианка. И богослужения помогают мне быть ближе к Богу.

Саша слегка потерялся. Это заявление выбило почву из-под ног.

- Ты каждый день ходишь?

- Н-е-е-т! - засмеялась Ника. По Субботам, воскресеньям, по Праздникам.

- Надо же.

Ника неслышно вздохнула. Она уже догадывалась, что Саша обычный, хороший светский парень. Не интересующийся верой в Бога.

И тут юношу Сашу начало разбирать. Изначально Ника была ему приятна и симпатична. Но узнав, что она воцерковленная, ему прямо-таки захотелось закрутить с ней роман. Из интереса. Чтобы понять, что это вообще такое. Верующая девушка.

Они уже подходили к пруду.

- Давай на мостик зайдём? - спросила Ника.

Они взошли, он подал ей руку, когда она переступал через доски.

- Какая красивая ряска - улыбнулась Ника

- Ряска?

- Да, вот там смотри.

Саша подошёл поближе и как бы случайно положил руку ей на талию.

- Саша, ты что? - с улыбкой и без особого смущения спросила Ника.

- Что?

- Ну ты положил руку мне талию.

- Ты нравишься мне.

- Это здорово - улыбнулась Ника и отошла на шаг. Не хотел бы достать мне те кувшинки? В шутку спросила она, указав на жёлтые водяные цветы.

- Ну если ты поцелуешься со мной после этого.

Ника рассмеялась.

- То есть ты даришь подарки только за поцелуи?

- То есть да, - улыбнулся Саша.

- Тогда я, пожалуй, обойдусь без кувшинок. Либо же найду более сговорчивого кавалера.

Девчонка была не так уж проста. Ника не была похожа на монашку. Одевалась модно и красиво. Слегка красилась. Выглядела ухоженно и очень женственно. При этом в её облике не было ничего излишне чувственного и вызывающего. Элегантные джинсы, красивая шелковистая блуза, украшения. Гладкие, красиво уложенные волосы.

Тем временем в доме Нюта заметила, что Ники нигде нет. И кто-то сказал, что она пошла гулять с каким - то парнем.

Нюта обрадовалась. Ей искренне хотелось, чтобы подруга устроила личную жизнь. Или хотя бы просто приятно провела вечер.

Она подошла к своему молодому мужу и чокнулась с ним бокалами с соком.

- Скучал?

- Где ты ходила?

- Нику искала, смотрю её нет нигде.

Дени обнял жену.

- Скучал. Слушай, хватит возиться со своими подругами. У тебя теперь муж есть. -Дени выпрямился и самодовольно улыбнулся.

- Да уж, муж, Нюта оглядела его чуть насмешливо. - Этот костюм делает тебя похожим на чёрного индюка.

- Это платье делает тебя похожей на скользкую ящерицу.

Нюта расхохоталась.

- Это первый комплимент в нашей брачной жизни. Да, Дени?

- Да. -Дени поклонился ей - моя уважаемая ящерка.

Послышались быстрые шаги.

В комнату вошла Ника.

-- О, Ника, - обрадовалась Нюта, - а меня тут ящеркой кто-то обзывает, - но вдруг Нюта заметила, что с Никой было что-то не так.

Она под каким-то предлогом оставила Дени и уединилась с подругой.

- Ни, что-то случилось?

- А что. Заметно? - спокойно спорила Ника.

- Мне да. Но Дени не заметил. Что?

- Я пошла с парнем до пруда. Ты его знаешь? Саша?

- Саша, Саша... - Нюта, конечно не помнила всех гостей.

- Он стал проявлять ко мне в парке не пристойное поведение.

- В смысле ?!- Нюта вскочила. Когда она нервничала, то всегда говорила "в смысле?!"

- Я нормально с ним разговаривала, мы так мило общались, пошли гулять до пруда, там он меня начал хватать за руки, за талию, пытался поцеловать чуть не насильно. Самое ужасное, что этот паразит прижал меня к дереву и стал задирать мне кофту наверх. Гад. - У Ники выступили слёзы на глазах.

Нюта была в ярости. Она закипела и зашипела как сковорода.

- Он что-то пытался сделать? Сделал?

- Нет конечно! Я его оттолкнула от себя, отшвырнула. Пса эдакого.

- Негодяй, - заорала Нюта, и как рассвирепевшая кошка вылетела из комнаты.

Ника пошла за ней.

- Нют, подожди.

- Негодяй!

Нюта залетела в залу, где Дени уже смеялся с друзьями.

Не обращая ни на кого внимания, она схватила Дени за руку и выволокла его за дверь.

- Твои дружки обижают мою подругу.

- Какие дружки?

- Саша! Псы бы его подрали.

- Что происходит? Нюта? Объясни спокойно.

- Спокойно? То есть мою подругу будут ночью в заросли волочь, а я буду реагировать спокойно?

- Что? Нику?

- Да, - закричала Нюта. Да, Нику!

Дени покраснел так, что чуть не взорвался. И молча пошёл обратно к своим "дружкам".

Он вошёл в залу. И сказал громовым голосом:

- Прошу тишины.

Все замолчали и посмотрели на него.

Увидев цвет его лица, ребята поняли, что что-то не так.

Нюта стояла в дверях с горящими глазами и ожидала расправы. Она никогда не позволит обидеть свою подругу. Никогда. Закон дружбы суров, как закон джунглей.

Дени обвёл взглядом своих гостей.

- Я думал. Что все. Здесь находящиеся мои друзья. Но я ошибся. Здесь есть. Человек, который мне враг. Смертельный. Я провёл с ним лучшие годы жизни. В колледже. В детстве. Но он оказался змеёй. Хуже змеи. - Дени повернулся к одному из парней. -Ты.

Ника тем временем была в расстроенных чувствах. Ей не хотелось искать Нюту. Впрочем, не станет же она сидеть одна, как несчастная жертва и плакать. И вообще какой-то поганый лис не испортит ей праздник. Она встала с дивана, вытерла ресницы, которые чуть увлажнились от слёз и пошла по направлению к залу с гостями.

Она услышала шум, крики. Забежала в гостиную.

Там ребята разнимали Дениса и какого-то парня.

Удержать Дени было сложно. Он был сильный спортсмен, к тому же, когда злился, то сил у него прибавлялось. Да ещё и Нюта орала у него над ухом:

- Врежь ему как следует! Сломай ему челюсть, нос, уши, и чтоб ни одна девушка не посмотрела в его сторону!

Нюту тоже пришлось схватить, потому что, видя, что Дени уже оттащили, она решила исполнить всё вышеперечисленное собственными руками.

Впрочем, было непонятно, что она ещё хочет, так как, валявшийся на полу парень уже был изрядно побит.

- У-у-у. Парень закряхтел и медленно поднялся. - Дени, ты что напился совсем? - Парень вытер рукавом кровь с лица.

- Я расправлюсь с тобой, я не пощажу!

Дени рвался из рук гостей.

- Да пустите его, пацаны - махнул рукой парень. - Если Дени безумно хочет получить по морде от меня, то я готов оказать ему это удовольствие в честь свадьбы. Я правда не понял, в чём тут прикол, ну да ладно. - Парень встал в боевую стойку. - Я готов, дружище.

- Я тебе не др-у-ууг! - взвыл Дени. - Не смей называть меня так!

- Мне плевать, как тебя называть. Пацаны не держите его.

Но "пацаны" не слушались и продолжали держать Дени, который рвался как собака с поводка.

- Как ты мо-о-ог? Предатель. Подлец!

- Э-э-э. Со словами поаккуратнее. А то я тебе заеду и без твоих просьб. Хоть ты и жених сегодня.

Нюта тоже подала голос:

- Я убью тебя, слышишь?

На слова Нюты парень вообще не счёл нужным реагировать.

Ника сделала два шага вперёд.

- А что тут случилось, ребята?

- Ника, не бойся, - задыхаясь ответил Дени, - твоя честь в безопасности. Даже ценой моей жизни. И жизни этого пса. - Дени плюнул в парня.

- Слушай, я долго терпел твои рулады, Дэн, но сейчас ты уже перешёл границы. Не обижайся.

Парень полез драться к Дени. И начал отталкивать от него прочих ребят.

- Дайте нам разобраться один на один.

- Да! Отдайте мне этого негодяя!

- Да. Отдайте негодяю этого злого щенка, который тут хочет всех порвать.

Тут Ника что-то сообразила и закричала

- Дени! Погоди! Если ты думаешь, что это он, то нет!

- Что "Нет"?

- Это не тот парень. Блин, Нюта, зачем ты сказала Денису?

Ника подбежала к парню.

- Прости, он тебя перепутал.

- Он перепутал, пусть он и извиняется.

***

Дени пока ещё не мог сообразить, что происходит.

- Ты же сказала: "Саша"?

И в этот момент в комнату вошёл тот самый Саша.

- Что такое? - спросил тот самый Саша, когда увидел все признаки боя на раскрасневшихся физиономиях.

Увидев посреди разборки Нику, он подумал: неужели тут драка из-за монашки.

- Дени перепутал тебя с этим парнем, - сообщила ему Ника, указав на парня.

Нюта разобрала ситуацию быстрее всех.

- Это он, - опять закричала она, теперь уже указывая на того самого Сашу. - Это тот самый Саша. Дени, мы перепутали. Это он.

Дени, словно рассвирепевшая собака, которая уже не очень соображает, что происходит, а только слушает команды, ринулся на того самого Сашу.

Ника закричала: - Дени, да не нужно! Ничего там такого, чтоб бить из -за этого. Не нужно!

Парень, которого по ошибке били до этого, скрестил руки на груди и перешёл к роли стороннего наблюдателя.

***

В небе стояла луна. Белая, большая, круглая. Освещала сад.

Ника сидела на балконе возле Саши. Того самого, которого побили по ошибке, из-за его имени.

Ей было и забавно, и странно.

Саша спросил у неё разрешения покурить. Ника сказала, что пусть идёт курит, она не против.

- Я в смысле здесь хотел покурить. Ну да ладно.

- Ты ж спортсмен, они вроде не курят.

Саша махнул рукой.

Ника улыбнулась.

Саша облокотился о перила балкона.

- Нормально так Дени за тебя вступился.

Ника рассмеялась, - он тебя чуть не убил по ошибке. Представляю, как ему стыдно перед тобой.

- Это нормально. Ну в смысле не нормально, конечно, но побить друг другу морду на свадьбе - это в порядке вещей.

***

Нюта тем временем заметила, что Ника опять куда-то исчезла. И решила узнать, в чём дело. Ей сказали, что видели её с Сашей.

"О, неплохо, -- подумала Нюта -- может, чего сложится".

Наутро, встретив Нику, она тут же спросила у неё, как ей "другой Саша ".

- Ну он очень классный, но прям совсем светский человек. Кстати показался мне не очень образованным. С юмором. Я это ценю.

- О-О, Ника. Тебе не угодишь. Где я тебе найду страстного красавца, с философским складом ума, с крутой работой и ещё и воцерковленного? На меньшее ты же не согласна, как я понимаю?

Ника рассмеялась. Нюта вздохнула. Ей так хотелось, чтоб лучшая подруга скорее нашла своё счастье.

Скрижали каменные в сердце

Первый день после свадьбы оказался с продолжением сюрпризов. Первый сюрприз принесла погода – стоял жаркий майский день, и ночи были теплые. Полная луна огненными бликами осветила яркую дорожку от причала заводи вдоль камыша до другого берега Волги. 

Некоторые гости разъехались из гостеприимного огромного дома Миллера, чьи-то силуэты в обнимку контрастно выделялись на лунной романтической дорожке. Те, кто остался сразу как-то подружились с четой Миллеров, но поскольку личное пространство ценнее и важнее, собирались все вместе только во время обеда и ужина, человек двадцать.

 В остальное время разбредались по гольф клубу и бродили стайками по своим интересам, по возрасту. Тянулись друг к другу по близости и степени родства душ. Подруги Нюты по больнице Сандра и Зоя остались со своими воздыхателями, один из воздыхателей друг Дени Виталий, второй Вова двоюродный брат, племянник Миллера старшего. 

Сестра Бэлы Флоры София– оперная певица здесь в компании со своим мужем. Она пела на свадьбе арию Розалины из оперетты Летучая Мышь. Были здесь дедушка Фридрих Миллер – отец Алекса и бабушка Люция мама Флоры. Дедушка Нюты – худощавый старичок с залысинами ходил и фотографировал всех для истории, для Нюты и для себя. 

Еще среди гостей была Надежда Александровна учительница Нюты, лучшая подруга Поля и две подруги из школы живописи ваяния и зодчества. Сергей и Дима братики Нюты остались ночевать здесь. Мама и папа Нюты поехали ночевать домой в Загорье, в дом с красной крышей. Из ближайших соседей и друзей Загорья остались Света и Аня без ночевки в доме Миллера, но на обед и ужин приходили пообщаться. 

Выделялась среди всех гостей Княжна Мещерская Надежда Васильевна – она была старше бабушки и дедушки Дени и дедушки Нюты на двадцать лет. Она поражала не столько своим возрастом, сколько своим винтажным экстравагантным нарядом. На ней была шляпа узко полая с голубой каемочкой, винтажная розовая кофточка свитшот с вышитыми цветами и черная легкая шифоновая юбка с подкладкой до пят.

 В ее годах она выглядит великолепно, ясная речь, утонченный ум и блестящая память. Нюте во время музыкальных погружений она читала стихи Фета, Вертинского, Пушкина, Пастернака. Но была весьма тактичная и не утомляла своим присутствием и чтением стихов свадебных гостей сейчас здесь. Нюта была внутри ей благодарна за это. Но внезапно внутренне настороженно сжалась, когда все гости разошлись и остались самые близкие и дорогие, а Надежда Васильевна попросила дать ей возможность что-то важное сказать для молодоженов в этом уютном гостеприимном доме.

- Нюта моя внучка, моя дочь и мое сердце. Я благодарна судьбе, что ты появилась у меня, ведь я совсем одна. Даже племянников нет, ни тетей, ни дядей. Всех перемолола и разметала по миру революция и вторая мировая война. Но я не всегда была одна. Хоть мне и около ста лет, но я не считаю свои года. Я хочу подарить фамильный перстень с камеей своей любимой Нюте. Если посмотреть на золотой перстень внимательно, то здесь два камня – ляпис лазурь голубого цвета и сапфир – синего цвета. Цицит – это божественный синий цвет. 

Она сделала поклон в сторону Люции и Фридриха. Они оценили ее жест и ответили легким кивком как принято у ортодоксальных евреев. 

- Скрижали завета десяти заповедей были высечены на голубом камне. Божественная любовь пусть сопровождает вас всю жизнь. Я расскажу историю этого перстня с камеей. И почему он ценен для меня, но теперь эта ценность переходит в вашу семью. 

Родила меня мама, когда праздновали то ли пятилетие, то ли восьмилетие революции в тюрьме. Мою маму Екатерину Мещерскую революционеры-советы посчитали врагом народа, потому, что она переписывалась со своими родственниками Мещерскими за границей. Она разыскивала своего мужа, моего папу, эмигрировавшего во Францию. 

Не знаю почему, но видимо моя мама не приняла советскую власть, и не разделяла идей революции, ее и отправили в лагерь на перевоспитание. Из тюремной жизни помню мало. Огромного размера большие чаны, тазы помню с клубами пара, где мама работала прачкой. Потом, когда маму выпустили, мы переехали в Подмосковье. 

Здесь приютились в Звенигороде у каких-то дальних родственников, которые родом из Орловской губернии. Жили в полутемной каморке, но в Орел не хотели возвращаться. Мама нашла в Звенигороде хорошую школу с учителями дореволюционного образования, что было большой редкостью для советской власти. Надо было ходить далеко, но я бойкая ученица зимой по сугробам, весной по лужам весело прошагала восемь классов, и параллельно еще брала уроки музыки на фортепьяно у Павла Чеснокова. 

К пятнадцати годам я была очень похожа на Нюту, когда она первый раз ко мне подошла в Грачевском парке. Помнишь Нюта нашу первую встречу?

- Я благодарна Господу, что наши тропинки в жизни пересеклись. Я раньше не видела этот перстень с камеей. 

- Я берегла камею для особого случая. И этот случай наступил. Ты замужняя. И у тебя вся жизнь впереди. Не совершай ошибку, которую я совершала. Я так и не создала семью. Итак, когда я увидела Нюту в первый раз я обомлела – она копия меня в пятнадцать лет. 

Я была не то что обескуражена, я не могла поверить, что бывает такое портретное сходство. Я как архивный работник со стажем видела много клонов, копий и дублей личностей в архиве на фото и вживую. Но к себе никого никогда не примеряла. А здесь – полная копия как близнецы двойняшки.

- Вы хотите, чтоб Дени посмотрел кого он взял в жены? Дени смотри. Ты будешь меня такую любить через восемьдесят лет? Дени посмотрел на княжну, перевел взгляд на Нюту. Еще раз перевел взгляд. 

- Да. Буду. А ты посмотри на моего дедушку. А меня будешь любить, когда буду Фридрихом вторым, или третьим? Все замолкли, потому что Надежда Васильевна продолжала.

- Перед войной моя мама получила постоянную должность на продовольственном складе. Два раза в неделю я ходила к известному регенту и композитору Павлу Чеснокову на занятия в Звенигороде. Он учил меня сольфеджио, вокалу и игре на фортепьяно.

 Я была очень прилежной и старательной ученицей. У него дома на занятиях я познакомилась с его женой Юлей и с братом Юли Борисом, который сделал мне предложение. Мы были помолвлены и готовились к свадьбе. Поскольку мама работала на продовольственном складе я иногда в качестве платы приносила в семью Чесноковых продукты, и они меня оставляли на чай или на обед за семейным столом. 

Я стала практически членом семьи Чесноковых. Так как детей у Юли и Павла не было, они называли меня дочкой. Папу родного я не помнила, поэтому я тоже его иногда называла «папа», с ударением на последней букве. Павел Чесноков мой опекун и названый отец подарил мне накануне войны на помолвку эту камею. 

К началу войны с немцами мне исполнилось полных восемнадцать лет. Но мой жених Борис уехал на фронт, и через полгода мы получили известие, что он пал смертью храбрых. После войны мне еще два раза делали предложения, но семью я так и не создала. Зачем я вспомнила эту историю? 

- Наверно затем, дорогая Надежда Васильевна, что нам нужно крикнуть горько нашим молодым, - сказала Белла Флора.

- Горько, горько. - Пришлось поднимать бокалы и целоваться Дени и Нюте.

- Можно посмотреть камею? Алекс Миллер взял в руки камею из рук Надежды Васильевны и внимательно разглядывает. Смотрит на профиль, изображенный на камее и смотрит на Нюту. Еще раз сравнивает и смотрит.

- Да. Это копия Нюты. Профиль писан с нее.

- Наверно Чесноков и подарил мне эту камею, потому что я там была изображена, - задумчиво произнесла Надежда Мещерская. 

- Раз это подарок мне, значит свой портрет я могу подарить своему любимому, - сказала бывшая невеста, теперь жена Дени. – И протягивает камею Дени. - Дарю тебе свой портрет дорогой.

Дени берет в руки и разглядывает. Его как конструктора изобретателя привлекает неоднозначно массивная площадка под сапфиром. Судя по массе сапфира в четыре карата, там можно было и меньшую толщину основания сделать. Он пошел за лупой и пинцетом.

 Начал более внимательно разглядывать с легким нажатием по гравировке и окантовке, снизу-вверх по миллиметровым порталам скани и филиграни, обрамляющими ляпис глазурь. Похоже он что-то понял, и почувствовал, как инженер механик. Глаза его заискрились, губы расплылись в улыбке. Он почувствовал легкое движение внутри механизма камеи и открыл крышку камеи с сапфиром. Все замерли. Что там? 

А внутри под крышкой пурпурная эмаль с гравировкой золотыми буквами «Любите друг друга». Камею пустили по кругу, передавая из рук в руки и все вслух читали волшебные слова «Любите друг друга». 

- Я никогда не открывала крышку, и Павел Чесноков мне не говорил, что крышка открывается. Наверно он и сам не знал. Сказала Надежда Мещерская. – Золотые слова и вовремя написанные, и сказанные.

- Это новозаветная заповедь – любите друг друга, - сказала Бэла Флора. Взамен Торы и десяти заповедей. 

Люция мама Флоры не согласилась.

- Десять заповедей это основа человечества. Сначала евреи, потом христиане, потом мусульмане все приняли десять заповедей, и сейчас их соблюдает половина человечества на Земле.

- А вторая половина человечества? - спросила Надежда Александровна.

- Вторая половина человечества живет по законам совести и по традициям, - ответила Люция.

 - Мне вот интересно, - спросила Надежда Александровна учительница Нюты, почему скрижали изображают одновременно с закругленными краями, и прямоугольные? Я как-то обратила внимание на выставке еврейского искусства. В двух вариантах.

- Это зависит от того, когда изображали. - Ответил Фридрих. В средние века евреи изображали скрижали с закругленными верхними краями, в более позднее время изображали прямоугольные. Чтоб было понятно скрижали каменные это портал времени, это окно в божественную ипостась. Это символ единения и тождества с Богом. Это скорее сакральная связь, хотя и обросшая всевозможными толкованиями и тайнами происхождения.

- Самая великая тайна, это камень, из которого сделаны скрижали, - говорит Алекс Миллер. - Я очень внимательно изучал этот вопрос еще в студенчестве. Синайские горы, это базальт, гранит на вершинах и песчаник известняк в низкой части. 

Написано Моисей взошел на гору, значит это базальтовые породы. Это не может быть плита пластушка или сланец, которые легко обработать и гравировать резцом. Это не может быть сапфир, так как сапфир обычно залегает в низинах рек. Но еврейские ученые и раввины утверждают, что это сапфир. 

Сапфир в природе образуется мелкими друзами-кристаллами размером не более чем лесной орех. А в Библии написаны размеры пол метра на пол метра. Не бывает таких сапфиров в природе. И они не могут быть соединены клеем в один монолит. Ляпис лазурь залегает в доломитовых слоях на Синайских горах. И со стопроцентной уверенностью можно утверждать, что скрижали высечены из ляпис глазури. Дань уважения предкам – синий и голубой остался.

- Цицит в вашу сторону. - Он поклонился в знак уважения к Люцие теще, маме Флоры, чистокровной еврейке, и в сторону Фридриха своего отца, чистокровного немца. И продолжил. 

- Техелет, синие кисточки, да. Это символ сапфира. Но в Послании апостола Павла написано. Если же служение, принесшее смерть, начертанное буквами на камне, было со славой, так что израильтяне не могли смотреть на лицо Моисеево по причине славы его, хотя и преходящей. Если служение, принесшее осуждение, было славно, то насколько же более славно служение, приносящее правду. Он имеет ввиду новую правду. Новый завет. Новый девиз. Любите друг друга, и автоматом вы будете соблюдать все десять заповедей.

- Я добавлю. – Сказала Люция. Я путешествовала много по Святым местам. И местные бедуины изобрели способ зарабатывать на туристах. Они собирают камни и продают жаждущим приключений туристам камни с придуманными легендами.

 Этот осколок от гроба Господня. Этот камень Иакова, этот от жены Лота, тот камень от скрижалей. Я только один раз видела голубой камень, который бедуины продавали в Турции в Антакье. Антакья это бывшая Антиохия, где по преданию находится скиния и скрижали. Почему Антакья? Потому что это зона, испещренная пещерами.

- Господи. Какие у меня предки, подумала Нюта. А у Дени какие предки. А я кто? Достойная ли нести то что они мне дают? Они доверили мне продолжение рода, я должна быть хранительницей семейного очага, помнить бабушкины заветы. И дедушки письма помнить. А я кто? Русская? Или полукровка? Никакая я не полукровка. 

Я до мозга костей русская, выросла на русском молоке. На русском искусстве я помешана на всю голову. И папа с мамой русские. И по паспорту. А по мозгам? По мозгам Нюта, ты больная. И тебе надо себя беречь уже далеко за полночь, И за семейным столом осталось десять человек. Видимо Люция ждала, когда людей станет меньше и закончила свою мысль, к которой она подводила.

- Это вам свадебный подарок путевка с открытой датой на посещение святых мест. И не смейте отказываться. Там в маршруте все включено и проживание, и переезды. Сирия, Египет, Израиль, Турция. Все места посетите. 

Я вас потом спрошу. Согласно хадисам, ковчег со скрижалями спрятан в Антакье, бывшая Антиохия в Турции. В пятисотом году нашей эры там было сильное землетрясение, и пещеры многие завалило камнями. Когда приедете в Иерусалим обязательно посетите кладбище Масличная гора. 

Там поклонитесь своему предку Зерах Вархафтиг - есею по вероисповеданию. Именно ессеи нашли свитки Мертвого моря в пещерах Кумран. И подтверждает это еще вторая книга Макковеев …Придя туда, Иеремия нашел жилище в пещере и внес туда скинию и Ковчег и жертвенник кадильный, и заградил вход. Когда потом пришли некоторые из сопутствовавших, чтобы заметить вход, то не могли найти его… 

Канторы поют этот ортодоксальный текст пиют Шаббат в синагоге вместе со всеми, который выражает надежду что Тора Лухот а-Брит вновь будет обретена. Именно где-то в пещере Антиохии спрятан ковчег Завета. И в ковчеге спрятаны каменные скрижали. 

И вам завещаю найдите каменные скрижали. Если на в пещере, то в своей душе. И установите их в своей семье из рода в род. Ковчег имеет сверхъестественные свойства: он не имеет измерения, он невидимый и невесомый, скрижали читаются одинаково с любой стороны справа налево. 

И наша современная синагога это протопит Ковчега Завета, это место обитания Бога. В две тысячи двенадцатом году в Кумранских пещерах нашли главный артефакт каменный стол. Именно на нем, согласно библейским книгам Царств, стоял Ковчег Завета — богато украшенный ящик, где хранились скрижали Завета, данные Богом Моисею на горе Синай.

- Спасибо бабушка за подарок, мы с Дени так вас любим. Очень, очень. Привезем много фотографий из нашего свадебного путешествия по святым местам.

Гости начали расходится к полуночи, а над волжскими затонами зазвучала Херувимская песнь Павла Чеснокова. Начала запевать сопрано Надежда Мещерская, затем баритоном Милер Алекс, София и Люция сразу поддержали семейное пение, потом все старики подхватили, далее подключилась и поет молодежь. 

… Мы здесь за столом таинственно изображающие Херувимов и воспевающие Животворящей Троице Трисвятую песнь, да оставим ныне всякую житейскую заботу, чтобы нам принять Царя всех, невидимо сопровождаемого, словно телохранителями, воинствами Ангелов. Славьте Бога, хвалите Бога, восхваляйте Господа…

 Дени и Нюта вышли на берег залива провожать гостей, а эта Херувимская полетела над яхт клубом Ной, над крышами домов Загорья, над Волгой, над лесами и топями Конаковскими, по всей землей Тверской и зазвучала на Верхневолжской низменности и далее по всей Руси великой, как символ, что родилась еще одна семья русская. И не одолеет семью из двух горячих любящих сердец никакая сила в мире. Семья — это счастье, это опора земли Русской, это настоящее и будущее планеты Земля. 

Как бы окончание романа Нюта. Но эпилог еще не написан. Ждите эпилог и концовку.